Цена желания

– Он накричал на меня. Этого я вообще не могу понять. Он всегда был предельно вежлив, спокоен. Иногда мне казалось, что он вообще не может выйти из себя. Улыбка не сходила с его лица, когда мы мило болтали о каких-то мелочах.

– О мелочах, говоришь? А вы когда-нибудь говорили о серьезном? Например, о планах на будущее. Что тогда происходило с его лицом? – Марина в этот момент решила, что сегодня же расскажет Алисе все. Нужно сделать это, пока подруга не приросла к этому голубоглазому, бессердечному созданию всем сердцем, всей кожей, каждой клеточкой своего тела. К тому же их отношения могут привести к закономерному явлению: Алиса почувствует бремя сладкой страсти под сердцем. Чтобы найти в себе силы открыть обман, Марине нужно было окончательно убедиться, что подруга готова к этому. Но как понять это? Она всматривалась в расстроенное лицо Алисы и мысленно подбирала слова, чтобы коротко обо всем рассказать.

– Ты не слушаешь меня, – без обиды в голосе заметила Алиса.

– Тебе показалось. Я как всегда очень внимательно слушаю твой рассказ. Только теперь я не хочу остаться безмолвной. Если я не ошибаюсь, ты пришла не только затем, чтобы высказаться. Ты хочешь услышать мое мнение?

– Да, дорогая, очень хочу. Я пыталась разобраться в причинах твоего неприятия Вадима и не находила ответа. В голову лезло только то, что ты просто ревнуешь. Но со временем стало ясно – я ошибаюсь. Ты не можешь через что-то переступить, через что-то, не замеченное мною. Я ведь влюблена, а ты все видишь со стороны объективно.

– И сейчас я не знаю, что было бы лучше для меня: однажды увидеть или не видеть вовсе, – потирая виски, сказала Марина.

– Ты говоришь загадками.

– Ты возненавидишь меня.

– Да ты что?! – Алиса подошла к Марине и присела рядом с ней, положив руки ей на колени. – Милая моя, я знаю, что ты никогда не причинишь мне зла. Ты любишь меня искренно и небезответно. Я тоже не представляю свою жизнь без такой подруги, как ты.

– Ты делала это, пока мы были в ссоре.

– Мы не будем вспоминать об этом, если ты действительно меня простила. – В глазах Алисы появилась мольба. – Не заставляй меня снова переживать стыд.

– Не буду, но то, что я тебе скажу, покажется тебе страшным. Я давно мучаюсь оттого, что скрываю правду. Последний раз спрашиваю тебя, ты хочешь ее знать?

– Да, всем сердцем.

– А если она разобьет тебе сердце?

– Все равно. Будь что будет. Говори, прошу тебя.

– Лялька, сначала я скажу, что ты самая лучшая. Кто тогда достоин счастья, если не ты? Но ты не там его ищешь. – Марина набрала побольше воздуха и сказала на одном дыхании: – Твой Вадим женат.

Марина почувствовала, как руки Алисы медленно соскользнули с ее колен, а сама она села на холодный пол. Карие глаза ее превратились в два горящих уголька, прожигающих насквозь все, на чем они останавливались. Невозможно было созерцать это молчаливое страдание, когда слова бессильны передать душевную пустоту, трагедию разочарования. Алиса прижала колени к груди, обняв их. Волосы в беспорядке рассыпались, склонив голову, девушка спрятала во вьющихся прядях лицо. Оно горело, словно только что она получила пощечину и не одну. Словно хлестали ее по щекам, стараясь выбить остатки самоуважения, гордости, любви к себе. Она все крепче прижимала колени к груди, боясь поднять лицо.

Теперь все постепенно становилось на свои места. Стали понятны редкие встречи, отодвигание на неопределенный срок визита в дом Вадима, невнятные рассказы о натянутых отношениях с родителями, молчаливые ласки, лишенные банальных «люблю». Ни разу за время их встреч Вадим не сказал ни слова о том, что будет потом. Он жил настоящим, не заботясь о том, что в один прекрасный день обман раскроется. Как же он мог так поступить с ней, ведь он наверняка чувствовал, что ее отношение к нему выходит за рамки обычного желания удовлетворять свои природные потребности. Она была готова умереть за него, а оказалось, что ему совершенно не нужны ее жертвы. Ему ничего от нее не нужно кроме периодической встряски, эмоционального подъема, сознания подчинения и обладания.

