Цепи рая
Шрифт:
Годы быстро развели их, раскидали, как шары для боулинга, по разным дорожкам. Манос знал – эти лица, этот жаркий послеполуденный бриз, эта хрупкая, беззаботная и веселая атмосфера момента, навеять которую мог только Миконос, – все это не более чем квантовая погрешность, соединившая на мгновение их прошлые «я». А потом Александру ждет очередной восхитительный флирт, Сандру – очередная пикантная история, Джеймса – пышная свадьба, а их с Леной – самые ужасные серийные преступления из всех, с которыми он сталкивался.
Да, он стал криминологом.
28
Офицер Беллас не был математиком. Лист в его руке представлял собой датированный предыдущим
«И, черт возьми, что такое ЛЦК?.. А парень-то и впрямь крут!»
Видя пренебрежительное отношение Белласа к его первому списку подозреваемых, Манос Ману решил воспользоваться официальными каналами. Получив разрешение, вся команда засела за работу и составила доклад. Документ быстро отправили в Афины на принтер полицейского подразделения аэропорта, так что он уже через час оказался в руках Белласа. Насколько тот понял из фразы «оперативный сбор данных», эти ребята заходили на различные серверы, напрямую получая доступ к «потокам данных», и, по всей очевидности, прогоняли их через какую-то систему, называемую многофакторным анализом Сети. Лучик надежды забрезжил на четвертой странице, где его внимание привлекли слова «…наша Лаборатория цифровой криминалистики».
«ЛЦК – понял!»
В Афинах тоже знали о цифровом анализе. Но разведывательная служба и полиция имели доступ только к данным – электронной почте, изображениям, файлам журналов – на компьютерах и персональных устройствах, оказывающихся в их непосредственном распоряжении. Этот же документ содержал полный анализ всех устройств в пределах целой области, как облако. «Похоже на шутку Сноудена» [21] , – подумал Беллас. Он даже набрал в легкие воздуху, чтобы поделиться с кем-нибудь своим открытием, и, подняв голову, посмотрел на Хрисанфоса и Петросса. Но те были заняты.
21
Имеется в виду «PRISM», система тайного сбора информации Агентства национальной безопасности США, преданная огласке бывшим сотрудником АНБ и ЦРУ Э. Сноуденом.
Сароглу, раскрасневшийся от переживаний и невинный как ягненок, сидел, съежившись, в углу. Его до сих пор держали под стражей. Рядом с ним сидела подруга Дженны Уилл, плакавшая беспрерывно с того момента, как переступила порог.
Беллас снова обратился к докладу:
Для служебного пользования…
«Тоже мне! Ну да, я – официальное лицо, но как этим пользоваться?»
За годы службы он видел множество докладов и отчетов и вполне комфортно чувствовал себя, сталкиваясь с такими словами, как «предположительно», «вероятно», «возможно». Но здесь все излагалось со стопроцентной уверенностью, столь же непоколебимой и очевидной, как таблица умножения. Все предыдущие профайлинговые отчеты, которым выпала честь попасть на его стол, кишели обычной ерундой: «типология серийных убийц», «психосоциальная (или психосексуальная) история»… Здесь было другое. У этого убийцы не было психологического профиля, но были входы, клики, касания экрана и числа, числа, числа… И сокращения, и аббревиатуры. Разобраться в этом Беллас никак не мог.
Он снял трубку и набрал номер главного управления. Ему нужен был тот парень как официальный
член команды, и Афины должны знать, как это сделать. Но в июле отвечать на звонки не торопятся. Беллас прикрыл ладонью трубку и проорал на весь офис:– Кто-нибудь знает, где, черт возьми, найти Маноса Ману?!
29
Лена танцевала. Плавные, текучие, завораживающие движения.
Манос смотрел на нее, открыв рот, словно остановился у железнодорожного переезда, наблюдая за проносящимися бесконечной чередой вагонами. Его тело не было способно на такое, и ему оставалось только ждать. Ждать, пока они встретятся взглядами. Но она даже не смотрела в его сторону, и он понял, что роль столба никому не интересна, а потому поддал газу и, словно детская машинка, сделал несколько механических движений взад-вперед.
При этом мысли его не переключились автоматически на происходящее вокруг – ни на Джеймса или Стэнфорд, ни даже на убийцу. Манос не думал ни о Миконосе, ни о музыке, ни о танцующей Лене.
Мысленно он сосредоточился на двух жертвах.
Когда полиция отправилась на поиски Сароглу, Манос нашел страницы Дженны Уилл в соцсетях. Действительно роскошная девушка. Вот она скорчила рожицу. Вот, застигнутая врасплох, улыбается. Ее как будто окружал какой-то особенный, приятный свет. Она была очаровательна в каждом кадре.
Хорошо, но где связь с Биллом Кейси? Поиск в соцсетях не выявил никакой взаимосвязи между этими двумя. Их дружеские круги разделяли более тринадцати ступеней. Поскольку между жертвами не было точек соприкосновения, убийца, возможно, выбрал их просто на основании доступности. Обе жертвы оказались в неподходящее время в неподходящем месте. Фактор случайного выбора убийца компенсировал скрупулезным ритуалом самого убийства. При всей внешней изощренности, в действительности он был довольно банален.
«Ну же, – как будто говорила Лена. – Пора подзарядить твою маленькую машинку, мой маленький гений криминологии».
Манос сделал шаги пошире – два вперед, один назад – и, наклонившись, прошептал ей на ухо:
– Расскажи мне о трупе.
Лена замерла, и как раз в этот момент толпа переключилась на новый ритм.
– Что… – Она попыталась отойти.
– Как можно держать глаза открытыми, когда у тебя во рту ствол?
– Никак не остановишься, да?
– Ты единственная, кто видел ее! – не отступал он. – Ты видела, как ее вытащили из воды. Я видел Билла Кейси. Ты видела Дженну. У обоих широко открыты глаза. Если у тебя открыты глаза, ты ведь не можешь не видеть, что кто-то собирается выстрелить тебе в рот? Но тогда где выражение ужаса на твоем лице?
– Мне нужно выпить, – сказала Лена, мягко протискиваясь мимо него к бару.
Манос остался наедине с собой.
Он проверил сообщения. От Мэй – ничего. Позвонить старому другу в Сан-Франциско? Пожалуй, не стоит. Манос просмотрел национальную новостную ленту, все блоги и свою I-24/7 – закрытую сеть Интерпола с прямым доступом к новым пакетам данных непосредственно на серверах в Лионе. В центре внимания были два убийства на греческом острове. Манос сел на низенькую каменную стену, предпочтя закату и танцам числа, придающие значение его работе. Заметив перемену в настроении друга, к нему подошел и сел рядом Джеймс.
– Хорошенькая у тебя подружка.
– А?.. А, да. Она… криминолог.
– Никогда не видел тебя таким серьезным. – Краем белой рубашки Джеймс вытер стекающий по лбу пот.
– Это потому, что я боюсь.
Джеймс рассмеялся.
– Бояться надо мне! Я ведь женюсь.
– Тебе, мой друг, бояться не нужно, – сказал Манос. – Тебе должно ужасаться!
Оба усмехнулись. На мгновение между ними вспыхнула искра былой близости.
– Чего тебе бояться? Женишься не ты, а твой друг.