Чаша страдания
Шрифт:
Навстречу ему бежал один из заключенных, это был Казимерж Смолен. Он, задыхаясь от бега и слабости, сказал на ломаном русском языке:
— Пан хорунжий, а пан хорунжий, там, в одиннадцатом бараке, лежит умирающий, один из ваших, еврей из Риги. Господин хорунжий, его надо спасти, обязательно надо спасти. Это герой, последний оставшийся в живых после недавнего восстания заключенных. Это такой человек!
Цалюк спросил:
— Вы поляк?
— Да, да, я поляк, я здесь сидел все годы. Пан хорунжий, надо спешить.
— Ведите нас туда.
По дороге Цалюк успел выяснить, что все немцы ушли и захватили с собой основную массу заключенных. На полу в пыточной камере лейтенант Цалюк нашел распростертого умирающего Зику Глика. Он пощупал пульс, на руке его не было, но на шее еще прощупывалось слабое напряжение
27 января в Освенцим вошли советские части. Всех узников поместили в госпитали. Зика Глик смог открыть глаза и заговорить только через месяц.
Наступление советских войск все больше оттесняло немцев на запад, они бежали в панике. «Ангел смерти» Менгеле, стараясь скрыться, переоделся в форму рядового солдата армии и пытался затеряться среди толп бегущих солдат. Но вместе с инстинктом самосохранения в гестапо не исчезал инстинкт уничтожения евреев. Казалось бы, спасая свою шкуру, они должны были оставить их в покое. Но нет! — в январе 1945 года они увезли с собой из Освенцима 58 тысяч узников и перебросили многие тысячи польских и венгерских евреев в Бухенвальд. Почти половина из них были смертельно больны и, когда их привезли, остались безжизненно лежать в вагонах для скота. В феврале переполненный Бухенвальд стал самым крупным лагерем смерти: в нем находилось 112 тысяч узников. Немцам даже не нужно было убивать их — они умирали сами от истощения и инфекций [30] . Всего за время существования Бухенвальда там из 238 тысяч заключенных умерло 56 549 человек.
30
Одной из тысяч жертв была немецкая еврейская девушка, 16-летняя Анна Франк, оставившая дневник жизни в неволе.
В начале апреля 1945 года солдаты СС вывезли из лагеря несколько тысяч евреев. До подхода американских войск они собирались провести массовую эвакуацию, чтобы скрыть следы своих преступлений. Но в лагере образовалась вооруженная организация из заключенных, которая смогла остановить эвакуацию.
11 апреля 1945 года в Бухенвальд вошла 6-я танковая дивизия американской армии. Но фактически лагерь был освобожден от гестаповцев самими восставшими узниками. За три месяца до освобождения там умерло 14 тысяч человек, многие были на таком пределе истощения, что уже после освобождения тысячи жертв не удалось спасти и они все равно умерли. Одной из предельно истощенных женщин была Лена из Риги, невеста Зики Глика. Ее положили в американский госпиталь, и там она стала медленно поправляться.
Американские офицеры пытались расспросить жителей занятого ими соседнего города Веймара, что они знали о расположенном рядом лагере смерти. Абсолютно все отвечали:
— Nichts (Ничего).
Тогда через пять дней после освобождения по приказу американского коменданта Бухенвальда, в лагерь заставили прийти тысячу веймарских жителей. Они подчинились неохотно, шли опустив головы. Им приказали прийти и самим увидеть зверства нацистов и гестаповцев. Людей подвели к широкой и глубокой яме, все дно которой было покрыто несколькими рядами истощенных тел умерших узников. Немцы старались смотреть в сторону. Тогда им приказали спуститься в яму самим и разложить тела умерших в один ряд.
24. Как и почему бомбили Дрезден
В октябре 1944 года заключенные львовской тюрьмы заметили, что охранники и офицеры вдруг засуетились, начали выносить во двор и грузить на машины бумаги и совсем перестали бить заключенных. И заключенные поняли, что на фронте произошло что-то, напугавшее немцев. Всех срочно вывели во двор, быстро посадили в грузовики и перевезли на железнодорожный узел. Саша Фисатов был среди них. Так же быстро, почти в панике, их загоняли в товарные вагоны. Издали слышался глухой гул артиллерийской канонады. Было очевидно, что немцам надо скорее убираться из Львова. Значить это могло только одно: шло наступление советских
войск, и они подступали к границе Германии. Три дня состав с пленными куда-то везли, куда — никто не знал. Между собой они решили, что вряд ли их везут, чтобы казнить:— Работать заставят, пока не подохнем.
