Час гончей

— Кошелек у меня украли, прикинь, — усмехнулся он, заводя двигатель.

— Главное, что ключи от машины остались.

— Ну так, самое важное я сберег!

Рассказывай сказки — твое самое важное сберег я.

— Здесь надо быть осторожнее, — наставительно произнесла Анфиса с заднего сидения.

Ага, сказала та, у кого здесь украли целый мопед.

Наш внедорожник тронулся с места, покидая трущобы. Однако если еще недавно тут бурлила хоть какая-то жизнь, то сейчас с первыми алыми лучами заката все вокруг будто вымерло. Только наши колеса шлепали по дороге, да окна там, где они были, закрывались с натужным скрежетом — а где их не было, прятались за кусками фанеры, отчего и без того мрачное местечко становилось еще мрачнее. Даже ни один фонарь не горел — потому что их здесь попросту нет.

— Жуткий райончик, — прокомментировал друг, — не хотел бы здесь жить.

Поверь, тут никто не хочет.

Пока он объезжал очередную яму, а Анфиса искала в интернете новый мопед, я распахнул купленный томик, коротко просматривая, что ценного есть внутри — а в последнее время на книги мне везло.

— Что, опять нужен подопытный? — Глеб покосился на старый переплет.

— На этот раз нужен кто-то с Темнотой, — ответил я, листая потрепанные страницы.

— Я могу быть подопытной, — тут же вызвалась наша попутчица.

Да, ты можешь — вот только есть вероятность, что от этих опытов потом будешь слюну пускать и смотреть на мир пустыми глазницами. Так что сначала поучусь на тех, кого не жалко. Благо, тут полстолицы таких.

Вскоре мы подъехали к дому, высадили Анфису по соседству, и близняшка наконец воссоединилась со своей загоревшей половинкой. Мы же пошли переодеваться перед визитом к Садомиру, ибо надо соответствовать. По адресу, который он дал, находился роскошный особняк с выходом на Мойку — так что мы отправлялись прямиком из трущоб во дворец. Вот как увлекательна жизнь.

К дому барона Ольховского мы подъехали, когда на улицах уже начало темнеть, но для его жилища это оказалось дополнительным преимуществом. Изящно подсвеченный фасад ярко выделялся в сумерках, делая особняк еще шикарнее. За витыми воротами раскинулся сад, с другой же стороны находился собственный причал с выходом на Мойку. А ведь этим домиком мы любовались и раньше, когда гуляли с девчонками вдоль каналов. В принципе, посетить такое местечко шло за честь. С самого момента приезда в столицу мы были в особняке только одного аристократа — и то мы туда вломились, в гости нас Женька не приглашал. А это был первый дом человека, который нас пригласил сам, добровольно — причем этот человек еще и с титулом.

Охрана услужливо распахнула перед нами ворота с таким же гербом, как и на печатке Садомира — кинжал и несколько капель, стекающих с лезвия. Мы припарковались на площадке перед особняком и направились к крыльцу.

— А чего, кстати, Ульяну не взял? — спросил Глеб, шагая рядом.

— Ее пугают колдуны.

— Ну да, очень заметно, как они ее пугают, — хмыкнул он. — Аж от страха течет вся…

И сам себе отвесил превентивный подзатыльник. Что ты вообще понимаешь, ты слышал ее историю в общих чертах, я же знал детали.

Только мы поднялись по крыльцу, как дверь сразу же гостеприимно распахнулась. Однако вместо слуги, уместного в таких случаях, нам открыл сам хозяин, явно очень ждавший нас. Но еще до того как мы успели поздороваться, у его ног раздалось бодрое приветственное «тявк! тявк!», и к нам бросился пес, увлеченно обнюхивая — с длинными висячими ушами и морщинистой мордой, будто ее неудачно прогладили утюгом.

— О, вы ему нравитесь, — с улыбкой заметил Садомир.

