Чары, путы и кровные узы

И отступил.

Притворился, что поверил, забрал злосчастную коробку с браслетом, развернулся и ушел, искренне желая оказаться как можно быстрее подальше отсюда.

Но успел дойти лишь до своей машины, когда рядом остановился автомобиль Натальи Андреевны и она, приоткрыв окно, обратилась к нему.

— Слушай, мальчик, я надеюсь, больше ты вмешиваться в жизнь моей дочери не станешь?

— Слушайте, женщина, я давно уже не мальчик, ясно? И да, можете не волноваться, я лезть не стану. Но не потому что вас испугался и не из-за того, что она тут плела. Потому что я ее люблю и хочу, чтоб она была счастлива.

— В этом наши желания совпадают….

— О не-ет, — ухмыльнувшись перебил ее Бо, — вы делаете это не потому что любите Алевтину. Вы просто завидуете ей. Завидуете тому, что я люблю ее так, как Вас никогда не любил мой отец. Да, — продолжал Бо, видя замешательство женщины, — я все знаю. И теперь я, по крайней мере, понимаю, в кого уродилась Аля. Она похожа на мою мать, вашу сестру, кстати, которую и выбрал когда-то мой отец. Ее, а не вас, и вам этого не изменить. Вы можете разлучить нас с Алей, изменить наше будущее, но прошлого вам не изменить никогда. Я — не мой отец, а Аля — не ваша сестра. Так что все бесполезно. Надеюсь, когда-нибудь вы это поймете.

Не дожидаясь ответа Бо сел в машину и уехал.

* * *

Он даже не заметил, как наступил февраль. Время для него теперь текло, словно в каком-то сумраке — дом, работа, работа, дом…. Хорошо, что работы хватало, как бы двояко это не звучало. Богдан научился абстрагироваться от чужого горя и всего понимания того, что значит обилие заказов. Для него это означало лишь возможность отвлечься и не думать ни о чем. Он теперь работал агентом — бумажная волокита, псевдодушевные разговоры с родственниками усопших и кладбища, кладбища, кладбища…. Крематорий иногда…. Церкви и храмы…. Вот до чего сузилось его существование.

Роман первое время пытался выяснить, в чем причина отстраненности друга, но наткнувшись на глухую стену, а однажды и зуботычину, отстал. И, наверное, успокоился — переезд ему теперь не грозил, чего же еще ему было нужно? Раскрывать перед ним душу и жаловаться на жизнь Бо не спешил. Да и нужным не считал. И неизвестно до каких пор это продолжалось бы, если бы однажды, роясь в кошельке в поисках визитки с координатами магазина автозапчастей, Бо не нашел визитку, что дала ему Стася. А он как-то уже и позабыл и про гонки, и про саму девушку, и про свои планы по тюнингу субаря. Всмотрелся в название клуба, нахмурился.

А почему нет?

И позвонил ей.

Отогнал тачку в мастерскую, познакомился с механиками, которые оказались весьма забавными ребятами. Отмороженные на всю голову, они просто болели скоростью и жаждой победы. И Стася так гармонично вливалась в их коллектив, была своим в доску парнем.

Теперь Бо после работы торопился не домой, а в просторный бокс, где доводили до ума его машину. И много времени они со Стасей проводили вместе. Он не переставал удивляться, насколько хорошо эта девушка плавает в теме устройства автомобиля. Видит Бог, он никогда в жизни настолько осведомленной женщины не встречал и вряд ли встретит.

Богдан не верил в дружбу между мужчиной и женщиной, может быть, потому что у него никогда не было раньше женщины-друга. А может быть, потому что догадывался о том, что для Стаси-то он другом когда-нибудь вряд ли станет. Но она не спешила, может догадывалась о чем-то, может мариновала — кто знает, что у нее было на уме. Главное Богдан старался не провоцировать ее на выяснение отношений и расставление всех точек над I. Все это время, что они общались, он честно пытался примерить ее на себя, представить себя с ней.

