Центурион инопланетного квартала

Выслушав несколько фраз на скрипучем языке, который наверняка можно было придумать, лишь прячась в дупле дерева, я решил, что настало время действовать, и заявил:

– Все понятно. Пошли, разберемся на месте.

Второй раз повторять не понадобилось. Назарунец от избытка чувств несколько раз поднырнул метра на полтора, а потом устремился на улицу. Я последовал за ним.

Напутствовало мне шипение Мараска:

– Звезду прикрепи, чучело. А то никто не поверит, что ты являешься центурионом.

Сказать, что я думаю о таких помощниках, времени уже не было. Да и совет имел смысл.

Выскочив на улицу, я выудил звезду центуриона из кармана и, прикрепив ее на грудь, устремился вслед за назарунцем.

День на Бриллиантовой, судя по всему, клонился к вечеру, и на улицах появилось больше прохожих. Конечно, они с большим любопытством глазели на то, как я бегу вслед за маленьким назарунцем. Наверняка новость о том, что появился новый центурион, облетит район в ближайшие полчаса. И наверняка кое-кто будет заключать пари на то, доживу ли я до завтра.

«Доживу, – подумал я, усиленно работая ногами, стараясь не потерять из виду назарунца. – Назло всем доживу. И найду убийцу. И сбегу с этой планеты. И натяну нос стражам порядка. И, может быть, даже где-нибудь осяду, на какой-нибудь забытой богом планетке, и буду жить тихо-мирно до самой смерти. Не нужно мне больше приключений. Слишком их в последнее время стало много, слишком они стали опасными.»

– Вот, – сказал назарунец, останавливаясь возле небольшого, крытого черепицей домика. – Я живу здесь. И буду жить дальше. Если, конечно, вы выполните свой долг.

– Будь спокоен, мы это как-нибудь утрясем, – уверенно сказал я и прислушивался.

В самом деле, в домике кто-то хозяйничал. Слышался звон бьющейся посуды, а также треск ломающейся мебели.

– Если он заберется в подвал, все пропало! – в отчаянии воскликнул назарунец.

– Не заберется, – буркнул я и решительно подошел к двери домика.

Так, сейчас, стало быть, ее надо открыть, ворваться внутрь и утихомирить буйствующее там чудовище. Кстати, что обычно говорят центурионы, когда хотят кого-нибудь призвать к порядку?

Что-то вроде…

Для того чтобы оттянуть время, я вытащил «кольт» и сделал вид, будто проверяю, заряжен ли он.

Так что же там я должен крикнуть? Я должен, я обязан вспомнить, поскольку не могу, не имею права облажаться. Все должно пройти без сучка и задоринки. Иначе весь район решит, что я никакой не центурион, а шут гороховый. Между прочим, искать убийцу, обладая репутацией шута горохового – гиблое дело.

Стоп, кажется вспомнил.

Пинком распахнул дверь, я ворвался внутрь и гаркнул:

– Именем закона приказываю прекратить буйствовать!

Как оказалось, внутри домик состоял всего из одной комнаты. Посредине нее стоял здоровенный детина раза в два шире меня и на голову выше. Услышав мой крик, оно прекратил жевать ножку, отломанную от валявшегося неподалеку столика, и удивленно спросил:

– Это еще кто?

– А разве ты не видишь? – спросил я и ткнул стволом кольта в знак, свидетельствующий, что отныне я с законом на «ты».

– Вижу, – пожал плечами кабланды. – Однако, милейший, ты пришел слишком поздно. Тебе надо было появиться здесь еще вчера.

– Я прилетел на эту планету три часа назад, – пробормотал я, подходя к здоровяку поближе.

– Меня это не касается, – промолвил кабланды, разглядывая полуобглоданную ножку стола, с явным намереньем снова вонзить в нее зубы. – Ты опоздал. Стало быть, я могу продолжить то, чем я здесь занимался до твоего появления.

– Ничего не выйдет, – почти ласково сказал я. – Ты не тронешь здесь больше ни одной, пусть даже самой маленькой вещицы. Более того, сейчас ты последуешь за мной в местную тюрьму, где я запру тебя в одну из камер…

– Нет, что угодно, только не это!

Оглянувшись, я увидел назарунца. Очевидно, решив последовать за мной, он услышал мои последние слова, и они ему не понравились.

– Отчего же? – удивился я. – Кабланды разгромил твой дом. Он должен понести за это наказание.

– Но только не таким образом. Если кабланды лишится хотя бы на несколько дней свободы, я потеряю больше чем стоит весь этот дом. Останови его, не дай ему разрушать мое жилище. Это единственное, чего я хочу.

– Так это твой работник? – спросил я, кивнув в сторону гиганта, который как раз в это время с громким хрустом отгрыз еще один кусок от ножки стула.

– Более того. Компаньон, без которого наше совместное предприятие не сможет функционировать.

– Понятно, – кивнул я.

Собственно, я мог поступить согласно букве закона и просто препроводить нарушителя в тюрьму. Однако центурион инопланетного района в отличии от любого другого стража порядка обязан не только выполнять свой долг перед законом, но еще и некоторым образом быть дипломатом.

Проще говоря, я должен был учесть просьбу назарунца, конечно, если выполнение ее не приведет к явному нарушению закона и не принесет вред другим жителям инопланетного района.

– Хорошо, пусть будет так, – сказал я. – Ты желаешь, чтобы я просто выпроводил его из твоего дома?

– Это было бы здорово, – промолвил назарунец. – Если он надумает спуститься в подвал…

Я повернулся к кабланды и самым суровым тоном, на который был способен, приказал:

– Эй, ты! Именем закона приказываю тебе прекратить разрушение этого дома, и немедленно его покинуть.

Кабланды отшвырнул ножку стола и издал грозный рык.

Прикинув, что такого великана, вполне возможно, не остановят даже все заряды «кольта», выпущенные разом, я почувствовал себя довольно неуютно. Впрочем, у меня ведь еще есть симбиот. Уж он-то меня в обиду не даст. Хотя против такого детины…

Взяв кабланды на мушку, искренне надеясь, что мой голос звучит зловеще, я отчеканил:

– Ага, стало быть, ты напрашиваешься на неприятности?

– Ни в коем случае! Ни в коем случае! – завопил из-за моей спины назарунец.

– Ну так как?

Если этот колосс бросится на меня, то стрелять ему скорее всего надлежит в голову. Может, это его остановит.

Решив так, я поднял ствол револьвера повыше.

Кабланды отреагировал на мой маневр немедленно.

Ударив себя в грудь кулаком, да так что получившийся при этом звук напоминал пушечный выстрел, великан проревел: