Чаропад

— Спасибо, — крикнула я. — Не стоит благодарить за гирлянду.

Они закатили глаза и раздражительно рассмеялись.

«Уф. Я явно не фанатею от сегодняшнего дня».

* * *

После обеда я немного приободрилась, когда Скаут обнаружила за дверью блока адресованную ей гигантскую коробку. Она занесла ее внутрь, но, похоже, ее ни капли не интересовало то, что находится внутри. Мне же было очень интересно, поэтому я пошла за ней в ее комнату.

— Не хочешь ее открыть?

Она села на свою кровать и покопалась в своей сумке-почтальонке.

— Это от моих родителей. У меня уже есть представление о том, что это.

— И что же?

— Что-то до сумасшествия дорогое.

— Электроника? Тонкое белье? Крупные бриллианты? Что?

— Тебе действительно нужно знать? Типа, прямо в эту секунду?

— Я не очень терпелива.

Скаут закатила глаза, но сдалась:

— Ладно.

Она поставила коробку на колени и ногтем содрала пломбу, чтобы открыть ее. Когда она подняла крышку, там обнаружилась аккуратно сложенная оберточная бумага в полоску.

— Одежда?

— Не просто одежда, — ответила она, разворачивая тонкий лист бумаги. — А одежда, выбранная моей матерью.

Она вытащила платье самого зеленого оттенка, что я когда-либо видела. Оно было без рукавов, атласным, длиной до колена и с расклешенной юбкой. Поверх атласа был слой черного кружева с рисунком из огромных завитушек и цветов.

— Оно просто отвратительное, — проговорила она в тоже время, когда: — Оно потрясающее, — сорвалось с моих губ.

Мы произнесли это одновременно и сразу же посмотрели друг на друга.

Она держала платье на расстоянии вытянутой руки, от отвращения сморщив носик.

— Как тебе может нравиться эта штука? Оно такое... зеленое. И оно, наверное, стоит около трех тысяч долларов. Кто-нибудь в каком-нибудь люксовом магазине убедил ее, что это последний писк моды, и она его купила. Думаю, намерение хорошее, но платье ужасное.

— Ты шутишь? Как ты вообще можешь такое говорить? Это кружево просто изумительно. И мне нравится зеленый цвет.

— Может, и так, но это не мое. Оно мне не подходит. — Она опустила платье и посмотрела на меня с хитрым блеском в глазах. — Но оно может подойти тебе.

— Мне? О, нет. — Я покачала головой. — Для начала, у меня, скорее всего, уже нет парня. А даже если и есть, я не стану одевать платье за три тысячи долларов. Ты с ума сошла? Что, если я пролью на него пунш? Что, если я его порву? — Я указала на пол. — Что, если зомби-демоны вырвутся из земли и закапают его своей, типа, гнилью?

— Гнилью?

— Разве ее у зомби-демонов нет? Ну, знаешь, типа, сочится из их пор и все в таком духе?

— Это отвратительно. Но ты дело говоришь.

— Как всегда. Это твое платье. Это подарок от твоих родителей. Что, если они узнают, что я его надевала?

— И заляпала его зомбийской гнилью?

— Точно. Они, наверное, выгонят меня из школы. Не то, чтобы в этом не было своих преимуществ. Но, нет. Нет. Как бы оно мне ни нравилось, это большая ответственность.

Скаут мгновение смотрела на меня, а потом положила платье обратно в коробку.

— Слушай, я не собираюсь его носить, поэтому оно будет просто валяться здесь. Если решишь принять вызов, дай мне знать.

— Не решу.

Скаут вздохнула и снова упаковала коробку.

— Знаешь, люди всегда так говорят. Что они не поддадутся соблазну денег. — Закрыв коробку, она убрала ее под кровать.

— Деньги — это еще не все.

— Да, — произнесла она, снова садясь. — Это так. — Она спрыгнула с кровати и подошла к шкафу. Открыла дверь и вытащила кучу одежды на вешалках, на которых все еще висели бирки. — Но иногда родители путают деньги с вниманием.

— Они купили тебе все эти шмотки?

Она бросила на кровать шелковую рубашку с длинными рукавами.

— Они забыли про мой тринадцатый день рождения. — Твидовый пиджак — который совершенно не в ее стиле — последовал за ней. — Они не пришли на собрание в начале учебного года.

Скаут бросила на кровать рубашку, потом юбку, потом пиджак, пока там не образовалась куча совершенно новой одежды — совершенно новой дорогой одежды.

— Когда они забывают о чем-нибудь важном — или когда не могут освободить место в своем графике просмотра поло и загорания, то покупают мне одежду.

Мои глаза расширились, когда я увидела цену одной из рубашек.

— Надо полагать, «не жалей денег» — их девиз.

— Угу.

Я подняла кучу одежды и отдала обратно ей.

— А зеленое платье?

— Вероятно, заранее извиняются за то, что пропустят родительский вечер.

Даже я была разочарована. Когда-нибудь я бы хотела встретиться с родителями Скаут, мужчиной и женщиной, ответственных за создание этого совершенно потрясающего, уникального человека... которые в итоге ее игнорируют.

— Мне жаль, Скаут.

— Эх, — произнесла она, снова вешая одежду. Может, она ей и не нравится, может, она ее и не носит, и явно не довольна тем, что та олицетворяет. Но одежда все еще висит в шкафу, занимая место. Скорее всего, она бы предпочла, чтобы ее родители были здесь, но, я полагаю, если они не могут быть с ней, то она хранит их подарки как их замену.

— Знаешь, — произнесла я, теребя пальцами узелковый твид на куртке, — некоторые из этих вещей очень даже ничего. Может, я когда-нибудь их одолжу.

— Ни в чем себе не отказывай, — сказала она. А потом ее телефон начал выкрикивать очень громкую классическую музыку, которая походила на жужжание насекомых.

— Скаут у телефона, — ответила она. Когда ее глаза расширились, я предположила, что это интересные новости. — Хорошо. Спасибо, что сообщил нам, Кайт. Пока.

Она положила телефон и посмотрела на меня.

— Может, твое желание исполнится раньше, чем ты думала.

— Себастьян?

— Он в магазине, — подтвердила она. — Пошли.