Чада в лесу

— А есть ли смысл проверять, откуда взялись все эти хлопчатобумажные свитера и джинсы? Некоторые так порваны, что их не узнать.

— Пусть это возьмет на себя Линн. Хуже точно не будет. Но первым делом мы должны заняться родителями и выяснить всю подноготную Джоанны Трой.

Этим ранним утром, когда только начало светать, он решил осмотреть сад. Не очень радостное занятие. Нет, конечно, он не считал себя большим садоводом. Он не знал, как называются многие растения, понятия не имел, как они будут по-латыни или в номенклатуре Линнея, не понимал, каким нужен свет, а каким тень, какие надо часто поливать, а какие нет. Но ему нравилось любоваться ими. Он любил посидеть здесь летним вечерком, насладиться запахами, тишиной и красотой бледных цветов, закрывающих бутоны на ночь.

Хотя стихи Браунинга сами по себе ему не нравились — особенно ужасные эпитеты, вроде «любовный», — но с общим настроением он все же был согласен: Бог и вправду гуляет по саду. Его сад, казавшийся ему самым спокойным местом на земле, сейчас был похож на настоящее болото или еще хуже — на топь, которую безответственно осушили, а потом забросили, как непригодную землю. Растения, которые когда-то были здесь и которые он называл «те хорошенькие красненькие штучки» или «те, с чудным запахом», либо бесследно исчезли, либо превратились в пучки мокрых веток. Но ему было жаль не себя, а Дору. Это она создавала сад, подбирала растения и кустарники, заботилась о них, отдавала им свою любовь. Казалось, только лужайка осталась невредимой — блестящая с желтым отливом и чертовскизеленая.

Он вернулся в дом, снял сапоги и начал искать туфли, которые оставил где-то здесь. Дора говорила по телефону. Она сказала:

— Тебе решать, не так ли? — и он сразу понял: разговор идет о чем-то неприятном, и ему бы не хотелось знать, о чем.

Она попрощалась и положила трубку. Только один человек, не считая Бёрдена, мог позвонить в восемь утра, но с Майком она никогда бы не стала говорить так резко.

— Что стряслось с Сильвией на этот раз?

— Кэл переезжает к ней. Наверное, это произошло бы еще раньше, но Нил поднял шум. Думаю, из-за мальчиков.

— Ничего удивительного. Я бы поступил так же.

— Но сейчас он, кажется, позабыл о своих возражениях, нашел себе кого-то.

Проезжая по Форест-роуд, Вексфорд обдумывал эти слова. Может, им с Дорой просто сильно повезло, раз они сумели сохранить свой брак? Или, может, в их время люди больше дорожили браком, а развод считался если и не позором, то, во всяком случае, самым последним делом? Люди женились и выходили замуж для того, чтобы создать прочную семью. Если бы первая жена Бёрдена не умерла, сумели бы те сохранить свой брак? Он не мог припомнить никого из своих одноклассников, чьи родители были бы в разводе. Среди друзей его родителей и соседей не было ни одного разведенного. Но, может, половина этих семей была глубоко и тайно несчастна? Не разражались ли постоянно в этих домах горькие ссоры, в присутствии детей — его одноклассников? Кто знает? Ему даже думать не хотелось о том, что сейчас испытывает его зять Нил, — он любил его, а тот обожал своих детей. Сейчас ему придется смотреть на то, как что называется «новый папа» будет заботиться о его мальчиках и как они, возможно, постепенно станут к нему привыкать. Подарит ли он им новую маму — мачеху? А все потому, что он надоел Сильвии и с ним не о чем было поговорить. Может, нехорошо так думать, но разве этот Кэл — не самый ужасный зануда на свете? Со временем его красота увянет, а сексуальные возможности, если их тоже можно считать притягательным достоинством, ослабеют…

Выкинь это из головы, сказал он себе, когда они с Вайном подъезжали к последней улице в Кингсмаркэме. Это будет его первая встреча с Джорджем и Эффи Трой, хотя с ними уже встречался и говорил Вайн. Вексфорд обратил внимание, как подтянут Джордж; сам он был толще — вот до чего доводит переедание — и гораздо ниже. У жены было интересное лицо и приятные манеры, казалось, она женщина с характером. Эти маленькие готические домики, рассыпанные по Кингсмаркэму и Помфрету, были вполне привлекательны, но тесны и темны: комфорт, когда их только начали строить, был принесен в жертву ошибочной идее — Оксфордское Движение, затем Раскин, смутно припоминал он, — о том, что Англия станет лучше, если вернется к Средневековью. Сейчас он сидел на стуле, который был слишком мал для него.

Обменявшись с Троями всего лишь парой фраз, он уже понял, что Эффи будет говорить за двоих. Она будет отвечать связно, без эмоций, хотя вопросы, которые он задавал, как раз сильно затрагивали чувства.

