Чада в лесу

— Когда же вы найдете моих детей? Когда? Вы их искали? Кто-нибудь их искал?

Абсолютно искренне он ответил:

— Миссис Дейд, каждый полицейский участок Соединенного Королевства извещен о пропаже ваших детей. Все их ищут. Мы сделали объявление по телевизору. О них знают средства массовой информации. Мы и дальше будем делать все возможное, чтобы найти их. Можете быть в этом уверены.

Ему самому эти слова казались признанием собственного бессилия, так неутешительны они были. Двое подростков и женщина тридцати одного года исчезли с лица земли. Наконец Катрина подняла голову, и показалось ее лицо, по нему полились слезы, и скоро оно стало таким мокрым, словно его сунули под кран.

Позже в тот же день он обсуждал это дело с Бёрденом:

— Уже две недели прошло, Майк.

— Как ты думаешь, что с ними случилось? У тебя, как всегда, должна быть своя теория.

Вексфорд ничего не сказал о той версии утопления, возникшей у Бёрдена под влиянием Фриборна, из-за которой расследование и отложили на восемь дней.

— В прошлом Джоанны Трой нет ничего криминального. Это мы знаем точно. Но что на самом деле стоит за историей о якобы украденной банкноте? И сколько таких историй в ее прошлом?

— Мы нашли ее бывшего мужа. Он больше не живет в Брайтоне. Переехал в Саутгемптон, нашел там себе новую девушку. Может, он нам сможет о ней рассказать.

— Я чувствую, в ней есть какая-то тайна. Молодая женщина выходит замуж, разводится и с тех пор ни с кем не встречается. Она учительница, которой нравится учить детей, но детей она не любит. Тем не менее регулярно остается с двумя детьми, когда их родители уезжают. Если у нее есть друзья, кроме Катрины и той соседки, нам предстоит это выяснить. Когда ее упрекнули в возможной связи с Роджером Дейдом, она засмеялась, но не стала этого отрицать. Нам нужно больше информации.

— Но ты ничего не сказал о своей теории.

— Майк, думаю, можно предположить, опираясь на то немногое, что у нас есть, что Джоанна убила детей. Мне не известны ее мотивы. Не знаю, где это произошло, но не в доме Дейдов, это точно. Не знаю, как она избавилась от трупов и что сделала со своей машиной. Но если все это произошло в субботу вечером, у нее было время от них избавиться и покинуть страну прежде, чем их начали бы искать.

— Но только она не уезжала из страны. Ее паспорт остался у нее дома.

— Верно, — сказал Вексфорд, — но мы не верим в поддельные паспорта, не так ли? Они могут быть только у шпионов, гангстеров и жуликов международного уровня, особенно у вымышленных. Однако если убийство было тщательно спланировано, он мог быть и у нее. Пусть это звучит невероятно, но она могла вывезти детей куда-нибудь и убить их, поддавшись порыву, — просто потому, что была психопаткой, ненавидящей подростков. Если для тебя все это полная ерунда, придумай что-нибудь получше.

Глава 8

Токсборо находится на северо-востоке от Кингсмаркэма, прямо за границей Кента, но по суссекскую сторону от дороги М20. Когда-то этот городок — памятник старины — был необычайно красив, но еще в 1970-е, когда в нем стала развиваться промышленность, началось его уничтожение, а когда от него к автостраде проложили подъездной путь, городок был разрушен окончательно. Однако несколько соседних деревень, расположенных в отдаленной сельской местности, по-прежнему оставались изолированными и сумели сохранить свою первозданную красоту. Одна из них — Пэссингэм-Сент-Джон (по непонятной причине ее название произносилось как «Пассем-Синджен») — находилась в двух милях от станции Пэссингэм-Парк и была любимым местом состоятельных людей, совершающих регулярные поездки за город. Таких, как Питер Бакстон, который два года назад приобрел Пэссингэм-Холл, чтобы проводить там уикэнды.

