Цена Веры

– Только попробуйте, и я привяжу вас к кровати.

– Благодарю покорно, в последнее время меня привязывали к кроватям более чем достаточно. Ведьма, Шен. Вы знаете больше, чем говорите.

– Вас не волнует ничего, кроме погони за ней?

Танкуил начал подниматься, словно собирался встать с кровати. Она положила руку ему на грудь и мягко надавила. Он неплохо разыграл сопротивление, пока она наклонялась над ним.

– Спи, – прошептала она ему, и тогда он почувствовал – руки и ноги налились свинцом, а веки закрылись. Энергия, казалось, вытекала из каждой частички его тела, и он рухнул обратно на постель.

Лицо Шен оказалось в нескольких дюймах от его лица, холодный взгляд исчез, сменившись жалостливым.

– Теперь спи.

Танкуил закрыл глаза и обмяк, позволяя себе полностью расслабиться. И снова он почувствовал касание её губ, а потом она прошептала ему на ухо:

– Прости.

Она подождала ещё мгновение, а потом зашагала прочь. Танкуил слушал её удаляющиеся шаги, продолжая притворяться. Если он оценил верно, придётся подождать пару часов, пока солнце совсем не сядет, и темнота не станет снова властвовать на небе. Если он хочет справиться с задачей, то ему понадобится тень.

Эти два часа показались ему самыми длинными в его жизни. Ему и раньше казалось, что притворяться спящим не очень-то весело, и вскоре он понял, что в действительности тут веселья ещё меньше. Шен больше не появлялась, или, по крайней мере, не заговаривала. Время от времени он слышал голоса других лекарей – они перешёптывались, и изредка он слышал своё имя, но Танкуил не собирался рисковать и усиливать свои чувства благословением, чтобы подслушать несколько слухов.

Когда все звуки стихли, он, наконец, решился чуть приоткрыть глаза. Быстро осмотрел комнату и обнаружил, что лекарей в ней нет – остались лишь больные и раненые, большая часть из которых либо спала, либо и вовсе уже никогда не проснётся.

Задержав дыхание, Танкуил скинул одну ногу с кровати, затем другую, а потом соскочил на пол. Его ноги закачались, но он выстоял, вцепившись в кровать. Он и раньше получал ранения, и некоторые хуже нынешних, но никогда не чувствовал себя таким слабым, и это доказывало, насколько этот недуг неестественен.

Глубоко вздохнув, он начал читать благословение силы, и почувствовал, как она вливается в руки и ноги, выжигая слабость. Он мастерски соединил его с благословением выносливости. Немногие арбитры могли использовать двойные благословения, но Танкуил давным-давно отточил этот навык. С мечом он, может, обращался не очень хорошо, зато всегда отличался в занятиях, связанных с благословениями и проклятиями.

Танкуил сорвал перевязь с левой руки и пошевелил плечом. Оно закричало от боли, но боль Танкуил мог пережить. Он натянул свои поношенные, поблекшие штаны и быстро подвязал их, успокоенный знакомой тяжестью меча и пистолета. Рубахи не было, и он вспомнил, что оставил её в гостинице, когда прыгал из окна. Он набросил кожаный плащ на плечи, просунул руки в рукава и с трудом натянул. Наконец он оглянулся в поисках башмаков, но не нашёл их. Должно быть, они тоже остались в гостинице. Ходить босиком – плохая идея, но иногда нужда заставит.

Другие пациенты в большинстве своём уже спали, отдыхая и восстанавливаясь, но один мужчина подозрительно смотрел на Танкуила. Половина его лица скрывалась под толстым слоем повязок со свежими грязно-красными пятнами. Он не шевельнулся, не заговорил, чтобы предупредить кого-нибудь о скором убытии охотника на ведьм, и лишь наблюдал за тем, как Танкуил готовится улизнуть из лазарета.

Танкуил прошёл мимо мужчины, не в силах поднять взгляд.

– Мне жаль, – тихо сказал он. – Не я начал пожар, но… мне жаль.

Мужчина ничего не сказал в ответ, и Танкуил решил уходить.

