Час бессмертия

Майор сказал профессору и Лауре:

– Пожалуйста, следуйте в свои отсеки.

Затем он обратился ко мне: – Ример, пошли к капитану.

Капитан передал нам послание от полковника Бари: «Курс изменён. Дозаправка перенесена в резервную точку маршрута. Потеря – двое суток. Доктор Хален покончил жизнь самоубийством. Три робота нами обезврежены. Потери – два члена экипажа. Причина установлена. Вирус изменил протоколы боевых роботов. Заблокируйте доступ к оружию, проверьте систему корабля. Нами получен сигнал от дальней станции слежения. Система спасаемого нами корабля послала обрывочное послание. Распознать текст, кроме слов «не ищите», не удалось. Прошу увеличить скорость по протоколу «экстренно». Подпись «Полковник Бари». Прочитав послание, Хоп задумчиво сказал:

– Чувствовал, что-то пойдёт не так.

Затем майор спросил капитана:

– Что значит «экстренно»?

Капитан пояснил:

– Для такой команды предусмотрен особый протокол программы управления. Гравитация отключается. К маршевым двигателям добавляются резервные. Есть одна неприятность. Если во время набора скорости или сильного рывка что-нибудь коротнёт в схеме управления, останемся без двигателей. Такие случаи бывали. Система новая, и иногда бывают сбои. И, если что, останемся только с маневровыми двигателями. Сможем сесть на какуюнибудь планету, а далее неизвестно. Поэтому эта команда – протокол «экстренно» – применяется капитанами в очень редких случаях.

Я подумал, что капитан нагнал страху. Кому хочется в полёте болтаться в невесомости, без искусственной гравитации? Капитан сказал Хопу:

– Жду приказа и ответственного решения.

Хоп задумчиво потёр ладонью небритую челюсть и тихо спросил капитана:

– Как быстро доберёмся до Бари?

Капитан ответил:

– Скорость возрастёт на 250 процентов. А точнее, через 48 часов будем на месте. И придётся завтракать в невесомости, – добавил капитан.

Хоп приказал капитану ввести протокол «экстренно» и сообщить экипажу об изменении условий полёта. Капитан выдохнул и сказал:

– Вперёд по полной.

Затем обратился к Миле:

– Мила, ввести протокол «экстренно».

– Готово, капитан, – ответила Мила и проинформировала: – Протокол «экстренно» будет исполнен через семь минут. Экипажу приготовиться к рывку. Перегрузка при ускорении составит 10 G. Отсчёт исполнения команды начнётся за 60 секунд.

Мила повторила это сообщение дважды. Хоп спросил капитана:

– Сколько по времени будет продолжаться рывок?

– Двенадцать секунд, – ответил капитан.

Хоп сказал мне:

– Ример, пойдём готовиться.

С нами связалась Лаура и спросила:

– Что там происходит?

Вместо майора ответил я:

– Срочно следуйте в свои отсеки, пристегнитесь к креслам и примите синие капсулы. Не запивать, а разжевать. У вас в ящиках стола коробочки под номером семь.

– Всё поняла, – ответила Лаура.

Я и майор расположились в креслах резервной кабины управления. Приняли таблетки. За мою пятилетнюю службу я ни разу не испытывал состояние протокола «экстренно». Мы приготовились к рывку. Мила роботизированным голосом начала отсчёт и информировала: «Все члены экипажа к рывку готовы. Ремни закреплены. Биодатчики экипажа в норме. У профессора пульс повышенный. Внимание, отсчёт. Десять… пять… три… ноль, рывок».

Освещение ослабло до сумерек и не включалось. По кораблю пошла нарастающая вибрация. Нас неожиданно вдавило в кресла. Я реально не мог пошевелиться. Мои руки, скрещённые на груди, вдавило в грудь. Мне стало не хватать воздуха. Я стал задыхаться. Свой пульс я почувствовал в висках. От бешеной тряски я не мог в мыслях ни на чём сосредоточиться. В глазах у меня потемнело. В груди сжался комок тяжести и тошноты. Очень своевременно вибрация стала стихать. Включился свет. Я вдохнул полной грудью, опустил руки на ручки кресла и подумал: «Это не рывок, это какой-то мазохизм. Неет, это не мазохизм, это сверхмазохизм». Я услышал, как майор Хоп закашлял и что-то пробурчал себе под нос. Я только расслышал отрывочные слова: «Это не рывок… это какой-то… киндык… мундык». Мила спокойно информировала: «Рывок прошёл в штатном режиме, экипаж способен функционировать, биопоказатели экипажа восстанавливаются до нормы». Лаура связалась с майором и сказала:

– Что-то мне не нравится профессор.

Хоп распорядился отвести его в медицинский блок. Капитан исполнил. Майор предложил мне:

– Пойдём навестим нашего бедолагу-профессора и оценим его состояние.

В медицинском боксе рядом с профессором стояла Лаура. Мы подошли, и майор спросил:

– Как дела?