Не получалось.

Ощущения были такие, как если бы он представлял себя в голубой шкуре. Тьфу!

У него на Стасю не просто не стоял, не шевелился даже, а это что-то да значило. Может он когда-нибудь сможет оторваться от Карали, но не сейчас и не с ней. Оставалось только надеяться, что Стася сама все поймет и не устроит разборки.

А зря.

В тот вечер они засиделись допоздна, ковыряясь в моторе субаря. Он и не заметил, что в боксе они с девушкой остались одни. Просто вдруг почувствовал, как руки ее, испачканные по локти в машинном масле, в нежной ласке скользнули по его рукам, погладили тыльную сторону ладоней, как ее пальцы сплелись с его, а глаза глядели на него с таким призывом, что дальше делать вид, будто ничего не происходит было глупо.

— Стася…. — Начал, было, он, намереваясь объявить ей, что ему пора домой, что завтра на работу и бла-бла-бла, но она перебила его, впившись в его губы поцелуем.

Богдан хотел быть с собой честным и прислушался к себе, пытаясь понять, что он чувствует, в то время как его целует красивая женщина.

Ничего.

Ничего в нем не откликнулось на ласки Стаси. Поэтому он неожиданно для девушки прервал поцелуй.

— Что происходит, Бо? — Рассердилась она. — Сколько можно меня мариновать? Я дала тебе время, я понимаю, у тебя что-то произошло с твоей подружкой. Но ты же пришел сюда отвлечься? Ты пришел ко мне. Тогда в чем дело?

Она думала, он заинтересовался ею, и его интересуют не гонки, а именно она, — внезапно понял Богдан. До чего дурак….

— Эх Стася, — грустно ответил он, понимая, что сейчас наживет себе еще один геморрой, — вот была бы ты Стасом, была бы ты мне офигенным другом ….

— Ясно! — Дернулась девушка. Ну а чего не ясного-то? Он и не сомневался, что она не дура вовсе.

На следующий день он пошел на работу пешком. Наступила весна, погодка баловала ранним теплом, и он проигнорировал услуги такси. Шел, о чем-то задумавшись как обычно, когда ноги завели его в район лицея, где училась Караля. Он огляделся, думая, как давно здесь не был, и сколько дней прошло с тех пор, как он в последний раз видел ее, когда она вдруг прошла мимо. Бо зажмурился, думая, что уже конкретно съехал и ему везде мерещится Алевтина, но это была действительно она. Прошла мимо, не заметив его, а ведь он стоял совсем близко. Так близко, что захотел бы — поймал ее за капюшон шубки. И выражение лица ее в тот миг, потрясло его до глубины души….

А он-то думал, что исчезнув с ее горизонта, он избавит ее от мучений и что? Аля была сама не своя — смотрела под ноги с отстраненным видом, словно витала где-то, словно не жила. Не увидела его, а если бы и смотрела прямо на него, все равно не увидела бы. Очевидно, ей без него было хуже, тогда какой смысл?

В тот вечер он впервые со дня расставания с Алей пошел в бар. Бо никогда не искал утешения в бутылке. Он считал это не рационально и бессмысленно. Существует множество способов отвлечься. Но, кажется, он испробовал их все…. Это была последняя точка до которой он дошел. Поэтому он пошел в бар и напился.

Его мучил вопрос — что он должен теперь делать? Дать еще немного времени забыть его или снова вмешаться в ее жизнь? И если он выберет последнее, что тогда?

Богдану было наплевать на их родство, оно ему не мешало, но он был обычным человеком, и условности и нормы общества, что его окружало, пустили длинные щупальца в его сознании. А Алькина реакция словно показала ему ситуацию совсем с другого бока. Разве могут двоюродные брат и сестра жить вместе, любить друг друга физической любовью? Его не тревожило, что между ними было все, пока они не знали об этом, но сейчас….