Чародей поневоле (сборник)

— Это ты к тому, что я тебе доверять должен, что ли? — хитро усмехнулся Пак.— Вряд ли ты прав. Случалось, верили в меня некоторые, да только не много им из-за этого счастья привалило. Я тебе другое скажу: на злодея ты точно не смахиваешь. Так что выворачивай свою сутану обратно да выкладывай, на что тебе сдался Род Гэллоугласс.

— Дело в том… что…— Отец Эл стащил с себя сутану, вывернул, надел снова и попытался привести свои мысли в относительный порядок. — Один мудрец, пророк из далекого прошлого, предрек, что в наше время ваш Великий Чародей претерпит разительные перемены, метафорфозы, из-за которых он обретет подлинное могущество, станет силой, способной творить и добро, и зло, и так велика будет эта сила, что тень ее падет на все миры, населенные смертными. Этот древний пророк записал свое пророчество и скрепил его печатью, чтобы в наше время его послание могло быть распечатано и прочитано, дабы мы все узнали и вовремя помогли Роду Гэллоуглассу.

— И склонили его на сторону Добра, если получится? — требовательно вопросил Пак.— То есть к Добру, как вы его понимаете.

— А ты разве понимаешь иначе? — Отец Эл вздернул голову и дерзко воззрился на хобгоблина. Трудно сказать, какого ответа он ждал, памятуя о древней вражде христианской Церкви и народца фейри, и все же на что-то надеялся. А Пак смотрел на него и вспоминал о том же самом, и заново размышлял о тех ценностях, которые проповедовала Церковь.

— Да нет, не иначе,— в конце концов отозвался эльф,— когда поступки такие же, как проповеди. Не сомневаюсь я и в том, что намерения у тебя благие, а у нас, у эльфов, на это дело чутье.

Отец Эл испустил долгий вздох облегчения.

— Стало быть, теперь ты проведешь меня к лорду Великому Чародею?

— Да провел бы,— угрюмо проговорил эльф.— Да только пропал он. Исчез без следа, и никто не знает теперь, где он.

Отец Эл молча смотрел на Пака. Холодная десница страха сжала его сердце. Священник мужественно сражался с паникой, сумел мысленно прочесть молитву, и отчаяние отступило. Теперь он был готов хоть к межпланетному сражению.

— Если так, проведи меня к его супруге и детям. Быть может, им ведома разгадка его исчезновения, хотя они сами о том и не помышляют.

Но Пак покачал головой.

— Все исчезли вместе с ним, брат. Только самый младший остался, но он так мал, что еще не умеет говорить. Даже мысли его не облечены в слова.

— Позволь мне взглянуть на него,— решительно проговорил отец Эл, не спуская глаз с Пака.— Я обладаю некими познаниями, любезный Пак. Мне дано видеть то, что не дано видеть тебе.

— Ну, в этом я, положим, сильно сомневаюсь,— с кислой миной отозвался Пак — Но так, на всякий случай, я тебя к нему отведу. Но только ты, брат, не балуй, смотри у меня. Ежели мне только покажется, что ты хочешь младенцу что-то дурное сделать, так ты сразу заквакаешь и запрыгаешь отсюда, чтобы подыскать кочку болотную поудобнее, и до скончания дней своих будешь мух ловить длинным-предлинным языком!

С этими словами Пак развернулся к дому. Отец Эл и девушка-ведьма последовали за ним.

— Как думаешь, он и вправду мог бы превратить меня в лягушку? — негромко спросил отец Эл.

— Даже не сомневаюсь,— с улыбкой прошептала девушка.— Самые мудрые преображаются в настоящих ослов, если над ними поколдует Пак.

Переступив порог, отец Эл изумился свету и уюту в доме, ощущению удобства и безопасности, которое, казалось, исходило от стропил и стен, сложенных из дикого камня, от грубовато сработанного стола, скамей, шкафов, двух больших стульев возле очага, от натертого до блеска пола. Осматривай отец Эл обстановку дома Гэллоуглассов предвзято, она бы показалась ему спартанской. Но в доме было удивительно чисто, и на священника повеяло ощущением любви и заботы — повеяло с такой силой, что захотелось уйти. Почему-то он точно понял, что ему непременно понравилась бы жена Великого Чародея, если бы ему повезло и удалось встретиться с ними.

