Цена

ЭСТЕР(сердито). Но какой этого прок!

ВИКТОР(подавляя желание взорваться). А такой, что, по-моему, ты вообще перестала что-то соображать! (Дрожа, поворачивается к УОЛТЕРУ). Ты что, хотел сказать, что моя жизнь коту под хвост? Так?

УОЛТЕР молчит.

Ну, поправь же меня, может, я неверно понял. Потому что смысл именно таков.

УОЛТЕР(ЭСТЕР). По-моему, ему просто невозможно…

ВИКТОР(еще более решительно, потому что УОЛТЕР, похоже, готов объединиться с ЭСТЕР). Что невозможно? Чего ты хочешь, Уолтер?

УОЛТЕР(выдержав паузу, из которой видно, что он еще не повержен. И всё же со страхом в голосе). Просто я хотел быть тебе полезен. Жизнь меня кое-чему научила, но, вероятно, не всему. И сейчас я только хотел использовать.

ВИКТОР. Использовать? Каким образом?

УОЛТЕР(понимая, что это, может быть, и отступление, но теперь уже на карте его честь). Я чувствую, что мог бы… помочь. Почему надо повторять одни и те же ошибки снова и снова? Просто я решил сейчас использовать удобный момент, раз упустил его раньше.

Эти слова ВИКТОРА не убедили.

И хочу сказать: если мы сейчас не помиримся, хуже от этого будет только тебе.

ВИКТОР. Как это было когда-то.

УОЛТЕР молчит.

Ты это имел в виду?

УОЛТЕР(сначала нерешительно, но затем, закрыв глаза, бросается в бой). Да, именно это.

ВИКТОР. Ну, я так и предполагал. Знаешь, у полицейских есть одно хорошее качество: приучаешься слушать, потому что, если этого не умеешь, можешь кончить с ножом между лопаток, другими словами, никакой проблемы нет, я её выдумал.

УОЛТЕР(отбрасывая осторожность — его характер проявляется). Виктор, не из-за этих пяти сотен ты не получил диплома. Ты ведь мог и оставить отца — он был вполне ещё в форме.

ВИКТОР. А двенадцать миллионов безработных — это что, тоже моё больное воображение? И то, что мне приходилось воровать уведший салат в греческом ресторане на углу, тоже? И искать в гнилых грейпфрутах съедобные куски?

УОЛТЕР. Я не собираюсь отрицать…

ВИКТОР(прямо ему в лицо). Мы здесь питались отбросами, ты, вертопрах!

ЭСТЕР. Но какой прок…

ВИКТОР(ЭСТЕР). Что ты хочешь сказать — всего этого не было? (УОЛТЕРУ). «Он вполне в форме»! А его состояние? Да человек просто боялся выходить на улицу!

УОЛТЕР. Но, Виктор, его уже нет.

ВИКТОР(с криком, чувствуя слабость своей позиции). Брось повторять «его уже нет»! (Он разбит и чувствует себя бесконечно одиноким). Но тогда-то был! А система не выдержала — или я её изобрёл?

ЭСТЕР. Нет, дорогой, но теперь ведь всё изменилось.

ВИКТОР. Что изменилось? Мы армия дьявола, мы захватили этот город, а когда он снова взорвётся, спасибо, если у нас останется хоть крыша над головой! (УОЛТЕРУ). Да как ты мог мне такое сказать? Оставить его и чтобы он жил на пятерку в месяц? Извини, но мозги ты мне не запудришь, и если у тебя рыльце в пушку, то у других нет. Говоришь, пришел всё выяснять, а пытаешься всех здесь одурачить. Никто нашу жизнь не придумывал, на тебе лежала ответственность, а ты взял да избавился от нее… Можешь идти, я пришлю тебе твою половину. (Отвернувшись от УОЛТЕРА, идёт через комнату).

Длинная пауза.

УОЛТЕР. Если ты умеришь свой гнев, я тебе кое-что скажу, Вик.

ВИКТОР не двигается с места.

Я знаю, что должен был сказать это много лет назад. И я пытался. Когда ты пришел ко мне, я сказал тебе, помнишь, я сказал: «Проси денег у отца». Я это сказал.

Пауза.

ВИКТОР. Что ты имеешь в виду?

УОЛТЕР. То, что у него были почти четыре тысячи.

ЭСТЕР. Когда?

УОЛТЕР. Когда вы здесь питались отбросами.

Пауза.

ВИКТОР. Откуда ты это взял?

УОЛТЕР. Он просил меня куда-нибудь их поместить.

ВИКТОР. Поместить?

УОЛТЕР. Да. Как раз перед тем, как послал тебя ко мне.

ВИКТОР молчит.

Вот почему я никогда не посылал ему больше. А если по совести, то и вообще посылать было не надо.

В молчании ВИКТОР садится. Он ни на кого не смотрит — стыд застилает ему глаза, но он ещё пытается с ним бороться.

ВИКТОР(как бы всё ещё проверяя факты). Так в самом деле? И где, в банке?

УОЛТЕР. В основном, Вик. На них-то он и жил, почти до самой смерти. А то, что мы ему давали, ему бы не хватило.

ВИКТОР. Но он несколько раз же куда-то устраивался…

УОЛТЕР. Но это ему почти ничего не приносило. Верь мне, жил он на свои. Я сказал ему тогда, что если ты будешь учиться, я его буду содержать. Но он продолжал смотреть, как ты бегаешь с работы на работу, чтобы прокормить его. И я, чёрт возьми, не стал приносить в жертву еще и себя. Так можешь ты это понять или нет?

ВИКТОР поворачивается к креслу в центре комнаты и, качая головой, издает стон, в котором к гневу примешивается изумление.

Малыш, сейчас на него сердиться бессмысленно. Помнишь, что с ним было, когда он понял, что ничего больше не заработает? Тогда он был безутешен.

ВИКТОР(протестуя — он всё ещё не верит). Но он же видел, что я содержу его, разве нет?

УОЛТЕР. Он не знал, как долго…

ВИКТОР(сердито). Что значит «как долго»? Мог сообразить, что никуда я не денусь…

УОЛТЕР. Знаю, но всё-таки он был уверен, что рано или поздно это случится.

ЭСТЕР. Он думал, что Виктор уйдет.

УОЛТЕР(боится, что ВИКТОР снова вспыхнет и гасит разгорающееся пламя). Ну… можно считать, что да.

ЭСТЕР. А я это знала! Господи, когда я научусь верить собственным глазам?