Поначалу Бакстон намеревался приезжать сюда каждую пятницу вечером, а в Лондон возвращаться в понедельник утром, но очень скоро обнаружил, что вырваться в сельский Кент было не так просто, как казалось. Хотя бы потому, что по пятницам с четырех до девяти вечера на дорогах ужасные пробки. Возвращение в понедельник утром тоже было ничуть не лучше. Более того, именно в пятницу или субботу вечером их с женой часто приглашали на лондонские приемы, отказаться от которых он, предприимчивый медиамагнат, просто не мог, а о тех, что устраивались в воскресный полдень, их оповещали заранее. Особенно зимой приглашения поступали быстро и неожиданно, поэтому в Пэссингэм-Холл, где они не были уже больше месяца, удалось выбраться только в первые выходные декабря.

Дом стоял на пологом холме, поэтому Бакстон практически не боялся затопления. В любом случае, Полин, которая два-три раза в неделю приходила присматривать за домом, уже сообщила Шэронн Бакстон, что все в порядке. Ее муж тоже работал у Бакстонов подручным и садовником, но уволился в октябре, сославшись на боль в спине. Горожанин Бакстон, родом из Гринвича, уже начинал понимать: эта хворь очень распространена в сельской местности. Откажешься оплатить элементарную помощь по высшему разряду — и у всех моментально заболят спины, да так, что никто не захочет подряжаться к тебе.

Они с Шэронн приехали очень поздно ночью в пятницу первого декабря, проехали по гравийной дороге через восемь акров леса и оказались у парадной двери. Уличные фонари уже зажгли, отопление включили, а кровать застелили свежим бельем. Во всяком случае, у Полин спина не болела. Уже было далеко за полночь, и Бакстоны сразу легли спать. Назавтра обещали хорошую погоду, без дождя, а в восемь тридцать утра Питера разбудил яркий солнечный свет, струившийся из окна в спальне. Он никогда не вставал так рано по выходным, а для сельских жителей Кента это было уже позднее утро.

Он было подумал принести Шэронн чашку чая, но потом решил не будить ее. Вместо этого надел недавно купленную барбуровскую куртку на меху, зеленые резиновые сапоги — предмет одежды, необходимый для сельского землевладельца, — и вышел на улицу. Солнце светило ярко, и на небе не было ни облачка. Питер непомерно гордился своими земельными владениями, простирающимися на двадцать акров, но никому этого не показывал. Даже Шэронн не знала. Она была уверена: такая женщина, как она, обязательно должна владеть этим садом, загоном, зеленым склоном и лесом, а больше ее ничего не волновало. Они по праву принадлежали ей, звезде подиума, одной из тех моделей, которых узнавали во всей стране, если не во всем мире (что отчасти преувеличенно). Но Питер тайно гордился своей землей. Он намеревался расширить ее и уже начал вести переговоры с фермером, владельцем соседнего поля. Он мечтал следующим летом устроить огромную вечеринку с шатрами, раскинутыми на лужайках, и столами для пикника, расставленными на солнечной, усыпанной цветами поляне, на открытом пространстве в центре леса.

Именно к этой поляне он сейчас и направлялся по узкой тропинке, которая, извиваясь, вела через грабовые плантации. Питер думал, что за время отсутствия мужа Полин травяной бордюр разрастется, но он был таким, как прежде, — Питер все еще не знал, что в ноябре-марте трава почти не растет. И все равно следует найти другого садовника или лесника чем быстрее, тем лучше. Шэронн ненавидит беспорядок, запущенность и небрежность. Ей нравится, чтобы на гостей, посетивших их впервые, все производило приятное впечатление. Тропинка свернула, и он удивился, что не слышно пения птиц. Раздавался только стрекот и жужжание сверла, и он решил, что какой-нибудь фермер чинит ограду. Но то был дятел, и если бы Питер знал об этом, расстроился бы не на шутку.