Час волка

Блок, словно загипнотизированный, сделал три шага вперед. Его ботинки ступили в грязь и тину.

– Невероятно!
– от изумления рот его остался открытым.
– Это... совершенно невероятно!

Зеваки, ожидавшие набухший от воды труп, если вообще хоть бы что-нибудь было, хлынули толпою к лодке, причалившей к берегу. Человек, которого только что вынули на поверхность из водяной могилы, отбросил в сторону складки сети, чтобы высвободить ноги.

– Невероятно!
– услышала Чесна шепот полковника Блока; он оглянулся на Бутца, лицо которого стало белым как мел. Мышонок издал радостный вскрик, когда увидел черные волосы и зеленые глаза человека в лодке, и вбежал в воду в своих отглаженных брюках, чтобы помочь вытянуть лодку на берег.

Как только киль лодки уткнулся в твердую землю, из нее вышел Галатин. В ботинках у него хлюпало, к тому, что раньше было белой рубашкой, прилипла тина. На нем все еще был галстук бабочкой.

– Боже праведный!
– сказал Мышонок, протягивая руки, чтобы обнять человека за плечи.
– Мы думали, что уже не увидим вас!

Майкл кивнул. Губы у него были серые, он дрожал. Вода была весьма холодной.

Чесна не двигалась. Но тут она опомнилась и кинулась вперед с распростертыми руками, чтобы обнять барона. Он поморщился, перенося свой вес на одну ногу, и сомкнул на ее спине свои руки, измазанные тиной.

– Ты - живой, ты - живой!
– говорила Чесна.
– О, Господи, ты - живой!
– Она не сдержала слезы, и они потекли по щекам.

Майкл вдохнул аромат свежести, исходящий от Чесны. Холод реки не давал ему отключиться во время долгого плавания, но теперь слабость дала себя знать. Последняя сотня ярдов, затем короткий заплыв под водой, чтобы дать поймать себя сетью, вызвали жесточайшую боль. Кто-то стоял позади Чесны; Майкл увидел глаза полковника Эриха Блока.

– Ну, ну, - сказал с недоверчивой улыбкой полковник.
– Восстал из мертвых, да? Бутц, мне и в самом деле кажется, что мы стали свидетелями чуда. Как это ангелы смогли откатить плиту над вами, барон?

Чесна огрызнулась:

– Оставьте его в покое! Вы что, не видите, что он совсем без сил?

– О, да, я вижу, что он обессилел. Чего я не могу видеть, так это то, почему он не мертв! Барон, вы, по-видимому, пробыли под водой почти шесть часов. Вы что, отрастили жабры?

– Не совсем, - ответил Майкл. Раненная нога у него онемела, но кровотечение остановилось.
– У меня было вот это.
– Он поднял правую руку. В ней была полая камышинка длиной около трех футов.
– Боюсь, я был чересчур рассеян. Прошлой ночью мне довелось слишком много выпить, и я пошел прогуляться. Я, должно быть, поскользнулся. Как бы то ни было, я упал, и течение потянуло меня.
– Он стер рукой грязь с щеки.
– Это удивительно, как можно протрезветь, когда понимаешь, что вот-вот утонешь. Что-то зацепилось за мою ногу. Бревно, думаю. Я получил страшный удар в бедро. Видите?

– Продолжайте, - распорядился Блок.

– Я не мог освободиться. А из-за того, что меня затягивало вниз, я не мог высунуть голову из воды. По счастью, там как раз росло несколько камышин. Я оторвал одну от корня, откусил у нее кончик и дышал через нее.

– Действительно, большая удача, - сказал Блок.
– Вы научились этой уловке в школе для диверсантов, барон?

Майкл выглядел удивленным.

– Нет, полковник. В бойскаутах.

– И вы пробыли под водой почти шесть часов? Дыша через чертов камыш?

– Этот чертов камыш, как вы его назвали, отправится теперь ко мне домой. Я позолочу его и вставлю в рамку. Никто не способен узнать своих пределов, пока жизнь его не окажется поставлена на карту. Разве не так?

