Чародей с гитарой. Том 1

— Увы, любка, неможно. Сам Клотагорб вверил его моей внимательной опеке.

— Тот самый Чародей Древа? — И она с любопытством поглядела на Джон-Тома.

— Ага. Значица, он пытался зацепить в другом мире ихнего волшебника, а выудил всего лишь Джон-Тома. И тут я непутем вмешался во все это дело, вот он и приказал мне позаботиться о парне, пока он сам не научится заботиться о себе. — Мадж приподнял лапу. — Под угрозой проклятия, любка, такого жуткого, что не хочется и объяснять. Но пока ничего. Хороший парнишка, тока чуток наивняк.

Джон-Том почувствовал легкое раздражение, подобное тому, что повлекло за собой драку в «Жемчужном Поссуме».

— Ну-ка, вы, друзья! Мне уже надоело, что всякий то и дело принимается тыкать меня носом в перечень моих недостатков.

— Заткнись-ка лучше и делай, как тебе говорят, — выпалила девица.

— Ах ты, мамашеньку твою, — огрызнулся Джон-Том. — Ща у тебя попа будет такого же цвета, что и волосы... сестреночка.

На ее правой руке вдруг обнаружился шестой палец: нож тускло поблескивал в неярком свете фонаря. Странный обоюдоострый клинок был не длинней указательного пальца, но раза в два шире.

— А ты у меня сейчас запоешь на три октавы выше.

— Талея, не надо, — поспешно втиснулся между ними Мадж. — Меня-то хоть пожалей. Ежели с ним чего случится, Клотагорб шкуру с меня спустит. А песен его с меня на сегодня хватит; из-за них-то и началась эта переделка в «Поссуме».

— Жаль мне тебя, Мадж, вдвойне жаль. — Однако с поворотом кисти лезвие исчезло в правом рукаве. — Потерплю... ради тебя.

— Я не собираюсь ей подчиняться, — воинственным тоном продолжал Джон-Том.

— Потише, потише, приятель, — проговорил Мадж, сопровождая слова умиротворяющим жестом. — Никто этого от тебя не требует. Но ежели хочешь совета... Правда, хошь? Я ведь рядом с тобой только для совету.

— Правильно, — согласился Джон-Том. Он все еще не мог отвести глаз от задиристой крохи, которую Мадж назвал Талеей. Проявленный ею норов несколько изменил его первоначальное отношение к свирепой девице. Несмотря на ссору, она не потеряла для юноши привлекательности, напротив — стала напоминать розу, заключенную в стекло: изящную и миловидную в своем заточении, но лишенную аромата и столь же недосягаемую.

— Любка, ты сегодня уже второй раз заботишься обо мне. — Мадж с сомнением поглядел на девицу. — Сперва помогла сбежать из этой свалки в «Жемчужном Поссуме», а теперь вот уважила еще и помирилась с парнишкой. Чей-то мне не приходилось слышать, чтоб ты прежде заботилась о моем здоровье или о ком-то еще, кроме себя, драгоценной. И чего ж ты вдруг в няньки полезла?

— Вообще-то ты прав, Мадж. По мне, ты и без моей помощи прекрасно сыщешь дорогу в ад. — Голос Талей смягчился, впервые в нем послышалось нечто человечное и ранимое. — Дело в том, что мне нужна помощь, да поскорее, а в «Жемчужном Поссуме» ее легче сыскать, чем в любом другом месте. Из всех знакомых ты мне там первым попался. И уж, извини, во всей этой свалке не было времени растолковывать, что да к чему. Мне нужна твоя помощь. — Она нерешительно посмотрела в сторону Джон-Тома. — Похоже, что и с ним придется договориться.

Приблизившись к юноше, девушка дерзко поглядела на него.

— А что, неплохой образчик, если глянуть со стороны. — Джон-Том даже сделался чуточку повыше ростом. — Мне и нужны крепкие плечи, а не мозги. — Он укоротился на дюйм.

— Э, я уразумел, что тебе с-под меня что-то хочется, дорогуша, — понимающим тоном проговорил Мадж. — А то с чего бы тебе увлечься вдруг филантропией? Джон-Том, это Талея... И еще — дурная примета.

— Очарован, — коротко отвечал Джон-Том.

— А? И я тоже, — задумчиво отозвалась девица. — Значит, старичок-то наш, боровичок, хрен панцирный, ворожил себе волшебника из другого мира, а получил тебя? Представляю себе, как обрадовался старикашка.

— Ну что это такое? — Джон-Том отвернулся и почти жизнерадостно продолжал: — Зачем мне все это? К черту — у меня своя дорога.

— Потише, потише, приятель, — с отчаянием в голосе выговорил Мадж. — Обо мне подумай. Старый бедный Мадж вам не какой-нибудь флюгер.

— Флюгер-Пфлюгер! Сам погляди — вечно мечешься из стороны в сторону, — фыркнула Талея.

— Любка, прошу тебя, полегче с парнишкой. Конечно, да, ты ему ничего не должна и мне тоже. Но пойми, он же попал в совсем незнакомый мир, а ты тока еще больше усложняешь дело.

— Это его проблемы, я здесь ни при чем, — отвечала девица, однако для разнообразия воздержалась от колкостей.

— Ты, значит, сказала, что тебе помощь нужна, — напомнил ей Джон-Том. — И, наверное, мы в долгу перед тобой за то, что ты избавила нас от неприятностей. — Он махнул рукой в сторону далекого уже ресторана. — Так что можешь рассчитывать на мою спину без всяких там взаимных симпатий. Во всяком случае, пользуйся, только молча.

Она почти улыбнулась, отвела от глаз волосы, огнем вспыхнувшие в свете масляных фонарей.

— Этого достаточно. Но мы здесь уже потратили много времени. Остается надеяться, что не впустую.

Приятели отправились следом за ней по улице. Никто не гулял в такую мерзкую ночь. Дождь стекал с черепичных и деревянных крыш, журчали ручейки в водосточных желобах и канавах. Иногда им случалось миновать местечко позвонче — где к водостоку приставлена была очередная бочка для сбора воды.

Миновав один-два квартала, они свернули в другой переулок. Через несколько ярдов Джон-Том заслышал странное, но почему-то знакомое фырканье... Будто пыхтел пьяный еж.

Едва не споткнувшись о какой-то твердый и тяжелый предмет, Джон-Том поглядел вниз и с отвращением увидел, что это была рука, уже разложившаяся — мех с предплечья облез. Обмылком торчала белая кость.

Мадж и Талея были впереди — выдр, склонясь уже, изучал что-то, лежащее на мостовой. Джон-Том поспешно присоединился к ним. В ожерелье луж на мокрой мостовой распростерлись два тела. Одно из них принадлежало белке, самке, судя по наряду. Она была богато одета, гофрированную юбочку колоколом оттопыривали многочисленные кружевные нижние юбки. Неподалеку лежала порванная широкополая шляпа с обломанным пером. Белка была на пол фута ниже Талей. Аккуратно наложенный на мордочку макияж теперь был размазан по щекам.

Возле нее распростерлась мохнатая жирная фигурка, которую они сперва приняли за небольшого бобра, однако это оказалась очередная мускусная крыса. На недвижной голове самца покоилась странного вида треуголка, надвинутая на глаза. В разбитом пенсне, напоминавшем очки Клотагорба, отражались тихие ровные лужицы между камнями мостовой. Радужный синий шелк костюма блестел даже при тусклом свете фонарей, выдавая свою цену.

Один сапог свалился и лежал возле босой ноги. Парный к нему — украшенный горным хрусталем — валялся невдалеке у стены.