Чаша и крест

— Человек, которого сейчас везут в Гент, — узник императора. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы отправить его в Англию для встречи с вами. В Нидерландах его держат под стражей.

Сердце мое заныло.

— Так мне придется слушать пророчество из уст преступника?

— Этот человек не опасен, — заверил меня Шапуи. — Его допрашивали в ходе судебного разбирательства по делу о ереси, и во время допросов выявилась его способность пророчествовать. В том числе он огласил пророчество, которое касалось вас. Не приходится сомневаться, этот человек наделен необычайно ярким даром, и равных ему провидцев сейчас попросту нет. Он не называл вашего имени, но говорил о послушнице доминиканского ордена из Англии, в жилах которой течет испанская кровь. Он сообщил о ряде своих видений, в которых видел вас, Хуана, — женщину, которая изменит политическое соотношение сил в христианском мире. Этот человек настаивает на том, что третья часть пророчества может быть оглашена только в городе Генте, где тридцать девять лет назад родился император Карл. Честно говоря, мне и самому бы хотелось, чтобы все было не так сложно. Поверьте, Хуана, я искренне сожалею, что вам пришлось перенести столько неприятностей. Надеюсь, что скоро все закончится. Монах-доминиканец, который первым допрашивал этого человека и узнал о вашей будущей роли, теперь лично охраняет его, несмотря на то что провидец помещен в самую надежную тюрьму.

Я долго молчала, стараясь осмыслить только что услышанное.

— Этот человек — протестант? — спросила я наконец. — Вы сказали, что он совершил преступление против религии…

— Нет, — ответил Шапуи. — Инквизиторы допрашивали третьего провидца, ибо заподозрили в нем converso. В процессе расследования открылось, что он пророчествует: в частности, говорит о собаке, которая взлетит, как сокол, и навсегда ослабит английского быка.

Значит, святая инквизиция. Разумеется, я слышала о существовании этого органа, хотя ни разу в жизни и не видела ни одного инквизитора. Инквизиция была создана в свое время в Испании, чтобы искоренить ересь. Одной из первоочередных задач ее было выявление иудеев и мусульман, которые притворно перешли в христианство, а сами продолжали втайне исповедовать веру предков. Именно таких людей испанцы и называют словом «converso». Наконец-то я узнала правду о третьем провидце.

— Отсюда до Гента три дня пути, нам надо выезжать как можно скорей. Пророчество необходимо услышать четырнадцатого августа до полуночи: это последнее, что я узнал от доминиканца, который присматривает за нашим провидцем. У нас осталось всего четыре дня. Но Жаккард хорошо знает эту страну, он доставит нас туда вовремя.

— Жаккард тоже едет с нами? — прошептала я.

— Понимаю, — посланник так и подался ко мне, — вы с ним не очень поладили. Но разве он хоть раз тронул вас пальцем?

— Нет, — призналась я.

— И впредь не тронет. Во всяком случае, теперь с вами буду я, Хуана. А в Генте вы поступите под юрисдикцию и покровительство монаха-доминиканца.

Я минуту размышляла.

— Ну хорошо, я отправлюсь с вами в Гент. Я зашла уже слишком далеко, теперь пути назад нет. Но в любом случае, что бы ни случилось и чем бы вся эта история ни закончилась, я никогда не прощу Жаккарда за то, что он убил Чарльза Адамса. — Я опустила голову и чуть слышно добавила: — И себя я тоже никогда не прощу.

44

Осталось преодолеть последний отрезок пути. Я наконец-то сняла изрядно надоевший мне шиньон из каштановых волос и перестала называться именем Катрин Ролин, молодой жены Жаккарда, уроженки Дербишира. Голландец приказал мне вместо этого переодеться в мужскую одежду и преобразиться в юношу: в нашей группе, держащей путь в Гент, не должно было быть женщин.

Хотя после убийства бедного Чарльза Адамса постоянная тревога Ролина казалась мне нелепой, притворяться его женой было настолько противно, что я беспрекословно спрятала волосы под шляпу и тесно стянула грудь, чтобы она не выступала под камзолом.

Почти всю дорогу до самого Гента я молчала. Дороги здесь оказались гораздо шире, чем у меня на родине. Мы ехали по деревенской местности, минуя множество богатых процветающих ферм. Я вспомнила о суровой, дикой красоте английской природы, о ее непроходимых лесах, скалистых холмах — и затосковала.

