Часовня погубленных душ

– Нет, Леня, нет! – закричала Оля. – Ему нельзя верить! Они все равно непременно постараются убить нас!

Дядя Крюк ударил ее со всей силы по лицу, и девочка смолкла.

– Не слушай идиотку! Иначе я прикончу ее прямо здесь, на месте! А потом примусь и за вторую твою подружку! И доберусь до тебя самого! – бесновался маньяк. – Если отпустишь Андрюшку, даю тебе честное слово, что не трону вас! Слово дяди Крюка!

Леня оттолкнул от себя Андрея, который заковылял по направлению к папаше.

– Отпустите Олю! Вы же дали честное слово! – закричал Леня.

– И ты поверил? – захохотал дядя Крюк – Поверил мне, серийному убийце, у которого нет совести? Зря, сынок! Потому что сейчас я убью твою подружку… А ты, Андрюшка, хватай другую девчонку и режь ей голову!

Андрей с гоготаньем бросился к замершей невдалеке Кате. Дядя Крюк замахнулся своим стальным крюком…

– Не двигаться! Иначе я буду стрелять на поражение! – раздался властный мужской голос. Это был голос участкового милиционера Михаила Федоровича Пономарева. Он появился со стороны трассы, держа в руке пистолет.

Воспользовавшись всеобщей оторопью, Леня ринулся к Кате, отшвырнул Андрея, замершего около нее, и припечатал его к земле ногой.

Дядя Крюк в замешательстве прохрипел:

– Он-то откуда здесь взялся?

Ответом маньяку послужили слова участкового:

– Ребята, спасибо за вашу записку, я получил ее, хоть и поздно вечером. Ну-ка, Онойко, отпусти девочку, иначе я выстрелю! Рука у меня не дрогнет, прямо в лоб пулю получишь! Кому говорю, брось свой крюк!

Дядя Крюк подчинился – швырнул крюк на землю и отпустил Олю, которая тотчас кинулась к друзьям. Тем временем Михаил Федорович заламывал руки маньяку. Андрей, лежа на земле, хныкал и пускал сопли.

– Лечь на землю! Руки за голову! – приказал Пономарев, и дядя Крюк безропотно подчинился. На его запястьях щелкнули наручники.

Михаил Федорович посмотрел на ребят и сказал:

– Молодцы, следопыты, обезвредили-таки маньяка!

– Только вы никому не говорите об этом, хорошо? – попросил Леня. – А то нам не миновать взбучки от родителей и учителей!

Со стороны Заволжска донеслось сначала отдаленное, но с каждым мгновением все нарастающее завывание милицейских сирен.

– Я уже вызвал подмогу, – пояснил Пономарев.

Вскоре показалась вереница милицейских автомобилей. Катя же, заметив в лунном свете что-то блестящее, подошла к краю обрыва. В траве лежал стальной крюк. Девочка быстро подняла его и спрятала за пазуху.

– Мы победили! – Леня обнял одной рукой Катю, а другой Олю.

Милиционеры тем временем уводили дядю Крюка и его хнычущего сыночка Андрея.

Внезапно маньяк развернулся, на его лице возникла страшная гримаса, и он прохрипел:

– Ребятки, в этот раз вы меня победили, но обещаю – я еще вернусь! Даже если мне придется прийти на землю из ада! И я убью вас – одного за другим…

Заволжск. Наши дни

– Джек, Джек, ко мне! – крикнул Александр Петрович, заметив, что его овчарка устремилась куда-то в кусты.

Было четыре тридцать утра, серая мгла окутывала Заволжск, однако чувствовалось, что скоро рассветет.

Александр Петрович всегда отправлялся на прогулку с Джеком в такую рань. А после нее ехал на работу, на нефтеперегонный завод. Тот находился на противоположном конце города, добираться туда долго, так что вставать приходилось ни свет ни заря. Однако Александр Петрович давно привык.

Совмещая приятное с полезным, он бегал по утрам с Джеком по лесополосе, около которой располагалась шестнадцатиэтажка, где проживал Александр Петрович с семьей. В последнее время жена пыталась отговорить его от утреннего променада, ссылаясь на то, что в городе объявился маньяк. Но Александр Петрович не обращал внимания на ее слова, заявляя, что никакой маньяк ему не страшен. Во-первых, жертвами убийцы становятся исключительно молодые женщины или подростки (к тому времени обнаружили уже три обезглавленных трупа, и это в течение всего лишь двух недель!). Во-вторых, он себя в обиду не даст и сумеет постоять за свою честь и за свою голову – Александр Петрович был мужчиной солидным, богатырского телосложения и ростом под два метра. А в-третьих, маньяк совершит большую ошибку, если все же решит напасть, потому что у него имеется Джек (зубы у Джека были преострые, а хватка, как у бультерьера).