В вагоне было только одно маленькое зарешеченное окно, через которое они, как ни старались, ничего не могли разглядеть всю дорогу. Но когда состав двигался, в окошко врывался ветерок и хоть немного разгонял вонь, исходившую от бочки-параши. Через три дня состав прибыл на большой железнодорожный узел. Поздно ночью, в глубокой осенней темноте, их выгрузили. Командовал выгрузкой тот самый знакомый Саше офицер. Саша издали поглядывал в его сторону, слышал его строгие окрики: он ругал своих солдат, и те вытягивались перед ним в струнку. Наконец их построили колонной и куда-то повели по окраине большого города, Саша видел вдалеке очертания дворцов с башнями и крестами. По тому, что ему сказал тот офицер, он понял: они в Дрездене, в центре Германии. Чтобы не возбуждать никаких подозрений, он не стал делиться с другими этим открытием.
На следующее утро их погнали работать на железнодорожный узел. Они прокладывали новые пути, работа была тяжелая: носили на себе тяжелые шпалы, еще более тяжелые рельсы, катили тачки с землей, орудовали тяжелыми молотами. Охранники не спускали с пленных глаз. В первые же дни Саша стал осторожно приглядываться, куда и как можно было бы скрыться после побега. Далеко не убежишь — надо найти что-то поблизости. Часовых не так много, с Сашиным опытом обмануть их и проскочить между ними было бы несложно. Ну застрелят — так ничего не поделаешь. Он очень хотел выполнить задание офицера, даже с риском для жизни. Но где найти место, чтобы скрыться? Надо торопиться, надо быть готовым в любой день, когда офицер даст ему передатчик.
Другой нелегкой заботой было следить за прибывающими составами с солдатами и запоминать, сколько проходило, с какой стороны шли, в каком направлении отправлялись, а главное — много ли солдат. Работая до изнеможения, он через два дня уже отследил все подъездные пути и знал направления составов. Как сохранять в памяти наблюдения каждого дня? Записывать или делать зарубки невозможно. Он придумал: каждую ночь, когда все валились на нары от изнеможения и раздавался ужасный храп, Саша отворачивался от соседей, вырывал из волосяного матраса волокна и связывал их маленькими узлами и кольцами: сколько составов, столько и узлов, а кольцо перед каждым новым сплетением — это новый день. Эту систему из матрасных волокон он носил в кармане, чтобы она всегда была при нем.
Если пленных вели из барака или обратно, когда было еще достаточно светло, Саша внимательно приглядывался к складам вокруг железнодорожного узла. Что там было? Пару раз ему удавалось увидеть, как завозили и вывозили оружие и амуницию. Саша все больше понимал, что Дрезден был важным стратегическим центром.
В стороне от запасных путей стояла малозаметная заброшенная сторожка, очевидно, там когда-то сидел стрелочник, но теперь она явно пустовала. Проходя мимо, Саша осторожно косился на полуоткрытую дверь. За ней виднелся прогнивший дощатый пол. Саша продумывал план: если раздвинуть доски, под ними можно вырыть яму-укрытие для передатчика. А может быть, даже и засесть там самому. Чтобы не заметили, доски можно сдвинуть обратно. Но как найти время на то, чтобы вырыть яму? И еще — нужна лопата. А они, уходя с работы, обязаны складывать все инструменты в специальный сарай. Саша постоянно думал, что, как и, главное, когда ему сделать. Вернее всего копать ночью. Для этого он должен остаться на ночь, но его, конечно, хватятся и станут искать. Найдут — сразу пристрелят, как собаку.
Еще одна забота была — как выжить в сторожке без еды. Воду можно было руками вытапливать из снега, но есть надо, хотя бы раз в день. Кормили их неплохо, чтобы были силы для работы, и он стал припрятывать хлебные корки от ежедневных порций — будут у него сухари.
Каждый день проходило 28 составов; он подсчитал, что в них, считая с октября, было 20 тысяч солдат. Была уже середина зимы, днем становилось теплей. Время шло, и надо было торопиться. Саша смог припрятать лопату под одной из шпал вблизи сторожки. Его офицер не показывался, очевидно, давал Саше запас времени на то, чтобы сориентироваться и найти убежище.