Блок начал было отвечать, но счел за благо не делать этого. Он оглядел людей, которые подступили.

– Приветствуем ваше возвращение к жизни, барон, - сказал он, глаза его были холодны.

– Вам лучше бы принять сейчас душ. От вас разит как от рыбы.
– Он повернулся и гордо зашагал прочь, с Бутцем по пятам, потом внезапно остановился и снова обратился к барону.

– Крепче держитесь за свою камышинку, барон. Чудеса случаются редко.

– О, не беспокойтесь, - сказал Майкл; он не мог упустить такого случая.
– Я буду держать ее в стальном кулаке.

Блок стоял очень тихо, будто бы аршин проглотил. Майкл почувствовал, как рука Чесны напряженно стиснула его руку. Сердце у нее колотилось.

– Благодарю за заботу, полковник, - сказал Майкл.

Полковник все еще не двигался. Майкл знал, что сейчас два произнесенных им слова бьются в мозгу этого человека. Было ли это оборотом речи или "шпилькой"? Они несколько секунд всматривались друг в друга, как два хищных зверя. Если Майкл был волком, то Эрих Блок был пантерой с серебряными зубами. Затем молчание было нарушено, Блок слабо улыбнулся и кивнул.

– Доброго здоровья, барон, - сказал он и зашагал по берегу реки в сторону "Рейхкронена". Бутц свирепо разглядывал Майкла секунды на три дольше, достаточно, чтобы передать взглядом, что война объявлена, а затем последовал за полковником.

Два немецких офицера, один с увеличительным моноклем, выступили вперед и предложили Майклу проводить его в номера. Опираясь на обоих, Майкл захромал по берегу реки. Чесна и Мышонок шли позади. В вестибюле гостиницы появился возбужденный, с красным лицом управляющий, чтобы сказать, как он сожалеет о несчастном случае с бароном и что отныне вдоль берега реки будет выставлена стенка, чтобы предотвратить подобные несчастья; он предложил услуги врача при гостинице, но Майкл отказался. Не поможет ли барону унять боль бутылка лучшего в гостинице бренди? Барон высказал предположение, что это будет наилучший бальзам.

Как только дверь в номера Чесны закрылась и немецкие офицеры ушли, Майкл опустил свое грязное тело в белое кресло.

– Где вы были?
– потребовала Чесна.

– И не пытайтесь отделаться от нас этим враньем про шестичасовое пребывание в реке!
– сказал Мышонок. Он налил порцию бренди столетней выдержки, затем дал бокал Майклу.
– Что, черт возьми, с вами произошло?

Майкл проглотил бренди. Впечатление было такое, будто он глотнул огня.

– Мне пришлось прокатиться на поезде, - сказал он.
– В качестве гостя Гарри Сэндлера. Сэндлер мертв. Я жив. Вот и все.

Он развязал галстук-бабочку и начал стягивать изорванную рубашку. Его плечи и спину покрывали красные полосы порезов от лезвий.

– Полковник Блок позволил Сэндлеру убить меня. Вообразите его удивление.

– Зачем бы это Сэндлеру убивать вас? Он же не знает, кто вы на самом деле!

– Сэндлер хочет - хотел - жениться на вас. И потому приложил некоторые усилия, чтобы убрать меня с дороги. Блок ему содействовал. Хорошие у вас друзья, Чесна.

– Блоку не долго осталось быть моим другом. Гестапо взяло Тео Франкевица.

Майкл внимательно слушал рассказ Чесны о телефонном разговоре, который был у Блока. В свете этого его обмолвка насчет "стального кулака" казалась довольно безрассудной. Франкевиц запоет как пташка, раз гестапо взялось его обрабатывать. И хотя Франкевиц не знает имени Майкла, его глаз художника - хотя и выбитый и налитый кровью - должен запомнить его лицо. И его описания будет достаточно, чтобы навести Эриха Блока и гестапо на всех них.

Майкл встал.

– Нам нужно уходить отсюда как можно быстрее.