Чалдоны

Поставила тарелку с постряпушками на стол:

— Ешь, Припевочка.

— Обойдусь, — отказалась гостья. — Тебе самой тут на зубок.

Перепирались-перепирались, смотрят, а постряпушки ожили.

— И-го-го… — заржала лошадка.

— Му-у-у… — промычала телочка.

— Бе-бе-бе… — проблеяла ярочка.

— Ме-ке-ке… — промекала козочка.

— Хрю-хрю-хрю… — прохрюкала свинка.

— Га-га-га… — прогоготала гусочка.

— Кря-кря-кря… — прокрякала уточка.

И — хлынули гурьбой в открытые двери на улицу.

— Куд-куд-куда? — прокудахтала курочка и следом за всеми.

Выскочили ожившие постряпушки во двор и превратились во взрослых животных.

А румяный молодец прыг с тарелки на пол, превратился в стройного парня и говорит:

— Здравствуй, Припевочка! Ты — моя судьба. Где заволокинская гармошка? Время свадьбу играть…

— Ишь ты, какой шустрый! — рассмеялась бабушка Добрина. — Сначала в хозяйстве порядок наведи.

Проводила жениха и невесту со всем добром за ворота: довольная, что парень-то Припевочке тоже понравился.

С тех пор пошла жизнь у бедной вдовы как по маслу.

Смотрит богатая соседка на чужую радость, места себе от зависти не находит. Растрёпе замуж пора, а женихов — пусто. Не за батрака же отдавать такую сдобу? Подкараулила как-то Припевочку у колодца и осторожно выпытала, откуда столько разной живности и сокола-мужа выхватила. Научила Растрёпу, как себя вести у бабушки Добрины, и отправила на заимку приданое и жениха добывать. Только вышла невеста за околицу, тут же все материнские наказы вылетели из головы.

Приплелась на заимку, еле-еле боком протиснулась в двери и с порога:

— Бабка Дубинка, займи мучки…

— Кому Дубинка, а кому Добринка, — усмехнулась хозяйка. — Выручила бы, да нечем. У самой горсточка осталась. — И вздохнула: — Так уж и быть, истрачу — покормлю тебя. Вот что, заботушка: я стряпней займусь, а ты из родника воды в бочку натаскай. Вон ведерко-то на крылечке стоит.

Лень Растрёпе к роднику идти. Черпанула раз-другой тухлой воды из ближнего болота, села на лавку и ждет, когда бабушка Добрина со стряпней управится. Испекла та размером с ноготок — лошадку, телочку, ярочку, козочку, свинку, гусочку, уточку, курочку и румяного молодца в придачу. Поставила тарелку с постряпушками на стол:

— Ешь, Растрёпа.

Она и рада стараться. Не успела бабушка Добрина глазом моргнуть, как гостья и румяного молодца вперед ногами в рот отправила. После еды на сон потянуло, давай на лавку моститься…

Бабушка Добрина вышла в сени, заглянула в бочку, а там болотная вода. Рассердилась, топнула ногой — выскочил из-за печки домовуша с березовым голиком и прогнал Растрёпу за ворота.

Приплелась лентяйка домой вся в слезах. Мать с расспросами:

— Где приданое? Где жених?

— Съела… — буркнула дочка. Выхлебала поварешкой чугун щей и завалилась на пуховую постель. Так и проспала свое девичье счастье.

Зато удалая Припевочка не дремала, нарожала целое войско ребятишек. Ожила деревня! Только повыше на горку поднялась, чтобы паводком не смыло, и заволокинскую гармошку слышнее было.

МУЖИЧОК БОРОДЕНКА НАБОЧОК

Вековало на опушке леса сухое дерево, а на дереве было дупло. Жила в нем Совушка Мудрая Головушка. Соседнее поле от мышек охраняла, которое пахал и засевал овсами Мужичок Бороденка Набочок.

Никогда он дров на зиму не готовил, как это делают добрые люди: напилят по весне сырых, исколют, в поленницы складут, они за лето и высохнут. Свозят их по мелкому снегу в ограду и в ус не дуют. А Мужичок Бороденка Набочок сушину свалит, отпилит с полдюжины чурок — и доволен. Кончатся дрова, опять в лес подался — тепло добывать. Лошаденке снег по брюхо, сани бороздят, лютый мороз насквозь мужичка пробирает.

Однажды увидел он сухое дерево на опушке леса, давай рубить.

Выпорхнула из дупла Совушка Мудрая Головушка, села на ближнюю сосенку и запричитала:

— Не губи мое жилье, с голоду помрешь…

Мужичок Бороденка Набочок еще громче топором затюкал. Торопится, дома на полатях ребятки-голопятки замерзают. Сиротки: мать прошлым летом ушла по грибы и пропала без вести. Свалил дерево, отпилил с полдюжины чурок и обратным следом утортал в село. Русскую печь натопил, овсяного киселя наварил. Ребятки-голопятки согрелись, с полатей на пол попрыгали — и за стол. Овсяный кисель наперегонки из большой чашки осиновыми ложками хлебают, только стукоток стоит.

Пометалась, пометалась Совушка Мудрая Головушка над сугробами и нашла себе другое дупло. На мужичка обиду затаила, отказалась охранять поле от мышек.

Пришла весна. Посеял Мужичок Бороденка Набочок овсы под майский дождичек. Вымахали высокими и кудрявыми. Поспели — и запели на них золотые гвоздики, да так сладко, век бы слушал!

Прознали мышки, что поле никем не охраняется, набежали со всей округи. Стебли стригут, колоски шелушат и золотые гвоздики в норки прячут.

Спохватился Мужичок Бороденка Набочок, запряг в телегу лошаденку и покатил овсы убирать. Приехал и охнул: мышек видимо-невидимо. Давай их кнутом стегать, да разве с такой оравой сладить? Окружили, стараются на соломенные копья поддеть и на летучее облако зашвырнуть.

Испугался, бросился в лес, мхом прикрылся, чтобы мышки не нашли. О лошаденке печалится: как бы распузастенькую да плешивенькую мышки соломенными копьями к земле не пригвоздили, комарам пир на весь мир не устроили. Выпьют лютые из бедняжки кровушку, на ком будет поле пахать и дрова возить?

Вдруг откуда ни возьмись села около на ветку Совушка Мудрая Головушка.

— Эх, мужичок, Мужичок Бороденка Набочок, не я ли тебя умоляла не губить мое жилье? Ослушался, вот и подстерегла бедушка. Растащат мышки урожай, помрешь с голоду…

Тот от стыда и страха онемел. Из-под мха дырявые ичиги торчат, овсяного киселя просят.

Жаль стало Совушке Мудрой Головушке мужичка. У него и так бороденка набочок и ребятки-голопятки без матери растут, а тут еще мышки на овсы навалились.

— Помогу, — говорит, — твоему горю, если в жены возьмешь.

Делать нечего, согласился. Не пропадать же овсам!

Совушка Мудрая Головушка давай его уму-разуму учить:

— Смастери-ка из бересты ведерко. Воду из речки носи и в норки лей, чтобы мышки под землей не прятались, а я ловить их буду и в болото кидать.