Чарусы

– А почему ваша дочь приворот не сняла? И зачем вообще его сделала? – повернулась Василиса к Ядвиге Мстиславовне.

– Всё тебе объясни, – проворчала бабуля. – Февронька приворот сделала из мести Эдику. Она его у Наташки, вон, увела, хотела, чтоб женился. А он – ни в какую. Тогда она Давида привязала, а потом вообще в город усвистала.

– Где тут логика? – глуповато спросила Василиса.

– Где-где, в ведьминой воде, – буркнула Ядвига Мстиславовна. – Их мамаша просто Давида всегда больше любила, чем старшего. А Февроньку звала… ладно, маловата ты ещё для таких слов. Но Давид тогда в запой ушёл, вот Февронька и сбежала. Потом, правда, явилась. Зою в кульке мне впихнула и опять свалила.

– Так как приворот-то в тот раз сняли? – продолжала допытываться Василиса.

– Тебе такого не осилить, даже не думай, – снисходительно произнесла Ядвига Мстиславовна. – Мать его тогда куда-то возила.

– То есть, со стороны всё это убрать никак не получится? – разочарованно спросила Василиса.

– Нет, – покачала головой Ядвига Мстиславовна. – Потому что силища нужна недюжинная.

– И вы ничем не можете помочь? – кисло спросил Давид Юрьевич.

– Они мне всё же родня, – печально вздохнула Ядвига Мстиславовна. – По ним ведь отдача будет. Зоя-то только жить начинает.

– Не с того она начинает, – злобно произнесла Наталья Львовна.

– Ты, что ль, святая? – огрызнулась Ядвига Мстиславовна.

– Может, и нет, но чужих детей со свету не сживала! – Наталья Львовна снова перешла на крик. – А ты в угоду внученьке моего сына уморить хочешь! Как будто не знаешь, чего я с ним хлебнула!

– Уж кто-кто, а я это прекрасно знаю! – распалилась Ядвига Мстиславовна. – К кому ты тогда побежала-то? Ко мне пришла, чтоб я тебе его вытравила! А как я тебя прогнала, так сама его выскрести хотела! И чего теперь ноешь? Он у тебя полуотравленный! Так неужели не ясно, с чего к нему всякая гадость липнет? А как родился уродом, так кто его выхаживал, а?

– Хватит! – крикнул Давид Юрьевич и выразительным взглядом указал на Василису. Два искажённых лица, бледной Натальи Львовны и перекошенной Ядвиги Мстиславовны, разом повернулись в её сторону.

– Полуотравленный? – по слогам произнесла Василиса чудное слово. – Это как?

– Не хотела, вишь, рожать от нелюбимого муженька, – ехидно произнесла Ядвига Мстиславовна. – Помоги, говорит. А я её веником за порог. Так на следующий день приползла в кровавой рубахе. Передумала, да поздно. Еле выходили, родила потом убогого. Он ещё до рождения на том свете побывал, так теперь его туда как воронкой тянет.

– Вам не стыдно всё это здесь пересказывать? – брезгливо спросил Давид Юрьевич.

– Так им полезно! Обеим. Этой, – Ядвига Мстиславовна кивнула на Василису, – уроком будет. А Наташке нечего на Зою пенять. Сама во всём виновата.

– У меня сейчас кукуха отъедет, – механически проговорила Василиса, не в силах переварить столько новой информации.

Наталья Львовна вроде хотела сказать ещё что-то, но только сжала зубы и выскочила прочь из кухни. По пути столкнулась с Василисиным отцом.

– Извините, – на ходу бросила Наталья Львовна. Дальше послышался стук входной двери.

– Так чай-то будем пить, или как? – вошёл в кухню Василисин папа.

– Давай чайник, – скомандовала Василисе Ядвига Мстиславовна. Потом Давиду Юрьевичу: – А ты самовар возьми. Вы, Фёдор, берите блюдо с бутербродами. Там, на столе. А я пряники понесу.

Домой Василиса с отцом вернулись ближе к ночи. За один день удалось почти полностью ликвидировать практически все последствия пожара, хотя и без Василисиной помощи. Она вторую половину дня провела в доме, перемывая посуду и раскладывая по шкафам провизию, которую священнику бесконечно тащили местные кумушки-прихожанки. Оказалось, кто-то распустил слух, что все запасы отца Павла сгорели, и ему нечего есть. Вот чтобы он с голодухи ненароком не пустил на шашлык свою собаку, покровские тётушки и снабдили его продуктами на год вперёд. Ещё и Бобику корма накупили.

– Собаку съесть, – до слёз смеялся отец за ужином. – У попа была собака, он её схарчил!

– Па! – одёрнула отца Василиса, которой противно было об этом думать. Собственно, за день её голова здорово переполнилась информацией, и далеко не приятной, так что думать ей теперь было вообще трудно.

– Извини, – утёр отец выступившие слёзы. – Не обижайся. И не переживай – Павел монах, он мясо вообще не ест. Скорее камни грызть будет, чем пса зажарит.

– Па! – громче повторила Василиса.

– Правильно, – поддержала мама. – Повод для шуток так себе. Тем более что собака-то камни грызть не будет.

Пересказывать родителям разговоры из дома священника Василиса не стала. Тем более что, по совести, они и не были предназначены для её ушей. Так случайно вышло.

Гаврил, кажется, был прав. Она действительно подслушивает и подсматривает. И не сказать, чтобы это всё было для какой-то высокой цели. Просто так получается. Отличное оправдание. Василиса, уже лежавшая в кровати, повернулась на бок и смотрела, как по полу стелется лунный свет.

Но сколько же вокруг гадостей, трагедий и несчастий. Василисе казалось, что Наталья Львовна вполне довольна жизнью. Хорошая должность, успешный по местным меркам муж, хороший сын. Всеобщее уважение. А оказывается, она постоянно страдает. Гаврил мается от того, что его считают чужим ребёнком. Ядвига Мстиславовна хотела для Зои лучшего будущего, чем для дочери, но не сложилось. Саму Зою унесло из одной крайности в другую.

Вот так живёшь с людьми бок о бок годами и не знаешь, что у них на душе. А потом люди удивляются, отчего один сосед спился, а другой в петле болтается. Но не лезть же им под кожу с расспросами и сочувствием.

Под кожу. Что там говорил сегодня Давид Юрьевич? Его, кстати, тоже жалко.

Так. Кожа. Ему казалось, что кто-то проник под кожу. И он сам себя полоснул лезвием. Хорошо, что всё-таки выжил. Потому что где ещё найти такого учителя в сельскую местность, чтобы и дело своё любил, и детьми занимался. Вон, с Василисой вообще бесплатно репетирует, даже деньги с родителей брать отказался. Только чтобы она в институт поступила и школьные показатели улучшила.

А почему он, кстати, до сих пор не женат? Так, ну это уже лишний вопрос.

А вот про лезвие – в самый раз. Потому что если у Давида Юрьевича крыша поехала, то и с Гаврилом это может случиться. Ведь если, как сказала Зоина бабуля, он уже побывал на том свете (хотя никогда об этом не рассказывал), то его туда так и тянет. И утянуть может быстро. И насовсем.

Глава 9. Страшила в пальто

Василиса очень хотела вернуться домой, но почему-то никак не могла найти выход из развалин большого светлого здания, по которым плутала уже не первый час. Полуразрушенные стены, увитые плющом и заросшие мхом, представляли собой бесконечный путаный лабиринт из камней и растений.