Чаша гнева

Когда пол под ногами вновь встал ровно, то дверь открылась, и в нее шагнул брат Готье, невозмутимый, словно находился не внутри терзаемой морем утлой скорлупки, а в Иерусалимской Цитадели Ордена.

– Вставайте, вставайте, братья, и на молитву! – брат Анри потряс за плечо брата Симона, и тот начал подниматься. Лицо астурийца было белым, губы тряслись.

– Как же так, брат Готье, – спросил Робер у сержанта, – ты же говорил, что звезды стояли благоприятно, когда мы отплывали из Бордо, а тут такой шторм?

– Видит Господь, что разум мой слаб, – пожал плечами брат Готье, лукаво щуря темные глаза, – и я мог ошибиться. Но благоприятный прогноз вовсе не гарантирует, что шторма не будет.

– А что же он гарантирует? – с недоумением поинтересовался Робер.

– Что мы шторм, буде такой случится, спокойно переживем, – брат Готье улыбнулся. – Так что будем ждать и уповать на милость Пречистой Девы.

– Больше ничего не поделаешь, – пробурчал Робер, по примеру брата Анри опускаясь на колени.

Рыцари и сержанты затянули молитву, едва слышную в громе волн и вое ветра. Корабль содрогался, все так же грозя развалиться, но Неистовый Эд, ходящий в море с детских лет, чутким носом уловил первые признаки того, что шторм, бушующий уже почти сутки, начал слабеть…

26 ноября 1207 г.

Бретань, Ванн

Входящий в гавань корабль ковылял, точно старый калека. Находящиеся на берегу и палубах капитаны многочисленных торговых и рыбачьих судов, глядели на него со смесью восхищения и тревоги. Последние сутки никто из них не решился высунуть носа из Ваннского порта, а тревога объяснялась просто – каждый из них гадал, доплывет ли корабль с флагом Бордо на мачте до пристани, или затонет в считанных туазах от берега.

А на борту "Дитя Жиронды" бушевал Неистовый Эд.

– Убогие отродья мокриц и бешеных тараканов! – орал он на матросов. – Если вы так будете управляться с парусами, то эта лоханка утонет прямо сейчас, в этой гавани, где вместо воды одни помои!

Матросы обращали на дикий рев не больше внимания, чем святой – на комариное жужжание. Они невозмутимо делали свое дело, и неф медленно приближался к берегу.

– Сеньор капитан, – брат Анри после бури имел вид хоть и слегка помятый, но все же решительный. – Прекратите, во имя Господа, надрывать глотку, и ответьте, сколько дней потребуется на починку?

Неистовый Эд замолчал, задумчиво почесал рыжий затылок.

– Ну, ежели толком говорить, – после паузы сказал он, – то без серьезного ремонта мы дальше не поплывем. Неделю нужно.

– Даю вам три дня, – мягко проговорил де Лапалисс. – И оплачиваю все расходы! Наймите лучших корабельных мастеров в этом порту, но чтобы в День Святого Апостола Андрея [202] мы были в море…

Капитан засопел, точно обиженный кабан, но спорить не стал. Повернувшись к матросам, он разразился новой серией злобных воплей.

202

30 ноября

– Во имя Господа, трудно с этими простолюдинами, – брат Анри слабо улыбнулся Роберу. – Ни благородства, ни чувства долга, единственное, чего они понимают, это деньги и силу.

– Именно, – согласился молодой рыцарь, разглядывая берег. Ванн был небольшим прибрежным городком, точно таким же как Дьепп или Шербур в родной Нормандии.

– Интересно, кто сейчас правит герцогством? – поинтересовался подошедший брат Эрар.

– Над Бретанью все еще вьются молодые львы [203] Плантагенетов, – ответил Робер, который в силу того, что Бретань являлась соседкой Нормандии, был хорошо осведомлен о местных делах, – герцогом Бретонским считается Артур, сын Жоффруа и Констанции, дочери графа Конана. Но после того, как Артура в 1202 взял в плен его дядя [204] , о нем ничего не слышно [205] , и Бретанью от его имени правит король Филипп…

203

lion ceaux – геральдический термин, обозначающий определенным образом изображенные львиные фигуры

204

Иоанн Безземельный

205

Артур Бретонский на тот момент был мертв, убит в тюрьме, но правду о его смерти современники узнали только в 1210

– А если Артур умрет, то кому достанется герцогство?

– Алисе, дочери Констанции от второго брака с Ги де Туаром, – с некоторым недоумением ответил Робер. Интерес брата Эрара был не очень понятен.

Должно быть, рыцарь заметил удивление молодого нормандца.

– Сам я родился в Галилее, но дед мой прибыл в Святую Землю из Бретани, – сказал он. – Случилось это во время первых пилигримов, когда герцогом был Ален Четвертый.

Все стало ясно. Волею Господа брат Эрар оказался в тех землях, откуда вели род его предки.

– Жаль только, – вздохнул рыцарь, – что не удастся съездить до Ренна. Где-то там, рядом с городом, живут наши родичи, оставшиеся в Европе.

– Вот уж нет, – покачал головой брат Анри. – За три дня вы все равно не доберетесь туда и обратно, так что не отпущу!

– Как вам будет угодно, сир, – ответил брат Эрар и разочарованно вздохнул.

12 декабря 1207 г.

Южная Англия, Гастингс

– Благодарение Пречистой Деве, мы все-таки добрались! – сойдя на берег, брат Анри, судя по всему, едва удержался от желания бухнуться на колени прямо тут, в жидкую черную грязь, лишь слегка припорошенную снежком, и вознести молитву небесной покровительнице Ордена.

Робер его вполне понимал. Плавание вокруг Бретани выдалось нелегким.

Оруженосцы по одному сводили коней. Доски трещали и гнулись под тяжестью дестриеров. Оказавшись на вольном воздухе, Вельянгиф радостно заржал, затряс гривой.

Морозец слегка пощипывал щеки, над городскими домами поднимались дымки. Порт городка, около которого некогда разыгралось сражение, решившее судьбу Англии, был почти пуст. "Дитя Жиронды" высилось у причала, точно башня посреди песков.

С палубы доносились раскаты голоса Неистового Эда. Но в реве и рычании слышались довольные нотки. Капитан получил за эту поездку столько золота, что сможет, вернувшись в родную Аквитанию, выплатить все долги.

Если не пропьет половину по дороге.

Подумав так, Робер укорил себя за недостойные мысли. Оруженосцы уже вьючили лошадей, а брат Анри с задумчивым выражением на лице разглядывал свой отряд.

– Кто у нас говорит по-английски, клянусь Святым Отремуаном? – донеслось до молодого нормандца его бормотание. – Кажется, брат Мэтью отсюда родом…

Названный оруженосец был опрошен, и выяснилось, что родился он действительно на острове, и изъясняется на местном наречии без особых трудностей.

– Во имя Господа, командор, – проговорил брат Мэтью, улыбаясь так широко, что была видна дырка на месте одного из боковых зубов, выбитого, как знал Робер, в схватке с сарацинами. – Я вырос неподалеку отсюда, в Истборне, и знаю тут каждый дом…

– Вот и отлично, – проворчал, ежась от холода, де Лапалисс. – И отведи нас к лучшему в этом городе постоялому двору! Клянусь Святым Отремуаном, пока не отлежусь после этого плавания, то никуда мы дальше не двинемся!

15 декабря 1207 г.