Чароплет

— Нет.

— Что-то здесь не… Сложно сказать. — Он обернулся к Франческе. — Вам не попадалась на глаза серая кошка?

— В городе полно бездомных кошек.

— А так чтобы все время одна и та же?

— Нет. К чему вы ведете?

Никодимус плотно сжал губы.

— Может, я и ошибаюсь.

— Насчет чего?

— Неважно. Так вот, возвращаясь к праязыку… Давайте я покажу на ком-нибудь из кобольдов. Изгарь мне разрешит. Кобольды невосприимчивы к моему воздействию, оно проходит для них бесследно. И все равно зрелище пугающее.

— То есть другим живым существам, кроме кобольдов, ваше прикосновение вредит?

— Убивает. Искажает пратекст, вызывая язвенное проклятие, — волдыри, наполненные омертвевшими клетками. У клириков есть какой-то термин, которым называют мертвую ткань в окружении живой…

— Некроз.

— Да, точно, некроз. Некротические язвы, — глядя в сторону, повторил Никодимус.

Франческу вдруг как громом поразило.

— Магистр Шеннон! У него язвенное проклятье!

В зеленых глазах Никодимуса плеснулась боль.

— Почему вы так решили?

— Лицо осунувшееся, сам тощий. Слабость. Мышечное истощение, типичное для организма, который борется с язвами. В медицине это называется кахексия.

Никодимус закрыл глаза, губы тронула мученическая улыбка. Франческа видела такие тысячами.

— Вы коснулись магистра Шеннона? — спросила она осторожно. — Это ваше случайное прикосновение вызвало язву?

— Нет, язвенное проклятие на магистра наслала одна тварь с древнего континента, некий Фелрус, с помощью арахестского изумруда. И когда я заполучу изумруд, то смогу исцелить учителя. — Он оглянулся на далекое святилище. — В том числе и поэтому мы пойдем на все, чтобы раздобыть изумруд.

Никодимус посмотрел на Франческу, моргнул — и все, нет больше затравленного взгляда, выдающего душевные муки. Франческа невольно свела лопатки, выпрямляя спину. Забыла, что перед ней не пациент.

— И как это связано со словами Дейдре о двух драконах?

Никодимус снова оглянулся на святилище.

— Тайфон создает драконов с помощью изумруда. Десять лет назад один из них напал на Триллинон. Но драконы совсем не такие, как вы их себе представляете. Трудно объяснить…

Франческа закатила глаза.

— Да-да, Дейдре уже растолковала. Дракон вовсе не гигантский ящер-пироман, а необузданное воплощение всего самого опасного и отчасти необъяснимого, способный воздействовать на мысли находящихся рядом людей. Смотри пример с Саванным Скитальцем и афазией.

— Исчерпывающе, — усмехнулся Никодимус. — Когда Тайфон похитил у меня изумруд, мы знали, что энергии там хватит только на половину дракона. И что-то подобное ожидали встретить по прибытии в Авил. Но Скиталец оказался куда сильнее, чем мы думали.

Франческа поджала губы.

— Вы имеете в виду, что Скиталец появился в Авиле еще до Тайфона?

Никодимус кивнул.

— Как утверждают каники, Скиталец существует на земле издревле и столетиями сводит людей с ума. Но еще десять лет назад, до появления Тайфона, ни о какой афазии в городе не слышали.

— Значит, Тайфон явился, поработил канонистку и превратил Саванного Скитальца в полудракона?

— Такая у нас версия. — Никодимус помолчал. — В принципе-то в Скитальце ничего особенного нет, полное ничтожество. Но поскольку это чудовище изначально вызывало помутнение рассудка, то частичное перевоплощение в дракона увеличило его способности насылать непонимание и неразборчивость.

— Всего-то? — невинным тоном поинтересовалась Франческа, хмыкнув беспечно, словно ей только что сообщили о подскочивших ценах на хлеб. — Однако теперь-то вам известно, что драконов двое. Если вы мне верите, разумеется.

Никодимус выдержал ее взгляд.

— Я верю Дейдре. А эти сведения исходят от нее.

— Вы ее любите?

— Конечно.

— Таким тоном обычно мясо в лавке заказывают.

Никодимус неловко переступил с ноги на ногу.

— Дейдре спасла мне жизнь. Ее возлюбленный, друид по имени Кайран, пожертвовал ради меня собой. Я не могу ее не любить.

— Как трогательно, — безразлично обронила Франческа.

— Вне города мы обитаем у Боанн — речной богини, которая когда-то сделала Дейдре аватарой. История их невероятной любви вам наверняка больше придется по душе.

— Вы завидуете близости Боанн к Дейдре?

— Нет. Я вижу, как они обе страдают в разлуке. А вы вдруг стали чересчур любопытной.

Внезапный порыв ветра заставил Франческу плотнее запахнуться в мантию.

— Я никак не могу вас раскусить, Никодимус Марка.

— Не надо меня раскусывать. Я пытаюсь приблизить большие мечты малыми средствами при ограниченных способностях. — Он внимательно посмотрел Франческе в глаза. — Вы точно никогда не встречали лорнскую даму по имени Эприл? Она служила гувернанткой на северо-востоке Остроземья.

— Нет, я ведь уже говорила. А что?

Никодимус окинул Франческу взглядом.

— Она была моей наставницей в раннем детстве. Очень похожа на вас — длинные каштановые волосы, тонкие черты…

Франческе вдруг захотелось спрятаться от этих изучающих глаз.

— И что в этом особенного?

— Наверное, ничего. Просто забавно.

— Как бы то ни было, — выдохнула Франческа, — я готова рискнуть и кое-что вам сообщить.

Она рассказала об эвакуации на садовую башню и о военном корабле, пришвартовавшемся там вскоре после ее прибытия.

— Тот самый «кречет», который мы видели над городом?

— «Королевская пика», — кивнула Франческа. — Доставила заодно двух магов. По странному стечению обстоятельств они прибыли…

— Никакого стечения обстоятельств. Как их звали?

— Женщину — Вивиан Нийоль, на ней была мантия заместителя вице-канцлера. Высокая, оливковая кожа, длинные белоснежные волосы, слепая, но слишком ловкая и гибкая для своих безумных миллионов лет — и к тому же большая язва.

— В ваших устах это комплимент.

Франческа нахмурилась.

— Второй — тоже важная шишка, но моложе, красавец, темнокожий, длинные волосы шнурами, капюшон с белой оторочкой, как носят лингвисты. Зовут…

— Лотанну Акома, — договорил за нее Никодимус. — Проклятье!