Дверь лазарета была не заперта, но даже будь это не так, Танкуил нашёл бы выход. В юности он провёл немало времени в воровской банде Сарта. Там он утолял свою страсть к воровству и получил множество полезных в жизни навыков, главный из которых – способности к побегу.

Он приоткрыл дверь и поблагодарил Вольмара за то, что петли были смазаны: они не издали ни звука. Он выглянул в коридор за дверью, освещённый тусклым оранжевым мерцанием свечей. Неудивительно, что здания здесь сгорали дотла, раз людям хватало ума оставлять открытый огонь в деревянных строениях. В Сарте большая часть города была построена из камня. Королевство славилось своими почти неограниченными запасами прекрасного белого мрамора, и, в качестве демонстрации богатства и власти, большая часть города была построена из этого прекрасного материала. Разумеется, у белого мрамора есть ещё отвратительная привычка покрываться грязью, и поэтому его ежедневно чистила армия рабов. С этой практикой сам Танкуил был не очень-то согласен, но в конце концов, политика была не его делом – ведь он, странствующий арбитр, большую часть времени проводил во внешнем мире, выслеживая ересь, а не сидел в уютном кабинете, записывая правила на бумагу.

С его сравнительно ограниченной точки зрения коридор казался пустым, и он ничего не слышал, кроме тихого шипения и щелчков свечей, а ещё неровного храпа пациентов позади. Продолжая читать благословения силы и выносливости, Танкуил прошёл в дверь и закрыл её за собой.

Впереди была другая дверь, точно такая же, как та, через которую он только что прошёл. Танкуил решил, что за ней очередное отделение для пациентов, и лучше её не трогать. Коридор слева от него вёл прямо, с одной стороны располагалась витая лестница, а с другой ещё одна дверь. Ступая босыми ногами по грубому полу, Танкуил тихо дошёл до двери, и глянул в щель закрытого ставнями окна. Он увидел голую землю, приподнятую платформу с наспех сооружённым складом и чистое тёмное небо, на котором звёзд было не счесть. Они напомнили ему о Джеззет – она всегда любила звёзды. Обычно такая неспокойная и энергичная, а звезды занимали её внимание, как ничто иное – она могла часами сидеть и смотреть на мерцающие огоньки. Это воспоминание обрадовало и расстроило Танкуила, и он отвернулся от выхода, и от свободы, и вместо этого поднялся на первую ступень.

Танкуил

Верхняя ступенька скрипнула, стоило Танкуилу встать на неё, и он тут же замер. Подождал, напрягая слух, пытаясь понять, не услышал ли кто-нибудь. Казалось, время тянулось бесконечно, пока он стоял одной ногой на ступеньке позади, а второй на скрипучей доске, решившей выдать его присутствие.

Ничего.

Самодовольно ухмыльнувшись неисправной ступеньке, Танкуил поднял ногу и шагнул на лестничную площадку. Словно в насмешку над ним, первая доска площадки издала протяжный стон, стоило ему перенести на неё весь свой вес. Танкуил тихо вздохнул.

Он временно прекратил читать свои благословения, тут же почувствовал слабость, и, казалось, каждый дюйм его тела заболел. Но, используя благословения слишком долго, он устал бы ещё сильнее, чувствовал бы себя истощённым, и не мог бы сосредоточиться. А прямо сейчас Танкуилу нужен был острый разум. Он не знал точно, что встретит в следующей комнате, не говоря уже обо всей деревеньке, поэтому нужно было любой ценой сохранять ясность рассудка.

Танкуил остановился у первой двери и прижал ухо к грубому дереву. Изнутри не было слышно ни звука, и свет не лился из щелей, так что он быстро перешёл к следующей. И снова прижал ухо к дереву.

– … это не тебе решать, – сказал мужской голос с отчётливым местным акцентом.

– И ты думаешь, что решение должно быть за тобой? – ответил женский голос, очень похожий на голос Шен, хотя дверь приглушала звуки.

– Да!

– Ну так это не так. Это мой госпиталь, и пока он остаётся моим, все и каждый в нём под моей ответственностью. Я не позволю вам убить человека, который не может себя защитить.

– Женщина, ты нас не остановишь. Весь город меня поддерживает. Мы пришли к соглашению, все мы…