Профессор ответил аллегорически:

– Я буду пить, я буду есть, я буду жить, надеяться и верить.

– Вижу, вы, профессор, не теряете чувства юмора, – ласково усмехнулся майор. – Ну а если серьёзно? Профессор ответил:

– Это нормально для моего возраста. Через пару часов буду в порядке. Я просто не ожидал таких рывков.

– Мы тоже, – сказал улыбаясь Хоп. И мы все вместе дружно рассмеялись.

– Хорошо, мы встретимся за ужином. Восстанавливайтесь, – сказал Хоп.

Майор распорядился сменить в блоке хранения оружия код доступа, и вход стал доступен только Хопу и мне. Майор предложил:

– Давай-ка повнимательнее изучим послание Бари. Мне не нравятся слова «проверить систему управления кораблём». Ример, проверь все протоколы команд управления и алгоритмы программ, обеспечивающие их исполнение и доступ. Может, где-то притаился этот вирус и ждёт своего часа. Результаты проверки доложи мне лично.

– Понял, – ответил я и пошёл за лейтенантом Фоксом для подробного тестирования системы управления корабля. Мы вскрыли панель управления, подключили тестанализатор. Программа протестировала. Всё вроде было «норм». «Этого, пожалуй, недостаточно», – подумал я.

– А как протестировать более детально? – спросил я Фокса.

Он ответил:

– Необходимо отключить систему корабля, перейти на ручное управление, но при такой запредельной скорости мы можем отклониться от курса. И корабль, а точнее капитан, просто не успеет отреагировать на препятствие. Скорее всего, это и случится. Автоматика отклонения от блуждающих объектов в космосе не будет работать около 30 минут, а это на нашей скорости самоубийство.

Я задумался. Пожалуй, не всё так просто. Доложил майору. Тот ответил: «Думайте, должен быть другой способ». Мы долго анализировали, искали различные варианты и пришли к выводу. Это же межгалактический корабль Второго космического флота Федерального правительства. И на этой серии корабля должен быть модуль «Джокер», который при отказе основной системы корабля берёт всё управление на себя.

Я спросил Милу:

– Где находится модуль «Джокер»?

Мила ответила:

– Модуль «Джокер» находится справа от панели системы. Вы смотрите на него. Модуль отключён, исправен. Перед полётом тестировался. Требует принудительного подключения. Блок выключателей номер три.

Я сказал Фоксу:

– Как всё сложно, надо что-то в руки брать. Давай доложим майору.

Было время ужина. Мы сообщили майору о наших изысканиях. Потирая небритую щетину на лице, Хоп задумчиво сказал:

– Хорошо, очень хорошо.

В его глазах мелькнула искорка какого-то решения, и он уже уверенно нам сообщил:

– Так, бойцы, пока отставить. Подумаем об этом позже. Пока полёт идёт нормально, не будем рисковать и экспериментировать.

Режим протокола «экстренно» действовал. Это сказалось на всём поведении экипажа. Работа в отсеках во время дежурств удвоилась. На громадной скорости, превышающей в несколько десятков раз скорость света, сверка координат, курса и построение маршрута на звёздных картах постоянно требовала ввода новых данных. Привычный режим полёта был изменён, а перестраиваться всегда тяжело. Никто из экипажа не высказывал недовольства, но по хмурым лицам было понятно, что это не только для меня испытание. Я ещё со времён службы вторым пилотом всегда относился к этому не очень положительно. Как говорится: «Война войной, а обед по расписанию». Все тяготы военной службы для меня были в границах межгалактических транспортных кораблей. Отпуск для второго пилота – это большая роскошь. С кем бы я ни заводил романы, они быстро заканчивались в связи с отсутствием у меня свободного времени. И так получалось, что женщины на кораблях всегда были кем-то заняты, а тех, кто «бросался» на меня, я почему-то инстинктивно избегал. На военных флотах было очень много случаев увольнений и отставок от службы за любовные похождения. Военная служба – это выполнение боевых заданий, и флирт почти всегда приводил к трагедиям. Поэтому на всех военных флотах отношения с женщинами вне службы были запрещены. Мне помнился очень показательный случай. Старший лейтенант Валентина, которая просто не давала прохода капитану корабля, из-за отвергнутой любви повела себя очень непредсказуемо. Валентина очень долго искала удобного случая, чтобы наказать капитана. Психанула, разгерметизировала отсек с капитаном и сама выбросилась в открытый космос. Они там, наверное, до сих пор летают. Я смотрел это видео на одном из инструктажей. Зрелище ужасающее. Получилось как в том древнем романе: «Так не доставайся же ты никому!» Поэтому от любви в космосе можно ожидать всё что угодно. И правила написаны для экипажей флота жертвами, сорванными заданиями и кровью. Поэтому наш капитан был очень недоволен, узнав, что среди пассажиров, кроме гражданских «ботаников», будет и сногсшибательная Лаура. Он морщился и с трудом сдерживал себя, чтобы не сказать что-нибудь обидное. Но приказ есть приказ.