Цена всех вещей

— Возможно, он вернется домой утром.

— Никто не видел его со вчерашнего вечера. Он даже не открыл магазин. Мама сходит с ума.

Я несколько раз ударился головой о ствол: бум, бум, бум.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Помоги Деву в поисках. Он проверяет пляж. Я присоединюсь к тебе через час.

— Займись этим сам. Ты ведь коп, — ответил я, прекрасно понимая, как отвратительно это звучит, но мне не хотелось покидать пост.

— Прошу прощения, — совершенно бесстыдным голосом прервал меня Брайан. — Я тебя от чего-то отрываю? Возможно, ты проводишь открытую операцию на сердце? Если так, я перезвоню позже.

— Хватит, Брайан…

— Мама сказала, что ты отсутствовал всю ночь, а когда вернулся, не разговаривал с ней. И никто ничего тебе не сказал, хотя, может, и следовало бы. В этом нет ничего клевого, Маркос. Пришло время вырасти. Стать членом семьи. Нельзя оставаться дитятей, когда тебе стукнуло восемнадцать. В этом нет ничего умилительного.

Я так сильно ударился о ствол, что даже вздрогнул.

— Мне семнадцать.

— Просто сделай это, Маркос. Пересмотри свое отношение и помоги найти брата. А потом можешь возвращаться к своим глупостям.

Я посмотрел на Дианино окно. В комнате горел свет. Если бы она выглянула из-за занавесок, я бы не ушел. Если бы я увидел ее тень на стене, я бы не ушел. Если бы занавески сдвинулись хоть на дюйм, я бы не ушел.

— Маркос? Ты там?

Я смотрел на окно, всем сердцем желая, чтобы что-нибудь произошло. Надеясь на это.

Но занавески не двигались, и я так и не увидел ее лица.

— Хорошо, — сказал я и повесил трубку.

Уходя, я старался не смотреть на окно, но совладать с воображением был не в силах. Краем глаза я будто бы заметил, как колыхнулась занавеска. Конечно, когда я остановился в конце подъездной дорожки и оглянулся, там никого не оказалось.

46 Кей

В пятницу мои нервы не выдержали, и вечером я попыталась дозвониться до Ари или Дианы. Ари говорила со мной всего пару секунд, а Диана и вовсе не взяла трубку. Я посылала ей сообщение за сообщением, но она ни разу не ответила.

Эй, это Кей. Просто позвони… да. Давай поговорим.

Диана, это Кей. Я думала о тебе. Перезвони мне.

Нам не обязательно видеться. Можешь не разговаривать со мной. Просто напиши, что с тобой все в порядке.

Опять я. Позвони.

Позвони мне.

Когда получишь это сообщение, позвони мне.

Ари мне тоже не особенно помогла. Из трубки донесся протяжный вздох.

— Я не хочу с тобой разговаривать, Кей.

— Но Диана…

— Возможно, она тоже не хочет с тобой разговаривать.

— Она должна. Каждые три дня. Что, если она пыталась уехать из города и с ней что-нибудь случилось? Что, если у нее травма и она не может со мной увидеться?

— Больше похоже, что она тебя презирает, — сказала Ари. — Возможно, тебе стоит уважать ее выбор.

— Ты не понимаешь — у нее нет выбора.

На другом конце трубки повисла долгая пауза. Я слышала, как это прозвучало. Отвратительно. Но от этого мои слова не переставали быть правдой.

— Ты говорила с ней? — спросила я.

Повисла еще одна тяжелая пауза.

— Нет. Все пошло… довольно неожиданно. Если ты не заметила.

— То есть ты не знаешь, — почти закричала я. — Ты не знаешь, в порядке она или нет! Ты не в курсе, и тебе все равно, что с ней случится!

В голосе Ари появился лед:

— Это неправда.

— Так позвони ей сама. Пожалуйста! Она игнорирует меня, но должна ответить тебе…

— Я тебе не девочка на побегушках.

— Но я только хочу убедиться, что с ней все в порядке! Ари? Алло? Ты там?

Она повесила трубку.

Мина вошла в тот момент, когда я говорила с Ари, и остановилась послушать. Мы застыли посреди темной кухни возле гранитной столешницы. Мама с папой ушли обедать в ресторан, оставив нам четыре двадцатки, которые с тех пор так и лежали нетронутыми. Предполагалось, что мы закажем себе еду на дом. Типичный родительский перегиб.

— Что? — спросила я.

— Ничего.

— Если собираешься орать на меня, ори. Не стоит изображать статую правосудия.

— Возможно, тебе следует оставить их в покое.

Я отмахнулась от нее:

— Не могу.

— Кажется, Диана не желает с тобой разговаривать.

— Она должна со мной говорить.

— Возможно, ей это тяжело. Мне и самой не особенно хочется с тобой общаться, а я твоя сестра.

— Так не общайся! — выпалила я. — Прекрати притворяться, что тебе не все равно, и оставь меня в покое.

— Мне не все равно, — сказала она.

— Ну да, конечно.

— Не могу поверить, что ты использовала против них заклинание. О чем ты думала, Кей?

Несмотря на то, что произошло, и тот факт, что мне было наплевать на ее мнение, в сердце все же что-то екнуло.

— Это не так уж сильно отличается от заклинания красоты. Просто теперь мне не придется оставаться одной.

— Ты пользовалась заклинанием красоты?

Я округлила глаза. Должно быть, она меня разыгрывала.

— Я писала и говорила тебе об этом. Видимо, ты была слишком занята, чтобы заметить.

Она покачала головой.

— Ты никогда мне об этом не говорила.

— Говорила! Как же по-твоему я вдруг заполучила такую великолепную внешность?

— Ты всегда была симпатичной, — сказала она.

— Не глупи.

— Ты моя замечательная сестренка. И понравилась бы любому, кто узнал бы тебя поближе.

— Ты что, невнимательно слушаешь? Я уже не сладкая малышка Кейтелин. Я плохая девчонка. Я врежу людям. Разрушаю жизни.

Мина опустила скрещенные руки и обогнула стол, чтобы подойти ко мне. Я отступила назад.

— Ты не плохая девчонка.

— Правда? Если я такая замечательная, зачем ты тогда меня бросила?

В комнате как будто стало нечем дышать. Мина ничего не сказала.

— Я была полезной, пока ты болела, — сказала я. Мой голос отдавал сталью, точно кусок железа, вонзающийся Мине между бровей. — Была удобной. Но теперь, когда ты в порядке, кому нужна глупая, страшная, одинокая Кейтелин?

Мина вцепилась себе в левую руку в самом болезненном месте. Стоило ей случайно что-то им задеть, как она тут же вскрикивала от боли.