Цесаревич Вася

— Позвольте, — возмутился Лев Давидович, — мои заводы работали по казённым заказам, и приёмная комиссия от военного ведомства всегда отмечала высокое качество.

— Да, отмечала. И участники этих преступных сообществ уже дают показания, выставляющие вас в самом неприглядном виде. Взятки, подкуп, шантаж, и прочее.

— Наветы недоброжелателей! — воскликнул граф, хотя прекрасно понимал, что на фоне других обвинений такая мелочь является сущим пустяком.

— Наветы? — удивился следователь, и достал из сейфа завёрнутый в промасленную тряпку предмет, глухо стукнувшийся о столешницу. — Ваша продукция?

— Что это?

— Полюбуйтесь. Именно эта штука переполнила чашу терпения государя-императора, и поставила крест на вашей дальнейшей карьере. Хм… возможно и на жизни.

Лев Давидович привстал с привинченного к полу железного табурета и скованными руками осторожно откинул грязную тряпку.

— Ледоруб…

— Ага, он самый. Ледоруб армейский для горно-стрелковых частей, разработанный в конструкторском бюро покойного господина Тухачевского. Литой чугун, вес шесть с половиной килограммов.

— Чугун обладает высокой способностью проводить и накапливать эфирную энергию.

— Допустим, — согласился следователь. — Даже не будем упоминать запредельный вес и хрупкость материала… но при цене двенадцать рублей за штуку вами изготовлено и продано восемь миллионов экземпляров. Это по документам, а на самом деле существует один-единственный, и он перед вами.

И тут в окне промелькнул знакомый пробковый шлем цвета хаки. Лев Давидович крепко зажмурился, надеясь на обман зрения, и не открывая глаз спросил:

— Чистосердечное признание и сотрудничество со следствием как-то облегчат приговор?

— Разумеется. Мы же в цивилизованной империи живём, а не в демократической республике. У нас всё по закону.

Лев Давидович открыл глаза и убедился, что летающая голова за окном ему привиделась:

— Записывайте… Два года назад ко мне обратился гимназист, представившийся специальным агентом Сикрет Интеллиженс Сервис, и предложил поработать на английскую разведку.

— Гимназист?

— Да, некий Василий Красный.

— И вы сразу поверили? По нашим данным, в то время ему было всего двенадцать лет.

— О, господин следователь, он уже у вас в разработке?

— Не следователь, а дознаватель. И вы не ответили на мой вопрос.

— Гимназист Красный предъявил доказательства.

— Какие? Был одет в плащ, широкополую шляпу, тёмные очки, имел при себе английский паспорт и удостоверение шпиона с подписью премьер-министра?

Лев Давидович на мгновение задумался, и выдал первое, что пришло в голову:

— Он продемонстрировал владение некротическими энергиями, а они, как известно, исследуются в лабораториях Лондона и Калькутты.

За окном вдруг появилась мерзкая летающая рожа в пробковом шлеме, и подтвердила:

— London is the capital of the Great Britain!

— Вот оно, то самое доказательство, господин дознаватель! — Лев Давидович дрожащими руками показал на окно.

— Где?

Летающая голова исчезла, показав графу Бронштейну синий язык.

— Ой, улетело.

Дознаватель посмотрел на подследственного и грохнул кулаком по столешнице:

— В карцер марафетчика! — бросил он вбежавшим на шум конвойным. — И обыщите ещё раз!

Командир роты лейб-гвардии Егерского полка капитан Ротмистров бросил потухшую папиросу в костёр и с суровой укоризной покачал головой:

— Как же так, Василий? Подающий большие надежды офицер, производил впечатление приличного молодого человека, и вдруг…

— Павел Алексеевич, я не думал, что так получится, — попытался оправдаться Красный.

Собственно, Ротмистров уже майор лейб-гвардии, о чём сообщили с прилетевшим недавно курьерским дирижаблем, но ротный из суеверия не приводил погоны в соответствие с новым званием, пока не получен приказ о повышении. Оный приказ обещали привезти в самое ближайшее время с транспортниками, направленными для переброски егерей и нижегородских драгун в столицу только что образованного Восточно-Туркестанского наместничества. Кстати, какой город избрать столицей, до сих пор не определились.

— Ты, Василий, не оправдывайся! Твоему поступку вообще нет оправдания! — Ротмистров прикурил ещё одну папиросу и продолжил. — Не только сам себя в неприглядном свете выставил, а на весь полк тень бросил. Что теперь про нас будут говорить?

— Может быть, ещё обойдётся, Павел Алексеевич?

— Мне бы тоже хотелось на это надеяться, но вряд ли.

— Понимаю, — вздохнул Вася. — А если на китайцев свалить?

— Про вину китайцев в Священном Синоде будешь рассказывать. Зачем меня и себя обманывать?

— Зачем сразу Священный Синод? Китайцами министерство иностранных дел занимается.

— Забудь ты про китайцев!

Красный опять тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что у командира есть право сделать выговор любому подчинённому — всё же лейб-гвардия, а не институт благородных девиц, но в общем-то вины за собой не чувствовал. Кто виноват в том, что у китайцев есть древняя традиция дарить начальству головы поверженных врагов? Не у всех, но в войске генерала Ван Дзивэя попались именно такие чувствующие исторический момент дикари. Вот и принесли несколько мешков.

А тут прапорщик Куликовский заявился с просьбой отправить с оказией письмо матушке и невесте, подкрепив эту просьбу шикарным трофейным мечом. Разве можно отказать сослуживцу и почти боевому товарищу? Вот Вася и не отказал.

Потом подтянулись другие офицеры, в том числе и нижегородские драгуны, решившие порадовать родственников весточками с фронта. Правда, отец Михаил пытался запретить глумление, но его заверили, что он заблуждается, и никакого глумления нет, а вовсе даже наоборот — англичане при жизни неизвестно кем были по вероисповеданию, так пусть хоть после жизни изведают малую толику благодати единственно правильного христианства. Батюшка согласился с такой постановкой вопроса.

Единственно, уточнил у подпоручика Невмятуллина, нужно ли благословлять его курьера. Рустем Хасанович немного подумал и ответил, что замена почтовой марки на что-то иное не противоречит мусульманской религии, и что армия держится на порядке и единообразии, которые и являются основой боеспособности.

Капитан Ротмистров, занятый допросами уцелевшего английского офицера и решением территориальных споров с китайским генералом, отправку почты пропустил. Так что в скором времени на северо-запад потянулся караван летающих некро-почтальонов. Они шли плотной группой до Оренбурга, где разделились, поодиночке и парами отправившись по разным городам империи. Вот над Оренбургом в первый раз их и заметили. Телеграф буквально взорвался срочными докладами в столицу. Летающие головы видели в Казани и Нижнем Новгороде, в Москве и Одессе, в Тифлисе и Гельсингфорсе, не говоря уже о самом Петербурге.