Цена власти

Поздно утром Ансив проснулся с надеждой. Сегодня Большой сбор закончится. Бог даст, Саян так и не решится расколоть род. О чём бы он там не распространялся перед бестолковыми последователями, но официально ничего не объявлял.

Сердце тревожно ёкнуло, когда Саян не вышел к завтраку. На тревожный вопрос, где Умелец, Инса, супруга Саяна, махнула рукой в сторону дуба и ответила:

– Убежал. Даже есть не стал.

Словно подтверждая её слова, над большой поляной зазвучал бубен.

Бум. Бум. Пауза. Бум. Бум. Пауза.

Условный сигнал созывает людей на внеочередной собрание. Ансив дёрнулся. От неожиданности кусок рыбы едва не встал поперёк горла. Огромный лагерь возбуждённо зашевелился.

Дожевывая на ходу завтраки, потирая красные от недосыпания глаза, соплеменники кто как, кто в чём спешат на место сбора. Даже Лея, жена называется, бросила недоеденную миску с похлёбкой и ускакала вместе со всеми. Забытый на костре кувшин в отчаянье окутался паром. Придётся покориться судьбе, Ансив с трудом поднялся с толстой чурки и поплёлся на место сбора.

Кто инициатор собрания и по какому поводу – объяснять не нужно. Соплеменники охотно сбежались к древнему дубу. Кое-как рассевшись по родам и фратриям, люди, ожидая начала, уставились на стоящих возле очага утуса Чаина и Умельца. Ансив, выглядывая волосатой спины незнакомого охотника, заметил в руках Саяна свёрток.

Два года назад, на очередном Большом сборе, угора Лиссата добровольно сложила обязанности Верховного Сахема. Как ни как, а уважаемой Лиссате перевалило за пятьдесят лет. Руководство племенем отнимает массу сил, а года и здоровье уже не те. Тогда же выбрали нового Верховного Сахема, утуса Чаина, старшего сына угоры. О наследовании должностей в первобытном обществе не может быть и речи. Другое дело, что утус Чаин многому научился у матери. Так что своеобразные династии, переход власти от одного родственника к другому, всё же бывают.

Утус Чаин в последний раз ударил в большой бубен и отложил его в сторону. Нужно ещё немного подождать, пока усядутся самые медлительные соплеменники. Большая толпа любопытных детей и незрелой молодёжи сидит в сторонке. И только тогда, когда возле древнего дуба собрались все без исключения полноправные члены племени, утус Чаин взял в руки скипетр, фигурку белого сокола со сложенными крыльями на дубовой рукоятке. Помахивая символом власти, словно дирижёр палочкой, Верховный Сахем громогласно объявил:

– Уважаемые соплеменники! Утус Саян, более известный как Умелец, попросил меня созвать вас на всеобщее собрание. А теперь пусть утус Саян говорит сам.

Верховный Сахем, жестом предложив Саяну держать слово, отошёл в сторону.

– Уважаемые соплеменники! – торжественно начал Саян. – Прошу прошения за то, что вытащил вас из тёплых постелей и не дал как следует покушать! Спасибо за то, что вы так быстро собрались по моей просьбе. Как я вижу, некоторые из вас даже не успели надеть штаны!

Лёгкая шутка достигла цели. Сидящие люди заулыбались и с интересом посмотрели друг на друга. Саян продолжил:

– Как когда-то из единого Звёздного племени выросло целых три Звёздных племени! Как последний раз из рода Терпеливой Цапли вырос род Красноклювой Цапли! Так и сегодня я объявляю о создании нового рода! Рода Медной Совы!

Саян развернул таинственный свёрток и поднял высоко над головой скипетр, символ власти Сахема. Статуэтка совы на дубовой ручке засверкала в лучах Геполы ярко начищенной медью.

Сенсационная новость давно уже несенсационная, разве что скипетр власти не успел потемнеть от времени. Но люди всё равно возбуждённо загудели. Кто-то в бешеном восторге захлопал в ладоши, кто-то пронзительно засвистел, большинство разом заговорили.

– Он всё таки сделал это! Как здорово! – раздался за спиной радостный женский голос, Ансив навострил уши.

– Чего тут хорошего? – возразила другая женщина, судя по голосу, более зрелая.

– Ну как же ! – не согласилась первая. – Мой муж без ума от этого Умельца! Кстати: благодаря ему на церемонии инициации он принёс в жертву Вему эту гадкую руку с четырьмя пальцами.

До чего ещё могли бы договориться женщины узнать так и не суждено. Утус Чаин, призывая соплеменников к тишине, замахал скипетром.

– Люди! Люди! – Верховный Сахем во всю старается перекричать соплеменников. – Прошу вас! Тише! Тише!

Соплеменники нехотя угомонились. Когда установилась относительная тишина, утус Чаин повернулся к Саяну и спросил:

– Хорошо, Умелец. Кто готов пойти за тобой?

Ритуальный вопрос задан для соблюдения неписаного протокола. Отвечать на него полагается стандартно. Саян, обращаясь к соплеменникам, громко воззвал:

– Люди! Кто готов пойти со мной? Кто готов стать родом Медной Совы?

Из общей массы, в припрыжку, едва не пиная соплеменников коленками, выскочил Иссаам. Подбежав к Саяну, молодой охотник громко воскликнул:

– Отец! Я с тобой!

По одному и группами, мужчины и женщины потянулись из общей массы соплеменников. Как и следовало ожидать, одна молодёжь. Даже некоторые подростки тринадцати, четырнадцати лет не усидели на месте.

Ансив насупился. Ступню жжёт, колени ломит, а голова пульсирует болью. Кажется, будто примятая трава распрямилась и упёрлась стальными иголками в пятую точку. Из глубин памяти всплыли кадры исторического фильма.

Сельская идиллия. Большой зелёный луг. Бабочки, кузнечики и порхающие над молодой травкой птички. Для полного счастья не хватает упитанных бурёнок и играющего на дудке пастушка. Как вдруг нежный цветок клевера смят тяжёлой сандалией римского легионера.

С невозмутимостью наступающего ледника, по зелёному лугу, сминая полевые цветы, движется римская манипула. Воины закованы в железные пластинчатые доспехи. Полукруглые шлемы с козырьками на затылке торчат над стеной прямоугольных щитов. Чисто выбритые лица легионеров решительны и спокойны. На высоком штандарте, расправив крылья, сидит орёл, символ римского легиона.

Поражая выучкой и дисциплиной, манипула движется печатая шаг. След в след, в едином тягучем ритме. Сквозь плотно сомкнутые щиты хищно выглядывают короткие клинки гладиусов. Солнце блестит на полированных гранях грозного оружия. Словно предрекая врагам скорый конец, щиты легионеров разукрашены орлиными перьями и молниями.

Не понимая, какая монолитная сила противостоит им, какая несокрушимая мощь прётся на них, огромная толпа полуголых варваров с первобытным остервенением бросается на плотный ряд щитов. Одурманенные боевым азартом охотники самозабвенно, но без малейшего эффекта, бьют каменными топорами и копьями в перья и молнии на железных щитах. В ответ короткие всполохи стали жалят, жалят, насмерть жалят варваров в беззащитные животы, руки, головы. Как морская волна в бессилии откатывается от гранитного утёса, так и орда варваров, истекая кровью, в бессилии откатилась от надменной манипулы.