— Мне жаль, что приходится вас об этом спрашивать, и я бы не стал, не будь это так важно. — Он не мог разгадать выражения темных глаз, смотревших на него из-под черных бровей. — Мы слышали, ваша дочь бросила школу, когда ее обвинили в том, что она украла деньги у одного из своих учеников.

— Кто вам сказал такое? — вопрос задал отец, а не мачеха.

— Ответить я не имею нрава. Но правда ли это?

Эффи Трой заговорила медленно, взвешивая каждое слово. Вексфорд вдруг подумал: если иметь мачеху, как, возможно, придется его внукам, то лучше такую, как Эффи.

— Да, это правда, шестнадцатилетний мальчик обвинил Джоанну в том, что она вытащила из его рюкзака двадцатифунтовую банкноту. Позже он… э-э… отказался от своих слов. Это случилось несколько лет назад. Вы очень правильно сказали — она «бросила школу» после этого. Это было ее личным желанием. Ее никто не увольнял и не просил написать заявление. Ее никогда не обвиняли в воровстве.

Это Вексфорд уже и сам знал. Он собирался спросить, почему Джоанна ушла из школы, ведь ее оправдали, как вдруг ее отец, не в силах больше сдерживаться, разразился речью. Джоанна стала жертвой. А этот мальчишка — настоящий психопат, он обвинил ее, просто чтобы насолить ей, а самому оказаться в центре внимания, он ненавидел ее потому, что она много задавала ему на дом. Эффи слушала все это со снисходительной улыбкой, а потом взяла мужа за руку и шепнула, как ребенку:

— Хорошо, дорогой. Только не выходи из себя.

Джордж Трой послушно замолчал, хотя было видно, он не на шутку разошелся.

— Вы знаете имя мальчика? — спросил Вайн.

— Дэмиэн или Дэймон, какое-то из тех имен, что сейчас в моде. Фамилии я не помню.

— А вы, мистер Трой?

— Не спрашивайте меня. Я хотел только одного — поскорее выкинуть эту историю из головы. Современные дети ведут себя просто чудовищно, это выше моего понимания. Я ничего не понимаю, да и не хочу понимать. Джоанна, наверное, говорила нам его имя, но я не помню. И не хочу помнить. Сейчас у них словно и нет фамилий, разве не согласны? Как-то она привела сюда одного из своих учеников — обратите внимание, я не называю их студентами, студенты учатся в колледжах — не помню, зачем, но она пришла, а с ней ученик. Назвал меня Джорджем, как вам это нравится? А все потому, что так меня назвала моя жена. Нет, сейчас для них фамилий уже не существует. Они, все они, в школе называли мою дочь Джоанной. Когда я был ребенком, мы называли своих учителей «сэром» или «мисс», потому что уважали их…

— Расскажите мне о дочери, — попросил Вексфорд. — Что она за человек? Какая она?

Вопрос он задавал обоим, но при этом смотрел на Эффи.

— Дорогой, ты не мог бы приготовить нам по чашке кофе? — спросила Эффи, к великому удивлению Вексфорда: он-то думал, муж попросит ее об этом.

Трой вышел. Кажется, он даже не подозревал, что Эффи просто хотела ненадолго от него избавиться. А может, Вексфорду показалось?

— Ее мать умерла, когда ей было шестнадцать, — начала Эффи, — спустя три года мы с ее отцом поженились. Быть мачехой Джоанны оказалось совсем не сложно, ведь она знала меня всю жизнь. Она никогда не прекословила, не была обидчивой. Знаете, она очень способная, ей всегда присуждали стипендии, она училась в Уорикском университете и в Бирмингеме. Я думала, она будет усердно заниматься, но складывалось впечатление, будто она никогда ничего не делала. Вы это хотели знать?

Вексфорд кивнул. Пожилой человек медлил на кухне, и он был благодарен ему за это.

— Я удивилась, когда она решила пойти в учителя. Школу я имею в виду. Но ей это нравилось. В этом была ее жизнь, так она говорила.

— Она была замужем?

— С мужем она познакомилась в аспирантуре в Бирмингеме, они недолго жили вместе. Кажется, Ральф — специалист по компьютерам. Его отец умер и оставил ему приличную сумму денег, достаточную для того, чтобы купить жилье. Джоанна хотела жить где-нибудь поблизости, и Ральф купил довольно большой дом. Она устроилась на работу в школу «Хэлдон Финч», неплохо для такой молодой, как она, но, конечно, у нее была прекрасная квалификация. Пока они с Ральфом жили вместе, прекрасно ладили, но брак оказался не для них. Они расстались через год, он продал тот дом, а она на свою долю купила для себя маленький домик.