Пес же елозил вокруг нас носом и тряс отвисшим щекам, пока его впалые глаза смотрели с величественной тоской, как у старого дворецкого.

— Бладхаунд? — уточнил я.

— Совершенно верно, — отозвался его хозяин.

Глеб потрепал пса по гладкой шерсти, и тот стал смотреть еще величественнее.

— Милейший пес, — довольно глядя на него, изрек барон. — Возможно, вы его еще увидите в деле. На охоте ему нет равных. Кое-что вы даже оцените за ужином…

В компании пса и его хозяина мы направились в глубь особняка. Внутри местечко оказалось таким же шикарным, как и снаружи — это был не дом колдуна, а дом настоящего аристократа. Ничего лишнего, пошлого или претенциозного — здесь все было пропитано роскошью, но не кричало, а как бы ненавязчиво указывало на нее, как на нечто само собой разумеющееся. Картины, мраморные статуи, мебель — все было подобрано с тонким отличным вкусом, явно передававшимся из поколения в поколение. Пожалуй, именно такого аристократа дед хотел вырастить и из меня.

— Тут немного пустовато, — сказал Садомир, проводя нам экскурсию по своим владениям. — Но я здесь почти и не живу. В основном провожу время в загородном имении… Кстати, Константин, — мы уже перешли просто на имена, — как член комиссии по рассмотрению жалоб в Синьории могу по секрету сказать, — он неожиданно улыбнулся, — что в этом месяце вы рекордсмен.

— Еще есть те, кто подают жалобы?

— Представьте себе. Ваш отец бы вами гордился.

Хм. А ты хорошо знал моего отца — вот этим бы он точно гордился.

Наконец барон подвел нас к украшенному изящной лепниной проему, за которым начиналась гостиная.

— Прошу, будьте как дома, — сказал он, приглашая нас к накрытому столу, — и ни в чем себе не отказывайте…

Мы и не стали — уж кому-кому, а себе мы обычно не отказываем. Ужин, как и все в этом доме, оказался великолепным. От тарелки к тарелке носился запах диких трав и специй, словно их сюда доставили прямиком с лесной лужайки. Главное блюдо лежало в обрамлении свежих овощей — нарезанная аккуратными кусочками сочная оленина, чей вкус еще больше усиливал кисловато-сладкий соус из рябины. Эта прелестная дичь, как с гордостью сообщил нам хозяин, была добыта с помощью его милейшего бладхаунда. Пес все это время крутился рядом под столом — то у ног хозяина, то у моих, то у Глеба, который не выдержал и бросил ему кусочек оленины. После чего взгляд пса стал еще более величественным, и из-под стала раздалось поистине светское чавканье.

— Меня, кстати, тоже звали Бладхаунд, — поделился Садомир, взбалтывая в руке насыщенное, как кровь, красное вино, прекрасно подходившее к дичи, — когда я работал с вашим отцом, сами знаете где…

— Вы были в Ночных охотниках? — я даже немного удивился.

«А там разве не одни отморозки?» — следом озадачился и Глеб.

Именно. Не думал, что человеку, у которого есть титул и все, что вокруг, это вообще надо — работка там довольно грязная.

Взмахнув рукой с печаткой, барон показал на шрам вокруг своего правого глаза.

— Вот они, последствия работы в Ночных охотниках. Но я ни о чем не жалею. Молодость и красота проходят, а величие остается. Оно того стоило… Это была золотая эпоха, — задумчиво добавил он, — мы продержались тринадцать лет, и никто не мог нас превзойти. С тех пор сменилось уже два поколения Охотников. Но куда им до нас! Мы — легенды…

Конечно, я знал, что вы легенды. Если бы не ваши легендарные Ночные охотники, может, отец бы уделял больше времени мне. Но гоняться за всякими отбившимися от рук отморозками по указке Синьории казалось ему важнее — логично, Темнота же награждает за новые души, а не за общение с сыном.