Чарли Чаплин

14 апреля, через три дня после премьеры, Чаплин созвал пресс-конференцию. Один из сотрудников отдела рекламы компании United Artists разослал служебную записку: «Чарльз Чаплин требует встречи с прессой… Я организую эту встречу в понедельник, 14 апреля. Чаплин ожидает, что она будет неоднозначной и понимает, что мы ничего не сможем сделать, чтобы защитить его или фильм, когда начнутся вопросы».

Орсон Уэллс назвал эту пресс-конференцию худшим линчеванием критиками, которое только можно представить. Радиожур-налист, записывавший всю пресс-конференцию, отметил, что зал был забит буквально до отказа. Все места были заняты. Люди стояли в дверях и проходах. «Благодарю вас, дамы и господа, – начал Чаплин. – Я не намерен впустую тратить ваше время и поэтому скажу так – начинайте избиение. Я готов ответить на все ваши вопросы. Выкладывайте, что у вас есть».

Начался форменный допрос, атмосферу которого характеризуют приведенные ниже фрагменты:

Вопрос. В прошлом вас не раз обвиняли в сочувствии и симпатиях к коммунистам. Вы не могли бы рассказать о своих политических взглядах, сэр?

Ответ. Мне кажется, что в наше время это сделать не так просто, определить свою политическую принадлежность… У меня нет никаких политических взглядов. Я никогда в жизни не был членом политической партии и никогда не голосовал. Это ответ на ваш вопрос?

Вопрос. Вы можете сказать прямо? Вы коммунист?

Ответ. Я не коммунист.

Вопрос. Вас спрашивали, сочувствуете ли вы коммунистам.

Ответ. Сочувствую ли коммунистам? Это опять требует уточнения… Во время войны я сочувствовал СССР, полагая, что эта страна сдерживает врага.

Чаплина спрашивали, почему он отверг патриотизм и национализм и объявил себя гражданином мира. Ему говорили, что это оскорбляет американских солдат, совсем недавно сражавшихся на фронте.

Ответ. Вы обвиняете меня в том, что я отвергаю патриотизм. Таких взглядов я придерживался с раннего детства. И ничего не могу с этим поделать. Я путешествовал по всему миру, и мой патриотизм не ограничивается одним классом общества. Он охватывает весь мир.

Допрос продолжался.

Вопрос. Мистер Чаплин, из Голливуда сообщают, что вы близкий друг композитора Ганса Эйслера. Это правда?

Ответ. Да. И я этим очень горжусь.

Вопрос. Вам известно, что его брат – советский агент, как утверждает…

Ответ. Я ничего не знаю о его брате!

Вопрос. Как вы думаете, мистер Эйслер коммунист?

Ответ. Я ничего об этом не знаю. Мне неизвестно, коммунист он или нет. Я знаю, что он прекрасный артист, великий музыкант и очень хороший друг.

Вопрос. Будь он коммунистом, ваше отношение к нему изменилось бы?

Ответ. Нет, не изменилось бы.

Вопрос. А будь он советским агентом, в чем его обвиняли?

Ответ. Мне неизвестно то, что знаете вы. Советский агент? Не знаю… Я не… Давайте проясним. Вы хотите сказать, шпион?

Вопрос.

Да. Ответ. Конечно, изменилось бы. Если он шпион, это совсем другое дело.

Далее разговор пошел о самом фильме.

Вопрос. Как вы отреагировали на отзывы нью-йоркской прессы на вашу картину?

Ответ. Оптимизм вызывает то, что они были разными.

Вопрос. Мне кажется, вы перестали быть хорошим комиком, когда стали вкладывать в свои фильмы определенные послания… если можно так выразиться.

Ответ. Да это ваше право. Я хочу сказать… Я что-то делаю, а затем, как говорится, бросаю на съедение волкам. Так что это ваше право.

Чаплин надеялся дать отпор своим критикам, но попытка оказалась неудачной. Уклончивые ответы относительно симпатий к коммунистам и политических взглядов Ганса Эйслера значительно ослабили его позицию.

Кассовые сборы в Нью-Йорке оказались такими скромными, что через пять недель фильм исчез с экранов кинотеатров. Чарли тут же снял его с проката, но в начале осени снова представил, с новым слоганом: «Чаплин меняется! А вы можете?» Зрители не ответили на брошенный им вызов. Впервые за всю творческую карьеру Чаплина его фильм не окупился. Но Чарли не сдавался. Он продолжал расписывать достоинства своей картины, хотя тон немного сбавил. В одном из интервью Чаплин говорил, что в «Месье Верду» есть удачные диалоги, хотя теперь ему кажется, что фильм слишком интеллектуальный. Следовало сделать его более живым. «Если вы хотите что-то сказать, лучше это делать через действие, а не через слова – по крайней мере, для меня лучше», – добавил он. Можно лишь пожалеть, что в следующих картинах Чаплин не последовал собственному совету.

Тем не менее фильм «Месье Верду» оказался более успешным, чем можно было ожидать по первой, довольно холодной реакции. В нем много по-настоящему драматичных эпизодов, а роль самого Чаплина открывает возможности для тонкого и оригинального юмора. Он превосходно передает брезгливость Анри Верду и его презрение к людям. Это притча, или сатира, на манер Джонатана Свифта. В каких-то аспектах слишком явная и открытая, назидательная, однако в картине есть необыкновенно сильные сцены. В одной из них Верду передумывает убивать проститутку. «Жизнь выше всякого понимания, – говорит ему девушка. – Нужно жить. Хотя бы затем, чтобы свершилась ваша судьба». «Моя судьба!» – восклицает он с неподражаемой интонацией.

Чаплин не мог сидеть без дела и в этот нелегкий период находил время и силы работать с маленькой театральной труппой под названием Circle Theatre. Ее основал Дженни Эпштейн, приятель его младшего сына, а сам Сидни Чаплин часто исполнял в спектаклях главные роли. Чарли приходил на представления и вскоре стал вести себя активнее – сначала давал советы, затем продюсировал. Лилиан Росс, знакомая Чаплина, оставила дословную запись его разговора с молодыми актерами. «Вы не должны играть. У зрителей должно складываться впечатление, что вы только что прочли сценарий… Это фальшиво… Так не говорят… Просто произнеси… Дай зрителям почувствовать, что они подглядывают в замочную скважину». Потом Чарли заговорил о движениях – они должны быть как можно проще. Необходимо избавиться от чрезмерной жестикуляции. «Хороший вход и выход. Вот в чем суть театра. И интонация. Это все».

Джулиан Людвиг, один из членов труппы Circle Theatre, рассказывал, что Чаплин помнил каждое слово и каждую сцену из спектакля «Шерлок Холмс», в котором играл 44 года назад. Однако в практических делах память его была не столь совершенна. По словам Людвига, мистер Чаплин не помнил номер своего телефона, забывал имена.

В 1947 году Чарли подвергался прямому и непрекращавшемуся давлению со стороны американских властей. Через два месяца после той самой пресс-конференции один из конгрессменов потребовал депортировать его из страны на том основании, что он подрывает моральные основы Америки. В июле Чаплин узнал, что в отношении его заведено дело в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Он отправил им телеграмму. «Полагаю, вы внимательно посмотрели мой последний фильм «Месье Верду». Он направлен против войны и против бесполезного убийства наших юношей. Уверен, вы не посчитаете это гуманное послание неподобающим. И пока вы готовите официальный вызов, я сообщу вам то, что вас интересует. Я не коммунист. Я сторонник мира». Чаплина не тронули. Он сказал сыну: «Меня не вызвали потому, что у них на меня ничего нет».