«Но ведь это подло, мягко сказать, это преступно – так играть с чужими жизнями!» – Алиса не заметила, что раскачивается из стороны в сторону, словно не желая верить в то, что происходит. Все тело ее говорило «нет, не может быть», свыкнуться с правдой было невыносимо тяжело. И это не страшный сон, от которого можно избавиться, открыв глаза.

– Ты давно знала? – тихо спросила Алиса.

– Еще с того первого свидания у меня на квартире. Я столкнулась с ним внизу, заходя в подъезд. У него запоминающаяся внешность. Я не могла ошибиться.

– Где же ты видела его раньше? – Алиса отбросила от лица волосы и медленно поднялась с пола. Ей снова безумно захотелось курить, и только теперь она заметила на подоконнике начатую пачку сигарет «Президент». Она взяла ее в руки и вопросительно уставилась на Марину.

– Что ты так на меня смотришь? Оставшись одна, я приобрела дурную привычку. Сигаретка, выкуренная поздно вечером, заменяла мне обычные разговоры с тобой. Я еще не окончательно подпала под ее власть, так – баловство, но дезодорант, уничтожающий запах табака, я все-таки приобрела, – ответила Марина.

– Может, покурим? – предложила Алиса. – Самое время.

– Ты что? А если тетя Соня позвонит?

– Не позвонит – у нее нет такой привычки. Давай? – Марина согласно кивнула, и вскоре по кухне распространился серый табачный дым. Он поднимался вверх к зажженной лампочке и мягко окутывал ее рассеивающимся облачком.

Алиса курила жадно, глядя в окно. Марина – неумело, неловко стряхивая пепел в недавно приобретенную пепельницу.

– Итак, – после паузы произнесла Алиса. Она почувствовала, что справилась с первым шоком от слов Марины. Теперь все происходящее казалось ей спектаклем, в котором ей была уготовлена роль страстной любовницы. Алиса закрыла глаза и глухо застонала, вспомнив первое жадное обладание в темном сквере, когда они любили друг друга, как обезумевшие, изголодавшиеся по ласке животные. – Осталось узнать самую малость. Где ты видела Вадима до того, как столкнулась с ним в то воскресенье?

– Ответ шокирует тебя. Мир настолько тесен, что иногда мне становится страшно. – Марина выпустила струю дыма и, борясь с волнением, сказала: – Он муж Валентины Сергеевны, твоей медсестры. Раньше он имел обыкновение заходить за ней после работы, особенно перед ее декретом. Теперь он перестал это делать.

– Та-ак, – Алиса прикурила следующую сигарету и тут вспомнила, что впервые столкнулась с Вадимом в больничном дворе. Потом она спросила его, что он там делал. Кажется, он ответил, что оказался там случайно. Она, кстати, тоже не призналась, что работает в этой больнице. – Значит, с самого начала все было ложью. Он спешил к жене, я – по своим делам. Ударились люди головами и решили, что это повод для романа.

Марина однажды смеялась над рассказом Алисы о том, как они познакомились. Тогда она была готова слушать о новом возлюбленном Алисы и воспринимала любые мелочи так же близко, как и ее витающая в облаках Лялька. Она пропускала через себя все услышанное, теряясь иногда в догадках о том, почему этот мужчина так странно ведет себя с Алисой. Ведь надо быть слепым, чтобы не видеть, какая прекрасная женщина рядом, а он не делает ничего, чтобы удержать ее. Марина решила, что это своеобразная тактика, скрывающая сильное чувство. Каждый по-своему привязывает к себе: одни – безграничной любовью, другие – легким намеком на светлое чувство, даже нарочитым равнодушием. Но, узнав в Вадиме мужа Валентины, Марина не смогла сразу рассказать об этом, а слушать о развитии их романа стало для нее пыткой. Она поняла все его шаги, каждое слово, поступок получили объяснение.

– Он все это время разрывался между мной и семьей. Он не хотел ни от чего отказываться. Господи, – Алиса ударила себя по лбу. – Значит, когда Валя рассказывала мне о Димке, она говорила о сыне Вадима. Ну конечно, теперь я понимаю, почему лицо этого маленького мальчика кого-то мне напоминало. И Валя была сама не своя последнее время. Да, да, и пачка «БТ» для мужа… Марина, это ведь она ему купила… А я говорила ей, что счастлива и хочу видеть всех вокруг счастливыми. И недавно поняла, что ясно представляю его отцом своих детей. Помнишь, ты говорила, что это важно, конечно, важно. Дети будут похожи на отца, будут носить его фамилию… Маришка, а ведь я не знала даже его фамилии!