Чарли 2.0
Шрифт:
– Какого чёрта ты припёрлась ко мне? С такими проблемами идут к психологу или подружке, на худой конец – в бар.
– А какого чёрта ты на меня орёшь? Давай сюда свои колёса. А как насчёт последнего желания?
– Делай что хочешь.
Она его поцеловала. И сказала:
– Слушай, а давай перенесём «прыжок» на завтра?
– На послезавтра. Я хочу показать тебе красивый перевал, до него идти два дня.
– Такой же красивый, как я?
– Лучше! Как я.
Лифчик
Свято место пусто не бывает, поэтому у Огурцова всякий раз, когда жена уезжала в командировку, в постели оказывалась новая женщина.
– Витюша, это чё?
– Это… хм-м-м… подарок тебе!
– А почему он ношеный?
– Так это… я его разносил для тебя. Ты же говорила, что новые вещи натирают.
– Ты чё, из этих?
– Нет, конечно.
– Огурцов, ты мне мозг не парь! Спрашиваю ещё раз: чей это бюстгальтер?
– Эх… ну да, из этих. Это – мой. Мне очень стыдно.
– Бедненький. Почему ты столько лет скрывал?
– Ты про брата моего забыла. Если он узнает, сбежит из тюрьмы, найдёт меня и задушит этим самым бюстгальтером. Наше общество не принимает таких, как я. Надевая женские трусики и бюстгальтер под деловой костюм, я чувствую себя настоящим, смотря шефу в глаза.
Огурцов умел врать и, что там говорить, любил это дело. На последней фразе он пустил слезу и обнял супругу.
– Милый мой, мне ты можешь довериться. То есть всё это время я тебя не интересовала как женщина?
– Ты мой лучший друг!
В голове Огурцова созрел план, благодаря которому можно было не ждать командировок жены и веселиться на полную.
Жена гладила его по спине и жалела:
– Ты мой друг тоже! Как всё хорошо складывается. Мы теперь сможем жить втроём.
– Кто это «мы»?
– Ты, я и Геннадий Харитонович.
Огурцов мгновенно протрезвел от фантазий:
– Какой, на хер, Геннадий Харитонович?
– Мой руководитель и твой будущий лучший друг.
– В смысле?
– Мне надоело скрывать от тебя свои командировки с Геной. Я мучилась каждый раз. А теперь видишь, как всё складно получается. Я поговорю с Геннадием Харитоновичем, он будет любить нас обоих.
Перспектива быть любимым Геннадием Харитоновичем Огурцова явно не устраивала.
– Так ты мне изменяешь?!
– Уже нет, подружка! Мы теперь вместе можем носить мои вещи. А давай Гену сегодня на ужин позовём? Что готовить будем? Чур, я картошку чищу.
В лёгких Огурцова почти закончился воздух:
– Слушай, я пошутил. Это лифчик одной моей знакомой…
– Витюша, так и я пошутила. Смешно же? Ну и хохмачи мы с тобой…
Trip
– Да поел я, мам, не волнуйся. Как голос может быть голодным?! Ма, тут такое дело: предлагают на летних каникулах поехать в Пекинский университет на языковую практику. Как думаешь, согласиться? Денег не надо, всё бесплатно – я в программе по обмену участвую.
Мише действительно предлагали поехать в Пекин, но по другому вопросу.
– Мишган, ты же китайский учишь? – спрашивал в баре пьяным голосом его новый знакомый.
– Мандарин, это северокитайский язык.
– Звучит как Новый год. Короче, тема есть… Промышленная химия.
Тема была очень простой: найти и привезти знаменитые китайские наркотики. Соли, курительные смеси и тому подобное. Миша считал, что ребятам нужны исходники для производства парниковой плёнки.
Они летели в Китай втроём. Двое его коллег по путешествию не очень походили на садово-огородных баронов. Скорее на цыганских. У обоих были золотые зубы и, судя по размерам золотых цепей, такие же
шеи. Первое, что спросили его новые друзья ещё при прохождении зелёного коридора, – как будет по-китайски «проститутки». Прилетев в Пекин, пить начали ещё в терминале Кэпитала. Попутчики знали много смешных историй, правда, почему-то только про зону. Потом один из них сказал, что ни разу не катался на горных лыжах, да ещё в Китае. Они тут же сели в такси, и Миша озвучил водителю: «Ванлунь». Этот горнолыжный курорт посоветовал уборщик в туалете аэропорта, когда Мишу стошнило после второй бутылки анисовой водки.В такси у Миши опять зазвонил телефон. Он был ещё пьян, а двое коллег по парник-трипу безмятежно храпели на заднем сиденье.
– Мам, привет! Прилетел. Всё хорошо. Пекин шикарен… Просквозило меня немного в самолёте, поэтому голос такой. Едем с ребятами в общагу. Да поел я! Пока.
На курорте Мише очень понравилось. Заселили в гостиницу моментально. Снова выпили. Взяли лыжи напрокат. Опять выпили. И поехали на вершину горы. На первом же спуске Миша сломал ногу.
Китайские спасатели спустили Мишу на снегоходе вниз. Потом на скорой отвезли в больницу маленького города неподалёку. Рентген и пластиковый гипс. Больше всего инцидент расстроил коллег: они приехали в больницу, привезли пять апельсинов и бутылку анисовой водки. Поговорили через Мишу с доктором. Когда узнали, что минимум неделю без движения – испереживались. Ещё больше расстроились, когда узнали сумму счета за лечение, и забрали водку. В тот же день они уехали. Больше Михаил их никогда не видел. Телефоны были отключены.
Наутро Миша проснулся от ужасной головной боли. Он лежал в палате с пятью китайцами, которые очень громко разговаривали и кашляли. Одна нога была в гипсе, вторая обута в горнолыжный ботинок. Одет он был в комбинезон, в котором неудачно спустился. Было жарко и потно, нога в гипсе зудела. Пришла медсестра с сотовым телефоном: звонили из гостиницы. Информировали о том, что его друзья уехали. Счёт за гостиницу и прокат снаряжения должен оплатить Миша. Друзья так сказали.
Через неделю Мишу выписали из больницы. Ну, как выписали, просто перестали кормить, а на его кровать положили веселого старичка-китайца. Миша понял, что это намёк, стащил швабру, которую приспособил под трость и, как древнерусский богатырь, пошёл куда глаза глядят. Все вещи находились в гостинице, и, чтобы их забрать, требовалось заплатить. А денег, естественно, не было.
Родителям звонить было стыдно. В животе урчало: есть хотелось нестерпимо. Миша зашёл в ближайшее придорожное кафе и случайно попал на хозяина заведения. Тот был поваром, официантом и уборщиком в одном лице. Миша попросился на работу за еду и ночлег. Ресторатор сразу согласился: европеец, работающий на китайца, должен поднять уровень заведения в глазах гостей до мишленовских звёзд.
Так Миша нашёл работу. Глядя на него, казалось, что тиран-китаец держит парня с голубыми глазами в рабстве, а чтобы паренёк наверняка не сбежал, китаец сломал ему ногу. Спал Миша в этом же кафе на полу, на матрасе. Однажды он так хорошо помыл посуду (всю ночь драил сковородки и кастрюли, которые, похоже, никогда не мыли), что китаец-тиран на радостях подарил ему ящик анисовой водки. Миша немного выпил и загрустил: были свежи воспоминания о том, как он пил анисовую водку на китайской земле в первый раз. Он взял пару бутылок с собой и пошёл гулять. Холодало, он зашёл в холл какой-то гостиницы погреться. Там, оживляя интерьер, сидели три русские девушки. Миша спросил их первым: