Чары кинжала (Дэверри - 1)

–  Да будет так. Решено.

В этот дождливый день в большом зале было много народу. Дым от факелов ел глаза. Гверан сидел на столе, скрестив ноги и держа арфу на коленях, и пел. Он декламировал, называя одного за другим воинов отряда, посвящая им витиеватые строфы.

–  Пойдем лучше сначала поговорим с мамой, - предложил Адерин.
– Она наверху.

Пока они поднимались по винтовой лестнице, слышался чистый прекрасный тенор Гверана, поющего о воинской славе.

В комнатах барда царила приятная прохлада и покой. Один ставень был открыт, пропуская серый вечерний свет. Лисса сидела у окна с рукоделием на коленях. Она улыбнулась, приветствуя их, но Невин видел, что она чем-то обеспокоена. "Из-за Таника", - решил он. Те несколько минут, пока они праздно болтали, Невин с жадностью изучал ее, любуясь не прекрасным телом, но светлой душой, и тосковал по ее обществу, которое положило бы конец его одиночеству.

–  Ну что ж, - сказала наконец Лисса.
– Я думаю, что вы проделали весь путь не для того, чтобы поболтать о дожде.

–  Я пришел поговорить об Адерине, - ответил Невин.
– У вашего мальчика настоящий дар травничества. Я надеюсь, что вы с мужем разрешите ему стать моим учеником.

–  Я хочу научиться всему, мама, - вмешался Адерин.

–  Помолчи. Мы с папой должны обсудить это. Невин, я так понимаю, что он должен будет путешествовать с вами. Я не уверена, что смогу отпустить его.

–  Ну мама!
– захныкал Адерин.

–  Если ты не можешь сидеть тихо, то выйди, - сказала Лисса.
– Иди послушай пока, как поет твой отец.

Жалобно ноя, Адерин все же покинул комнату и громко хлопнул за собой дверью. Лисса задумчиво смотрела на Невина.

–  Я уже потеряла одного ребенка.

–  Я знаю. Но он все равно когда-нибудь оставит вас, чтобы учиться, даже если он решит стать бардом, как его отец. Вы сомневаетесь в том, что я буду хорошо заботиться о нем?

Лисса размышляла. Взгляды их встретились, и снова появилось ощущение, что они были знакомы когда-то прежде.

–  Конечно, мне неспокойно, - проговорила она медленно.
– Увижу ли я снова моего мальчика?

–  Несомненно. Мы будем навещать вас.

–  Я надеюсь, это будет хоть слабым, но утешением. Вы единственный человек, которому мне хочется рассказать о себе. Когда Адерин родился, я испытывала к нему очень странное чувство. Почему-то уже тогда я знала, что он оставит меня. Такова будет необходимость, уготованная ему Судьбой. Конечно, это были мои первые роды, и я была такой уставшей и больной, что не удивлялась уже ничему. Акушерка приложила сына к груди, и Аддо посмотрел на меня... его глаза все видели. Обычно дети прижимаются к груди, словно щенята, с закрытыми сонными глазками, ну а Адерин смотрел. Я знала, что ему ведомо таинство его появления на свет. И я подумала тогда, что он отмечен Судьбой. Вы думаете, я безумна?

–  Нет. Я не сомневаюсь в том, что это очевидная истина.

Лисса вздохнула и выглянула в окно. Не переставая, шел тихий дождь.

–  Травы?
– спросила она наконец.
– Вы только этому будете учить его?

–  Не только. У нас большие планы. Скажите, что вы думаете о двеомере? Сказка, которая годится только для баллад Гверана? Или нечто более значительное?

–  Нечто более значительное.
– Лисса улыбнулась, сознательно повторив его слова.
– Так я думаю. Если двеомер существует, то мне нельзя вставать между сыном и его Судьбой.

–  Даже если вы попытаетесь, это будет суровым испытанием... для вас всех.

Кивнув, Лисса продолжала смотреть на дождь.

–  Вы подождете до весны?
– спросила она, в ее голосе послышалась дрожь.
– Он ведь еще совсем малыш.

–  Конечно, я подожду. Следующим летом мы не уедем далеко. Вы увидитесь с ним осенью.

Слезы текли по ее щекам. Невину хотелось опуститься перед ней на колени, назвать ее Бранвен и умолять о том, чтобы она простила его. Он решил, что мог бы остаться в Блайсбире, никогда не забирать от нее сына и никогда не покидать ее. Но пророческое предостережение пронзило его, словно молния. У нее ведь своя судьба, и он ничего нее мог с этим поделать.

"Что будет, если ты останешься?
– сказал он сам себе.
– Ты возненавидишь Гверана за то, что она снова принадлежит не тебе".

–  Наверное, мне лучше уйти?
– спросил он.

–  Да, пожалуйста. Благодарю вас.

Невин спускался вниз по лестнице и задержался у двери, чтобы заглянуть в большой зал.

Недалеко от камина для слуг Адерин развлекался с одним из пажей. Гверан пел балладу времен Рассвета, в которой рассказывалась история о госпоже Мэйве и лорде Беноике, об их любви, попирающей супружескую верность.

Невин вновь ощутил пророческое предостережение и разыскал глазами Таника. Тот сидел среди бойцов и наблюдал за бардом с наглой непроницаемой ухмылкой. Время от времени Гверан бросал на него взгляды, улыбаясь сам себе.

"Боги, - думал Невин.
– Слишком поздно. Гверан все знает". Декламируя куплет за куплетом, Гверан подошел к кульминационному моменту: Беноик лежит мертвый у ног оскорбленного мужа. В этот миг Таник встал и решительным шагом покинул зал.

Вздохнув, Гверан отложил арфу и вытер вспотевшее лицо рукавом. Он слез со стола, взял кружку эля у поджидавшего пажа и направился к Невину.

–  Мне надо немного отдохнуть, - сказал Гверан, - здесь очень дымно, а это действует на голос.

–  Вы прекрасно поете, хотя я, признаться, несколько удивлен вашим выбором баллад.

Гверан удивленно поднял одну бровь.

–  Весть о печальном конце лорда Беноика достигла кое-чьих ушей, и, несомненно, задела за живое нечестивца, - проговорил Невин.

–  Чего бы мне хотелось - это вовсе эти уши ему отрезать... если вы говорите о человеке, которого и я имею в виду.

–  Надо очень хорошо владеть мечом, чтобы сразить летящего ястреба, мой друг.

–  Так же думают и все остальные?
– Голос Гверана стал холодным и бесстрастным.
– Вы полагаете, я буду пресмыкаться в страхе перед этим мерзавцем, потому что он умеет махать мечом, а я не обучен? Я уверяю вас, что скорее умру, чем прослыву трусом.

–  Я только молюсь о том, чтобы ваши слова остались словами.

Гверан пожал плечами и глотнул эля.

–  Послушайте, - сказал Невин, - если вы намекнете лорду Мароику о том, что Таник увивается за вашей женой, лорд выгонит его. Мароик защитит доброе имя барда, и это будет справедливо.

–  Верно, но это лишь опорочит имя Лиссы. Я заранее предвижу все сплетни и грязные взгляды. Что же я за мужчина, если не могу защитить честь своей жены?

–  Мертвец никого не сможет защитить.

–  Не волнуйтесь. Я не могу позволить себе умереть и оставить мою бедную Лиссу беззащитной вдовой. Я полагаю, этому орлу, или ястребу, как вы его называете, уже известно, что я готов отстаивать свои права. Может быть, это его образумит.

Это выглядело вполне логично, но Невин знал с холодной расчетливостью мастера двеомера, что Гверан обманывает его.