Затем взгляд отца Эла упал на колыбель возле очага. Около колыбели сидели две малюсенькие старушки в крестьянских платьицах — эльфийки! Они в страхе воззрились на монаха, но Пак что-то негромко сказал им и махнул рукой, и они успокоились. Пак обернулся и поманил священника пальцем.

Отец Эл шагнул к колыбели, и перед ним предстал крошечный философ.

Иначе его описать было невозможно. Личико младенца все еще хранило подчеркнуто серьезное выражение, свойственное новорожденным. Но ведь этому младенцу скоро должен был исполниться год! Мордашка у него была не такой пухлой, какой полагалось бы ей быть у малыша такого возраста, а краешки крошечных губок были скорбно опущены. Макушку покрывали редкие темные волосики. Мальчик спал, но у отца Эла сложилось такое впечатление, что ему снится тревожный сон.

Видимо, такое же впечатление сложилось и у девушки-ведьмы,

— Бедненький! — прошептала она.— Его разум блуждает, он ищет свою мамочку!

— Даже во сне?

Девушка кивнула.

— Но где он ищет ее, я не могу сказать. Его мысли улетают так далеко, куда моим не долететь.

Отец Эл нахмурился.

— Как же это может быть?

Но тут он вспомнил, что ребенок еще слишком мал для того, чтобы обрести картину мышления, характерную для взрослого сознания, которому присуще не только стабильность, но и границы. Затем священник поймал себя на том, что пытается догадаться, далеко ли способно добраться сознание такой крошки, и не могло ли случиться так, чтобы от такого вот поиска взрослый человек лишился рассудка.

Отец Эл снова посмотрел на малыша и увидел, что тот открыл глаза, казавшиеся огромными на маленьком личике. Глаза мальчика сверкали и смотрели на отца Эла с фанатичной страстью. У отца Эла от испуга по спине побежали мурашки. Он отчетливо понял, что перед ним — крайне необычный ребенок.

— Дитя,— прошептал отец Эл.— О, если бы я мог остаться с тобой и наблюдать за каждым твоим движением!

— Не сможешь,— сухо проговорил Пак.

Отец Эл обернулся к эльфу:

— Не смогу, и мне тем более жаль. Ибо дело привело меня к его отцу, а не к нему. Расскажи мне о том, как он исчез.

Пак нахмурился и стал похож на генерала, раздумывающего над тем, выдавать или не выдавать военную тайну. Наконец он пожал плечами:

— Да рассказывать-то особо нечего. Джеффри — третий ребенок по старшинству — вдруг пропал, когда играл возле пруда. Великого Чародея вызвали домой из столицы, где он пребывал на совете короля и королевы с лордом аббатом. Прибыв домой, он выведал у Магнуса, старшего сынка, все в точности, как было, и потом сам исчез на том же самом месте, где Джеффри. Его жена и дети побежали за ним — и тут же исчезли, как и он.

Отец Эл смотрел на эльфа. В мозгу его метались тысячи возможных объяснений. Запросто могли иметь место чьи-то злые чары, однако отцу Элу не хотелось пока расставаться с возможностью объяснить случившееся с рациональных позиций. Пространственная дыра или временная? Вряд ли — на поверхности планеты, но кто сказал, что это невероятно в принципе?

Тут отец Эл вспомнил о Йорике, о том, как тот утверждал, что способен странствовать во времени… Да, все возможно, все…

Отец Эл кашлянул.

— Думаю, мне стоит осмотреть это место.

— И отправиться за ними? — Пак с кислой усмешкой покачал головой.— Пожалуй, пятерых пропавших с нас хватит, любезный брат.

На самом деле так далеко замыслы отца Эла не простирались, но стоило Паку упомянуть об этом, и всякие сомнения отпали.

— А я так думаю, что не хватит, если задуматься. Куда бы ни отправился ваш Великий Чародей, в этом странствии он обретет силу, о которой сам не знает. И я должен быть подле него, дабы наставить его в ее использовании!