Час испытания

Войдя в избу, он наткнулся на Кислого с сыном, столбом стоящих в дверях. Поистине, даже у видавшего виды следопыта волосы зашевелились на голове. На лавке лежало бездыханное тело девочки. Обнажённое, бледное, раскрашенное узорами запёкшейся крови. Бурые линии складывались в завитушки, древние слова и пиктограммы, от взгляда на которых желудок подступал к горлу. На полу распростерлось тело Богумилы. Она послужила палитрой для этой демонической живописи. Тело было обескровлено, но на нём не было ни единой раны. Высохшая кожа превратилась в пергамент, а открытые глаза замерли в выражении ужаса. Женщина выглядела так, словно кто-то за одно мгновение высосал всю её жизнь, превратив её в скелет, обтянутый кожей.

Оба крестьянина, толкаясь в дверях, выбежали из хаты. Судя по звукам, они избавлялись от завтрака. Гарольд, зажав рот и нос, последовал за ними. Мужики блевали, давясь слезами и хрипя от ненависти. Блевать уже было нечем, но желудки выворачивало от одного только воспоминания о том, как именно умерли их родные. Следопыт понял, что до конца дней не забудет этой картины.

– Я... убью...её...
– сквозь слёзы хрипел Лукаш.

Гарольд с тихим шелестом обнажил меч.

– Покажи мне, где она живёт.

Гончар указал на невзрачную покосившуюся хатку, покрытую соломенной крышей. Охотник кивнул и неспешно отправился к ней.

Грязь хлюпала под ногами, засасывая в себя, словно не пуская к цели. Ветер неожиданно жестко ударил в лицо внезапным порывом. Казалось, сама природа не хотела, чтоб ведьма была мертва.

Уже через несколько минут Гарольд стоял у нужного порога. Низенькая дверь угрюмо щерилась подгнившими досками. Дождь застучал всё сильнее, косые струи били по лицу, словно плеть. Гарольд дёрнул за дверную ручку и вошёл.

– На смерть идёшь, сынок, - старуха стояла спиной к двери, копошась в своей сумке. Освещённая несколькими свечками, она отбрасывала жуткую тень сразу на несколько стен. Потолок был увешан всевозможными травами и кореньями, резко пахло кровью и чем-то терпко-сладким.

– Такие как ты - не должны жить, - процедил охотник, готовясь к решающему удару.

– Она сама хотела заместо дочери помереть. Не успела я, дитё раньше преставилось, - голос ведьмы, казалось, раздавался со всех сторон сразу.

Резкий порыв ветра с силой захлопнул дверь. Тени сгустились, расползаясь по стенам. Старуха обернулась и посмотрела Гарольду прямо в глаза.

Черные зрачки затягивали, словно в водоворот. Охотник чувствовал, как сгущается тьма вокруг него. Голос ведьмы звучал у него в голове.

"Уходи, пока можешь, сынок... Тебя не должно быть здесь, в этом краю... Бедой окончится твое путешествие... Брось меч, уходи..."

Последние слова вывели охотника из ступора. Призывы бросить меч он слышал тысячу раз, и выработал привычку лишь сильнее сжимать рукоять и бросаться в атаку. Старуха в ужасе отпрянула, но деваться было некуда, мощный выпад проткнул её насквозь. Гарольд, не отрываясь, смотрел в угасающие бесцветные глаза знахарки. Они не выражали ничего, кроме животного страха.

Он очнулся через несколько минут, когда ведьма ушла к богам или демонам, следом за своими жертвами. Гарольд с отвращением вытер клинок и вышел, напоследок запалив избу. Дождь превратился в мелкую противную морось, и влажные брёвна дома громко трещали, когда их лизало пламя. Когда обвалилась крыша, охотник протиснулся сквозь толпу зевак и отправился к Кислому.

Старик сидел на завалинке, невидящими глазами глядя в пустоту. Охотник присел рядом.

– Всё, - уставшим голосом произнёс Гарольд.

Гончар кивнул.

– Я пойду, наверное.

Гончар снова кивнул.

– Сейчас, заберу сумку с посохом.

Гончар кивнул в третий раз. Следопыт, зажав рот и нос, прошёл в сени. Там сидел Лукаш в обнимку с бочонком вина. Пройдя в хату и стараясь не смотреть на трупы, он забрал свои вещи и вышел на свежий воздух. Его мутило, желудок то и дело подкатывал вверх, к глотке, но Гарольд терпеливо сдерживал позывы. Старик так и сидел на завалинке, не меняя позы.

– Прощай, Кислый, - глухо пробормотал следопыт.

Гончар кивнул.

Глава 5

Над воротами города висел щит. Белый конь на красном поле. Путник в чёрной рясе усмехнулся. Еще чуть-чуть, и этот герб сотрётся из памяти жителей этого края. Будут помнить его лишь те, кто будет править. Каждый день они, лучшие из лучших, прибывали сюда, в одинаковых чёрных плащах, а стража даже ничего не заподозрила. Вот и сейчас они следили только за конными, прикидывая, сколько денег можно затребовать за лошадь, и сколько можно утаить для себя, в обход графской казны. Ничтожные болваны. Мужчина натянул капюшон и спокойно прошёл в ворота. Бездельники в красных геральдических плащах-сюрко даже не обратили внимания на очередного пешехода.

Пройдя внутрь города, он осмотрелся. Улица, мощенная булыжниками, оружием толпы, была запружена разномастными горожанами: купцами, ремесленниками, нищими, и прочим рабочим людом. Уличные торговки наперебой предлагали своё барахло, попрошайки укрывались от дождя вдоль стен, патрули охраняли спокойствие, выискивая карманников и грабителей. Скоро всё здесь изменится, и мужчина в чёрной рясе страстно желал этого.

Он уверенно шагал по мостовой, словно тысячу раз проходил этим путём. Но нет, в этом городе он впервые, и лишь чёткие указания владыки вели его. Поворот направо у кожевенной лавки, затем прямо до двухэтажного дома с балконом, налево, снова прямо, пока не выйдешь на малую набережную, переправиться через реку. В лодке сидел тщедушный мужичок, нахохлившись, словно воробей. Дождь лился одним большим потоком, и лодочник постоянно отряхивал и приглаживал мокрые волосы.

– Почём возишь?
– приятным голосом с небольшой хрипотцой спросил путник.

– По три медяка, с грузом по пять, - привычно ответил паромщик.

Путник бросил ему несколько монеток и полез в лодку.

– Морозная нынче зима будет...
– протянул мужик, словно разговаривая сам с собой.
– Вон какая жара стояла, и так льёт...

– А почему у вас мост не построят здесь?
– поинтересовался странник, не слушая причитания о плохой погоде.

– Мост? Дык ведь по мосту ходить - пошлину не поставишь. А так я вожу - два грошика себе, один - графу.

Путник лишь хмыкнул.

– А зимой?

– Зимой по льду ходют все, а я так, с хлеба на воду перебиваюсь.

Мужчина покачал головой. Очередная несправедливость, которых в этом проклятом городке хватало с лихвой. И он был обязан с этим разобраться. Сама судьба направляла его.

Причалив, он выбрался на берег и крикнул лодочнику вслед:

– Ничего, скоро будет лучше!

Странник пошел окольными путями, мимо одинаковых складов и рыбацких лачуг. Нищие дети бегали друг за другом, играя в салочки. Даже здесь, в таком мрачном месте они могли радоваться. Юные и невинные, в будущем они лишатся такой возможности, но только если его миссия потерпит неудачу. Он должен исправить этот мир.