Чары, путы и кровные узы

— И? — Аля сдвинула бровки над переносицей.

— Что «и»?

— И как?

— Пока не скажу. — Он так и держал ее на руках. — Ну что, попробуешь встать сама.

— Давай.

Земля встретила девушку недружелюбно. Ноги словно одеревенели, стали чужими, тело не слушалось.

— Иди сюда, — Богдан взял ее под локоть и потянул к бревну, лежащему рядом, — сядь.

— Подожди…. — Девушка потянулась и, наконец, огляделась по сторонам. — Здесь так красиво! Ты специально ехал сюда или случайно нашел это место?

— Случайно нашел. В прошлом году. Летом здесь еще интереснее — можно приехать с палаткой и остаться…. Кхм…. — Богдан вспомнил, как приезжал сюда однажды с друзьями и девицами нетяжелого поведения и вовремя прервал поток воспоминаний.

— Что? — Насторожилась Караля.

— Ничего. — Невозмутимо ответил он.

Заросшая дорога через лес заканчивалась у небольшого озерца, перед которым была полянка с непримятой колесами машин еще по-летнему зеленой травкой. Сейчас вода в озере казалась черной, а ветви плакучих берез, свисали над его поверхностью, роняя на нее желтые листья. Конечно, он мог бы рассказать ей, как весело купаться в этом озере, в чем мать родила, но вряд ли она разделила бы его восторги.

— Здорово, наверное, — задумчиво проговорила Алевтина, подойдя к кромке воды и обняв себя руками за плечи, — жить одному. Быть самостоятельным, как ты. Ни от кого не зависеть. Захотел — поехал с палатками и с друзьями ночевать в лес, а если не захотел, то и не поехал…. Я никогда на природу с ночевкой не выбиралась, одна, без родителей, всегда кто-то контролирует. Контролировали бы и сейчас, да мама на очередной важной встрече в ресторане, когда вернется, ей будет не до меня. А папе я сказала, что готовлюсь к коллоквиуму по литературе с одноклассницей и буду поздно.

— С одноклассницей? — Бо иронично выгнул бровь.

— Угу. А ты думаешь, если бы я призналась, что поехала кататься на мотоцикле с парнем, ему не знакомым, я сейчас была бы здесь?

— Мы обязательно приедем сюда следующим летом, малышка, — он подошел и обнял ее за плечи, — приедем и останемся хоть до утра, хоть на неделю, обещаю. Ты уже будешь большая и самостоятельная девочка.

— Серьезно? — Девушка ухмыльнулась и, отстранившись, пошла к бревну у кострища, выложенного камнями, видимо для предотвращения лесных пожаров.

— Я тебя когда-нибудь обманывал? — Он шагнул за ней.

— Пока нет. — Аля смахнула с насеста предполагаемую грязь и осторожно присела. Бо присел рядом с ней, оседлав бревно и вытянув ноги по двум его сторонам так, что Аля сидела перед ним боком. Стянул куртку.

— Тебе не жарко? — Прохладное осеннее утро, и правда, сменило почти летнее тепло — бабье лето вступало в свои права. Последние теплые лучи солнца в изобилии лились на отцветающую землю. Скоро и они иссякнут, и город покроет снег и холод на долгие месяцы зимы….

— Немного. — Пожала плечами девушка.

— Расстегнись, — он протянул руку к замочку, желая помочь.

— Нет! — Аля схватила «собачку» в кулак. — Не надо.

А потом тихо пояснила:

— Просто я зачем-то сняла майку, когда одевалась….

Богдан, стараясь казаться равнодушным к ее признанию, пожал плечами, и настаивать не стал. На несколько секунд повисло немое молчание.

— Вернер, — протянула задумчиво девушка, — что за фамилия такая? Ты что, еврей?

— Она немецкая, вообще-то. — Ответил он. — Означает то ли «защитник», то ли «оружейник»… что-то такое. Немецкое происхождение вас устраивает, мадам Расистка?

— Mademoiselle en fait (фран. — мадемуазель вообще-то) — тут же ответила девушка, — et je ne suis pas une (фран. — и я не такая).

— Это французский?

— Угу.

— Скажи еще что-нибудь.

Алевтина задумалась.

— Bien — un, deux, trois… — считала она, загибая пальцы, — buffet, cheise, neuf…. (фран. — Хорошо — один, два, три… стол, стул, девять….)

— Круто, — выдохнул Богдан, — смотри, что со мной делает твой французский.

Он показал Алевтине предплечье, вернее кожу, покрывшуюся мурашками. Но девушку привлекло вовсе не это, а замысловатая вязь татуировки, убегающая от запястья к локтю. Она кончиком пальца прочертила орнамент.

— Я тоже хочу такую.

— Тату? Зачем тебе?

— Хочу. — Упрямо повторила девушка. — Ты подаришь мне на следующий день рождения тату?

— Скажи еще что-нибудь…. — Отвлек он ее от дурацких желаний.

Аля внимательно посмотрела в его глаза, словно о чем-то задумалась.

— Тебе, правда интересно или ты издеваешься?

— Малышка…. — Он развернул ее к себе, устроив ее ноги на своих бедрах, до минимума сократив расстояние между ними.

— Хорошо, — перебила она, — тогда еще один стишок напоследок и все, ладно? Мы же не на уроке.

— Идет.

— Это так… что-то вроде детской считалочки. Абсолютно никакого смысла, но сочетание слов красивое…. Это же французский — самый красивый язык….

— Начинай уже. — Перебил он ее объяснения.

— Je suis alle au marche aux oiseaux Et j'ai achete des oiseaux Pour toi Mon amour…. (фран. — Пошел я на птичий рынок, и птиц я купил, для тебя, моя любимая) — Пристально глядя в его глаза, начала девушка. И от ее проникновенного голоса, от характерного прононса, Богдана проняло, как никогда в жизни.

— Еще…. — Сглотнув, прошептал он, тыльной стороной ладони прикоснувшись к ее щеке.

— Je suis alle au marche aux fleurs Et j'ai achete des fleurs Pour toi Mon amour…. (фран. — Пошел я на рынок цветов, и цветов я купил, для тебя, моя любимая) — Продолжала девушка в ответ так, словно заклинание читала. И каждый раз, после каждой фразы она делала паузы и наблюдала за ним.

— Еще…. — Снова попросил Богдан, взявшись за замочек молнии ее комбинезона и не отпуская ее взгляд.

— Je suis alle au marche a la ferraille Et j'ai achete des chaines De lourdes chaines Pour toi Mon amour…. (фран. — Пошел я на свалку металла и купил я цепи, тяжелые цепи, для тебя, моя любимая).

Бо потянул замочек вниз, медленно, осторожно, словно боялся спугнуть ее оцепенение. Его ладони раскрыли половинки тонкой кожи, уже не соединенные молнией и прикоснулись к нежному телу девушки. Скользнули кончиками пальцев по ее плечам, нащупали бретельки белья, поднялись выше, к шее, очертили линию скул. И все это время звенящего молчания Богдан даже не пытался проследить глазами путь, что проделали его руки. Словно его пальцы стали зрячими и ему уже не нужны были глаза.