Цепочка

Григоряну это страшно не понравилось, но поделать он ничего не мог. Осторожно сняв бобину с магнитофона, он так же осторожно опустил ее в пластиковый мешок. Бигало схватил сверток и сунул в карман.

– Продолжайте, инспектор.

– Хозяин утверждает, что понятия не имел, чем конкретно занимался его квартирант в своей комнате. Он особо этим не интересовался, хотя у него и была мысль подслушать. Вчера вечером он остановился перед дверью и услышал щелканье аппаратуры и какие-то глухие незнакомые голоса. Утром к Шмутцу пришли еще двое. Это были подчиненные Шмутцу сержанты, хозяин опознал их по фотографиям, которые мы ему показали. С момента появления этих двоих возня в комнате прекратилась. Потом хозяин увидел вытекшую из-под двери кровь, сразу же позвонил в полицию, и через минуту прибыл патруль...

– Дальше не надо, - буркнул Бигало.
– Все ясно и так.

Он привередливо оглядел с ног до головы полицейского, несшего охрану квартиры, затем снова повернулся к Григоряну и плаксивым голосом повторил:

– Все ясно и так. Убийцу не видели, не слышали, и так далее. Я это сегодня уже слышал, слышал и слышал... Все как в американском кино, Григорян, вы не обратили внимания?
– Он вздохнул.
– Ну ладно. В конце концов, не так уж все и плохо.
– Шеф двинулся к выходу.
– Пока существуют преступники, мы с вами без работы не останемся. Едем в управление.

4

В вестибюле управления им повстречался инспектор Вонин. Григорян старался общаться с ним как можно меньше, потому что Вонин слыл самым главным подхалимом начальника полиции.

– А-а, дружище!
– на ходу махнул ему рукой Бигало.
– Как хорошо, что вы еще не ушли - есть для вас работа. Идемте с нами.

Вонин просиял. Бигало отдавал своему фавориту только самые легкие дела, так как отлично понимал, что профессиональная компетентность Вонина оставляет желать лучшего. Зато в роли адъютанта тот был незаменим.

– Итак, - вещал шеф, быстрыми шагами продвигаясь к лифту, - сейчас мы наконец-то прознаем про тайны бургундского дворца! Да-да!
– Он вдруг не слишком приязненно поглядел на Григоряна и достал из кармана пакет с пленкой.
– Ох, Григорян, Григорян! Смотрите, не повторите ошибок вашего дружка Шмутца!

Григорян досадливо поморщился, и в этот момент чуть не столкнулся со стремительно выскочившим из-за угла молодым помощником полицейского врача доктором Штромбергом.

– Виктор!
– воскликнул Штромберг и ухватил Григоряна за руку, но, увидав начальника полиции, подтянулся и обратился к нему:

– Шеф! У меня есть кое-что по сегодняшнему делу!

Бигало резко затормозил и недовольно повернул голову к доктору. Он не любил молодых, тем более молодых специалистов.

– По какому это сегодняшнему делу?
– подозрительно-язвительно спросил он, словно и понятия не имел, о чем это ему говорит Штромберг.

– Относительно разрезанных трупов, - пояснил доктор.
– Интересная картина получается...

– Да уж, интересней, видно, некуда!
– оборвал его Бигало.
– Это сильно важно?

Штромберг неопределенно пожал плечами.

– Н-ну, как сказать...
– ответил он, заикаясь.

– Григорян, выслушайте доктора Шольцмана и немедленно присоединяйтесь к нам.

Григорян запротестовал:

– Я хотел бы сначала вместе с вами прослушать пленку.

– Дело поручено ВАМ, инспектор, - холодно сказал Бигало, - так что извольте ознакомиться с тем, что откопал там для вас доктор Шольтцман.

– Штромберг, - тихо поправил его доктор, но Бигало не удостоил его даже взглядом. Он кивнул Вонину, и они исчезли в лифте.

Григорян вполголоса выругался. Он понял, что сопротивление в данном случае было абсолютно бессмысленно. Повстречав Вонина, шеф моментально переиграл роли. Он отобрал у Григоряна одну из самых, возможно, главных улик и решил воспользоваться случаем, чтобы выяснить без свидетелей, не считая верного ординарца, что там успел вынюхать Шмутц перед смертью, и не опасно ли делиться этими сведениями с Григоряном. Если бы не подвернулся Штромберг, то подвернулся бы кто-нибудь еще; в любом случае Бигало умудрился бы прослушать пленку раньше всех.

– Ну что там, Артур?
– устало спросил Григорян.

5

Штромберг провел Григоряна в лабораторию, уставленную черт знает каким оборудованием.

– Понимаешь, Григ, - сказал доктор, - я исследовал некоторые останки погибших и обнаружил непонятную вещь. Оказывается, трупы были не разрезаны.

– А что, разорваны?
– Григорян зачем-то оглянулся.

– Как бы, - сказал Штромберг.- КАК БЫ разорваны. Погляди-ка сюда.

– Нет уж, изволь...
– отшатнулся инспектор, заприметив в углу, куда его хотел завлечь доктор, широкий прозекторский стол с установленным на нем микроскопом.
– Давай на словах, я пойму.

– Ладно, - ответил Штромберг.
– Главное, чтобы ты вник в суть моего заявления, тогда и осмотр не потребуется. Понимаешь, инспектор, когда я установил, что трупы были расчленены НЕ с помощью холодного оружия, я подумал, что они пострадали от какого-то неведомого взрыва. А потом понял, что они просто разорваны на куски. Обычно ткань разрывают чем - зубами, когтями, что там еще?

– Ногтями, - подсказал Григорян.

Штромберг покачал головой.

– Ногти не идеальный инструмент для расчленения. Они ломаются, встречая противодействие плоти, и я просто не представляю... Однако, исследовав остатки ногтей трупов, я обнаружил, что это похоже на то, как если бы они разорвали сами себя...

– Сами себя? А разве это возможно?

– Я бы не сказал, что это возможно...
– осторожно протянул Штромберг.
– Но выглядит все именно так.

– И это твое официальное заключение?

– Ну уж, нет! Я не хочу прослыть ненормальным!

– Но ты придаешь этому значение. Да и меня позвал не для того ведь, чтобы шутки шутить?

Штромберг кивнул.

– Да. Я придаю этому большое значение. Для официального заключения необходимы дополнительные исследования. Просто я решил поделиться с тобой предварительными соображениями... И хоть все это странно, но я чувствую, что к этому делу тебе следует подойти с какой-то новой стороны. Поверь, Григ, - вдруг понизил он голос до шепота, - это необычное дело. Очень необычное. Такого еще не было в истории полицейских расследований...

– Об этом еще никто кроме тебя не знает?
– спросил Григорян встревоженно.

– Никто. Полицейского врача еще нет, лаборантам это все до лампочки... К тому же я подумал, что результатами исследований должен распоряжаться только ты, как хозяин этого дела...

– Хозяин...
– с горькой иронией передразнил его Григорян, разглядывая человеческие внутренности, изображенные на висящей на стене анатомической карте.
– Какая у тебя версия?
– вдруг спросил он.

– Версия?
– удивился Штромберг.
– Да это у ТЕБЯ должна быть версия. Я всего лишь доктор, исследователь, поставщик результатов...