Чаша страдания
Шрифт:
Первым важным служебным достижением майора Рюмина было выявление одного крупного иностранного шпиона. В январе 1945 года в только что освобожденном Будапеште к нему на допрос привезли захваченного в городе иностранца. Он объявил себя шведским дипломатом и спасителем будапештских евреев. Его привезли в штаб и переправили к Рюмину для выяснения. На вид ему было немногим больше тридцати, очень худой, уставший человек, но держался он свободно, улыбался. Рюмин не привык видеть людей, ведущих себя так: все, кого приводили к нему на допросы, были запуганы и держались скованно. Допрашиваемый, правда, тоже не привык видеть
— Ваше имя?
— Рауль Валленберг.
Странный это был тип — пытался уверить, что у него, дескать, особое задание: выручать венгерских евреев. Но старая закваска Рюмина подсказывала ему, что швед врет. Нет, Рюмин не был так наивен, чтобы этому поверить. Он вел допрос мягко, с тонкой издевкой:
— Когда вы приехали в Будапешт?
— В июле сорок четвертого года.
— Как вы сюда попали?
— По просьбе еврейской организации. Немцы уже отправили в концентрационные лагеря четыреста семьдесят тысяч венгерских евреев. Моей задачей было спасти как можно больше из оставшихся.
— Вы сами еврей?
— Нет, я швед.
— Как же вам удавалось спасать их?
— Я выдавал им так называемые защитные паспорта, в них было написано, что они шведские подданные. С такими паспортами их не должны были арестовывать.
— И много вы выдали таких паспортов?
— Более ста тысяч. В Швеции их называли «валленберговские паспорта» и принимали их.
— А как вам в Венгрии разрешали делать все это?
— У меня был дипломатический иммунитет, я гражданин нейтральной страны. Немцы не могли меня арестовать. Многих немцев я подкупал и убеждал, что после войны их станут наказывать как военных преступников. Поэтому им не следует преследовать и убивать евреев.
— Немцы шли на подкупы?
— Очень охотно. Не все, конечно. Перед тем как оставить Будапешт, их командир, подполковник СС Эйхман, организовал «марш смерти»: увез в Австрию еще пятьдесят тысяч евреев. Я поехал вслед за ними к границе Австрии, организовал два госпиталя для больных и кухню для питания. Так мне удалось спасти еще пятьсот больных.
— Кто же вам во всем этом помогал?
— Я нашел триста евреев с наружностью арийского типа и в октябре сорок четвертого года создал с ними «международное гетто» и департамент для гуманитарной помощи.
Рюмину стало скучно слушать все эти выдуманные подробности. Он был уверен, что немцы перед сдачей города захотят оставить в венгерской столице шпионов. Этот Рауль Валленберг, как он себя называл, вполне мог быть одним из них.
— Если вы шведский дипломат, то скажите — почему вы остались на стороне города Буда, когда все сотрудники иностранных посольств к моменту сдачи города были уже в Пеште?
— Потому что я должен был позаботиться о евреях в гетто, а они были в Буде. Ваши военные доктора знают это.
Рюмин наклонился в сторону допрашиваемого и тихим проникновенным голосом спросил:
— Признайтесь, зачем вас оставили в почти разрушенном Будапеште?
В ответ на такой прямой вопрос Валленберг весело рассмеялся:
— Да поймите же, меня никто не оставлял, я задержался сам, чтобы через советскую армию передать в международную еврейскую организацию «Джойнт» документы о спасенных евреях и потраченных средствах.
При слове «Джойнт» Рюмин понял, что
нащупал ту самую точку, за которую следует зацепиться. У сотрудников СМЕРШа была инструкция выявлять всех, кто связан с «Джойнтом».— Так. В еврейскую организацию «Джойнт», говорите. Вы что, серьезно считаете, что я могу поверить вашим рассказам? Мы знаем, что немцы уничтожают евреев тысячами.
— Миллионами.
— Миллионами? Ну хорошо — миллионами так миллионами. Но никто не поверит, что кому-нибудь удалось вырвать из их рук даже одного, не то что тысячи. Вот что: вам даются сутки на то, чтобы вы чистосердечно сознались, что вас заслали в захваченную Советской армией территорию как шпиона. Изложите все на бумаге, — и приказал часовому: — Увести!
Он держал Валленберга под арестом несколько суток, тот написал на бумаге все, что до того рассказывал устно. Тогда Рюмин посадил его в карцер. Он послал докладную записку начальнику СМЕРШа генералу Виктору Абакумову: «Задержан крупный международный шпион. Называет себя шведским дипломатом Раулем Валленбергом. Признался, что его финансировала американская еврейская организация „Джойнт“. Прошу дать указания о дальнейшем расследовании».
Абакумов знал, что раскрытие связей с «Джойнтом» может заинтересовать его министра Лаврентия Берию, а может быть, и самого Сталина. Это сулило ему награду, а возможно, и повышение. Он срочно прислал ответ: «Немедленно направить Валленберга в Москву, в мой отдел».
В Москве, на Лубянке, Валленберга держали в специальной камере для особо опасных преступников. Что с ним случилось после, Рюмин не знал. Но за оперативность ему дали орден Боевого Красного Знамени и медаль «За освобождение Будапешта».
Второй крупной удачей дознавателя майора Рюмина в СМЕРШе было изобличение советского солдата Александра Фисатова. С ним была связана еще более интересная история. Простой такой был солдатик, а пытался доказать, что с начала войны и до февраля 1945 года был в немецком плену и выжил. Говорил, что его завербовал советский разведчик, служивший офицером в войсках СС, и что потом он передавал из Дрездена сведения о немецкой военной базе. Кому передавал, он не знал, и кто был тот офицер — тоже не знал.
Интересней всего было то, что его привез в штаб американский солдат по имени Курт Воннегут. Зачем было американцу сопровождать и передавать советского солдата? Шито белыми нитками: засылка шпиона. Но допрашивать американца нельзя — союзник. Рюмин просто записал их разговор:
— Откуда вы знаете солдата Фисатова?
— Я подобрал его 16 февраля сорок пятого года в бессознательном состоянии, с петлей на шее. Он лежал под развалинами виселицы после бомбежки Дрездена.
— Почему у него была петля на шее?
— Немцы собирались его повесить как советского шпиона, но в тот самый момент бомба разрушила виселицу и убила палачей.
— Прямо в тот самый момент?
— Да, за секунду до того, как из-под него должны были вышибить табуретку.
— Это очень интересная деталь. С такими рассказами вы можете стать детективным писателем.
— Спасибо. Я как раз собираюсь стать писателем.
— Но ведь Дрезден бомбили, когда там были немцы. Как же вы-то сами попали в немецкий Дрезден?
— Я был военнопленным.