Интересно, что сейчас делает Артур, хорошо ли ему живется в Стаффордском замке? Правильно ли я поступила, отправив его туда? И по Эдмунду я тоже тосковала, как никогда прежде. Как сейчас мне не хватало его чуткости, его доброты, его здравого смысла. Я даже боялась думать о том, что бы он сказал о моем решении отдаться на волю судьбы. Наверное, не одобрил бы, а может, наоборот, рассердился бы, что я не начала действовать раньше.

Шапуи ехал бок о бок с Жаккардом, они о чем-то беседовали. До меня доносились отдельные слова, которые повторялись довольно часто: «Гент», «горожане», «гильдии». Приближаясь к Генту, оба явно испытывали тревогу, но тревога эта была связана вовсе не с третьим провидцем и его пророчеством. Мои спутники говорили о жителях Гента, о том, что сейчас в этом городе начались какие-то волнения.

На следующий день, ближе к вечеру, Жаккард внес весьма странное, на мой взгляд, предложение: мы с Шапуи, а также наши слуги должны ехать вперед и остановиться на одном постоялом дворе, а он сам немного задержится. Зачем это нужно, мне не объяснили. Я лелеяла надежду, что Жаккард навсегда покинет наш маленький отряд, а я продолжу путь до Гента в компании одного только посланника, не считая, конечно, слуг.

Мы с Шапуи благополучно добрались до постоялого двора и сняли там комнаты. Я поужинала и уже готовилась ко сну, как вдруг раздался резкий стук в дверь. Это был слуга Шапуи, которого тот срочно отправил за мной.

Войдя в комнату посланника, я сразу поняла: что-то случилось. Во-первых, вновь объявился Жаккард, а во-вторых, сам Шапуи был явно чем-то сильно взволнован — таким я его еще никогда не видела.

— Оказывается, с самой Англии за нами следил шпион, — сказал он, потирая лоб.

— Господи, этого еще не хватало! — воскликнула я. — Не может быть!

— Я еще на корабле чувствовал, что за нами следят, — вставил Жаккард. — Правда, в Антверпене никакого соглядатая не обнаружил. Но как только мы оказались на дороге в Гент, я снова заподозрил неладное. Поэтому и задержался и расставил шпиону ловушку. Он появился на дороге, как только вы отправились дальше.

— И кто это? — спросила я.

— Тот же самый человек, которого Гардинер послал следить за вами в Дартфорде. Высокий, худой, темноволосый, с близко поставленными глазами. Его отправили за нами именно потому, что он видел вас в Дартфорде и в случае чего мог опознать. Он заплатил капитану кучу денег, и тот спрятал его где-то на корабле. Я оказался прав: Гардинер действительно заподозрил, что вы покинули Англию вместе со мной, прикинувшись моей женой. Он почуял, что здесь что-то не так, и решил до конца все проверить.

— В таком случае все пропало, — испугалась я. — Епископ Гардинер слишком много знает… Но как я вернусь обратно?

— Мы должны завершить нашу миссию! — горячо возразил Шапуи. — А насчет возвращения не беспокойтесь: мы найдем способ, как доставить вас в Англию.

— Мне достоверно известно, что шпион Гардинера не посылал в Англию никаких донесений. На корабле ему не удалось толком разглядеть вас, он так и не понял, действительно ли меня сопровождает Джоанна Стаффорд или нет. А до того как он последовал за нами в Гент, у него просто не было времени, чтобы отправить послание в Англию. Вот что я смог из него вытрясти.

Услышав слово «вытрясти», я похолодела.

— Значит, и этот человек мертв?

Жаккард посмотрел на меня долгим взглядом. Отвечать на мой вопрос он не счел нужным. Выходит, на моей совести теперь еще одна смерть, уже третья.

Спала я плохо, всю ночь меня мучили кошмары. Проснувшись, сразу надела мужской костюм. Жара уже стояла невыносимая, а нам ведь придется ехать очень быстро, чтобы добраться в Гент до наступления ночи. Той самой ночи, когда я должна услышать третье пророчество. Мы не имели права задержаться даже на один день.