Цена возвращения

Так что любой незнакомый человек, появившийся в этой клоаке, рассматривался с двух позиций — есть ли у него здесь защита и сколько с него можно содрать, живого или мертвого. Если теперь Элис рванет в нижний город, она в безопасности, ибо — своя. Если же решит с заработанным пройтись, скажем, по магазинам… нет-нет, она девушка разумная. Будем надеяться.

Так почему же не было слежки вечером? Наша паранойя? Или решили не рисковать на первой встрече? А как узнали, что она вообще будет? Ведь неизвестная девушка действительно могла передать банальную любовную записку. Или сам граф предупредил контрразведку о поставленной метке?

Увы, но, скорее всего, следить по пути от трактира до конспиративной квартиры не было смысла. Зачем, если прямо отсюда уважаемый граф отправился в контрразведку и сейчас подробно описывает и разговор, и комнату, и самого виконта де Сент-Пуанта. Точно? Нет, но возможно. И, значит, надо готовиться к худшему.

Два дня де Сент-Пуант из своего дома не выходил. Быть схваченным на улице? Спасибо, что-то не хочется. Подойдут, заломят руки за спину, да и отвезут поближе к дыбе, на свидание с палачом.

Можно просто убежать. Но тогда приказ выполнен не будет. И что говорить де Шутту? Сбежал, потому что не обнаружил за собой слежку? Сильный аргумент. Нет уж, придется работать дальше.

И то сказать, здесь кормят, ночную вазу выносят, и не только утром. Лежи, отдыхай, наслаждайся жизнью. Мечта, а не служба. Ни маршей, ни дежурств, ни ругани начальства. Сказка!

Но о путях отхода надо позаботиться уже сейчас.

Как она того квартального называла? Рваный. Что за тип, какой бандой верховодит? Кого об этом можно спросить?

На ум пришел только хозяин харчевни, которому не так давно дали второе имя — «Брэд». Заодно и поужинаем.

На третий день де Сент-Пуант решился на вылазку.

Вот, наконец, и «Подвал». Все также скромен, не зазывает гостей яркой вывеской, не афиширует вполне божеские для богатого квартала цены. Зачем? Кому надо — знают, а остальные туда все равно не пойдут, ибо непрестижно.

Знакомая лестница, привычный полумрак общего зала. Вон и знакомый силуэт агента.

— Привет, давно не виделись.

— А… э… милости просим. Прошу присаживаться, вон и столик в уголке свободен… почти… момент… пшел вон, ну-ка, быстро пересел! — Какому-то громиле вполне зверского вида, сидевшему за предложенным гостю столом прилетел звонкий подзатыльник, на который тот, однако, вовсе не обиделся. Лишь шумно почесал где-то в сальной шевелюре и равнодушно сменил место дислокации.

— Чего желаете, господин?

— Горячей колбасы и пива. И присядь, поговорить надо.

Заказ появился буквально через минуту, словно был приготовлен заранее.

Гость посмотрел, как хозяин наливал из общей бочки пенный напиток, дождался, когда принесет и указал на место напротив:

— Присаживайся. И расскажи о главарях нижнего города. Что за люди, чем живут, кем командуют.

«Брэд» рассказывал долго, обстоятельно. Радуясь про себя, что раз этого щенка интересуют именно эти вопросы, то дела у него не очень веселые. А значит, есть шанс, что видятся они в последний раз.

Эх, еще бы в этом увериться лишний раз!

— Не желаете еще пива? Позвольте, у меня отдельно свеженькое припрятано! Для дорогих гостей держу.

И улетел в подсобку.

Вернулся почти сразу, неся кожаную кружку, полную действительно ароматного напитка, один запах которого уже кружил голову.

— Вот, прошу!

Гость вдохнул полной грудью, блаженно улыбнулся, полюбовался густой пеной… и часть перелил в только недавно освободившуюся кружку.

— Такое чудо одному пить грех, выпей и ты со мной.

— А… э… мне нельзя, не положено! — Стал отнекиваться хозяин. И почувствовал, как под столом в его живот уперлось что-то острое.

— Выпей, дорогой. Или хочешь, мы тебя сейчас все попросим?

И гость уже повернулся к прочим посетителям.

— Не надо… жена… детки. — Это было уже похоже на овечье блеяние. Отказаться пить свое пиво? Суд будет скорым и правым, с заранее известным, самым любимым в Лондоне приговором.

— Значит так, скотина, запомни. Я сейчас уйду, могу больше тебя и не увидеть. Но однажды к тебе придет посетитель, который назовет тебя «Брэд». И избави тебя Спаситель хоть пальцем пошевелить поперек его приказа — о виселице мечтать будешь. Помни, все, что нужно для твоей веселой смерти, записано и подобрано. Все понял, друг ты мой сердечный?

— Д-да. — Это все, что смог выдавить из себя оцепеневший от страха злодей.

— Ну и хорошо. Надеюсь, это, — он взглядом указал на остатки ужина, — за счет заведения? Ну, будь здоров, не забывай Спасителю молиться.

* * *

В свою комнату де Сент-Пуант возвращался вечером, почти ночью, когда горожане уже заснули. Шел не торопясь, в смысле… по стеночке, крепко пошатываясь после честно выпитого пива. Сколько выпито? А кому какая разница? Хороший человек в любой стране имеет неотъемлемое право надраться! Чтобы потом крепко выспаться.

Зато на следующий день урочный час прихода гостя виконт встретил стоя на столе — только оттуда можно смотреть в окно. В переулке привычно пусто. Вообще никого.

Так, вон кто-то идет. По фигуре и хромающей походке — Аблемарл. Подошел, постучал условным стуком. Спрыгиваем, открываем дверь — точно, он.

— Здравствуйте, граф. Прошу, проходите. — Надежный засов отодвигается и вновь запирает дверь после того, как гость вошел в комнату.

— Деньги при вас? — Граф деловит. Ни «здравствуйте», ни «рад вас видеть». Сразу к делу.

— Я же сказал — на следующий день, после получения ответов на наши вопросы. Ответы принесли?

— А как же! Прошу.

Из-за пазухи достается плотно скатанный рулон бумаги. Что же, почитаем. Первый вопрос… второй… все аккуратно и подробно описано. А это что?

— Простите, герцог Фицуильям убит?!

— Да, сегодня. Фанатик из этих, исповедующих очищение. Во дворце императора траур.

Ага, фанатик, как же. Убил самого близкого к их течению вельможу. Нет уж, скорее поверю, что Дорсет отомстил за семью. Или… третьим вопросом стояло: «Оцените возможность сотрудничества герцога Фицуильяма с представителями европейских государств. С кем он вероятнее всего пойдет на контакт, на какой почве?». Если интерес де Сент-Пуанта стал известен контрразведке, то Дорсет перестает быть единственным подозреваемым.