Поэтому, совершая моцион по лесополосе, Александр Петрович в последнюю очередь думал о маньяке, который, по слухам, был не кем иным, как реинкарнацией печально известного дяди Крюка. Александр Петрович, всю жизнь проживший в Заволжске, прекрасно помнил, что произошло тогда, двадцать пять лет назад. Он как раз женился, и с супругой они решили не заводить детей до тех пор, пока не будет пойман безжалостный серийный убийца. Наконец его изловили. Им оказался некий Роман Андреевич Онойко. А затем маньяк умер – по официальной версии, покончил с собой, а по неофициальной – был убит родителями жертв, которые облили его бензином и подожгли, после чего он, не выдержав кошмарных мучений, сиганул с крутого обрыва в Волгу.

Кстати, Александр Петрович, являвшийся сторонником смертной казни, не сомневался, что если бы он был отцом или братом одной из жертв, то поступил бы точно так же. Даже больше – собственными руками придушил бы мерзавца дядю Крюка!

Все эти две недели местные средства массовой информации, а в особенности газета «Наш город», нагнетали атмосферу. Практически каждый день появлялась статья за подписью главного редактора Ларисы Звездинской, и речь в них шла о бесчинствах нового маньяка. Народ узнавал шокирующие подробности, которые пыталась утаить от него власть. К примеру, такую деталь: ранения, наносимые новым убийцей жертвам, идентичны тем, которые наносил двадцать пять лет назад дядя Крюк. Как такое могло быть, никто не мог объяснить. Однако Лариса Звездинская намекала, что, не исключено, дядя Крюк вернулся с того света, потому что, как свидетельствовали очевидцы, прежде чем сигануть в Волгу с обрыва, маньяк страшным голосом проревел, что обязательно вернется и продолжит начатое, даже если ему понадобится выбраться для этого из ада!

В ад – как, впрочем, и в рай – Александр Петрович не верил, хотя вместе с женой каждое воскресенье посещал церковь, оставаясь в душе атеистом и материалистом.

Он был знаком с Ларисой Звездинской – учился с ней в одном классе. Правда, тогда ее еще звали Ларисой Бормотухиной. И у них в школьные годы даже был роман. Однако молодые люди расстались. Причем инициатива исходила от Александра Петровича (то есть в то время – Саши). Потом он долго получал анонимные письма, полные ненависти, кто-то звонил домой его родителям, обычно поздно ночью, и хохотал в трубку или заунывным голосом произносил матерные ругательства в адрес их сына. А еще по школе поползли мерзкие слухи. Саша не сомневался, что за всем этим стоит Лариса. Он даже пытался с ней переговорить на сей счет, желая, чтобы девушка оставила его в покое, однако ничего не получилось – Лариса отнекивалась, уверяя, что не имеет к звонкам и прочему ни малейшего отношения. А чуть позже Бормотухина подала заявление в милицию, обвинив Сашу в попытке ее изнасилования и в том, что он не дает ей прохода, терроризируя телефонными звонками и анонимными письмами. Юноше пришлось даже давать показания в милиции. Очень муторное было дело, но все в итоге утряслось. Затем Саша просто переехал с родителями в другой район и пошел учиться в училище. И Лариса, казалось, забыла о нем.

Но не тут-то было! Несколько лет спустя, когда он наконец нашел женщину, которую полюбил всем сердцем и на которой решил жениться, атаки возобновились. На свадьбу кто-то прислал им «подарок» – в коробке находилась дохлая крыса с розовым бантиком. А в ресторан, где молодые супруги отмечали бракосочетание, кто-то принес большой чан, в котором оказалась куча дерьма. А затем неизвестный перерезал проводку, и ресторан погрузился во тьму: празднество пришлось завершить досрочно.

Александр Петрович сначала грешил на ревнивого экс-друга своей жены, и даже отправился к тому, чтобы набить ему морду. Однако выяснилось, что тот в день свадьбы (да, собственно, за два дня до нее и еще неделю после) был в стельку пьян и совершить подобные гадости никак не мог.