Часовня погубленных душ

Старуха водрузила на стол чайник и проворковала:

– Все меня считают умалишенной, и никто бы мне не поверил, если б я рассказала, что тогда увидела в ту ночь, двадцать пять лет назад. В самую короткую ночь года, когда нечисть выходит из ада и властвует над землей. Потому что дядя Крюк…

Она вдруг замолкла. Затем усмехнулась и, взглянув на молодых людей, добавила:

– Потому что дядя Крюк в ту ночь вовсе не умер! И нечего на меня так пялиться, я не сошла с ума! Все видела, все знаю, только никому не говорю! Потому он меня и не трогает, раз я его не трогаю. Так вот, в ту ночь отправилась я, как обычно, собирать коренья, ведь в самую короткую ночь года надо заготавливать корень полуночного мертвяка и мандрагору…

Кружок «Победи дядю Крюка!». Наши дни

За столом царило напряженное молчание. Екатерина Станиславовна Стекольщикова, мэр Заволжска, взглянула на двух гостей, пожаловавших из Москвы. Когда-то, много лет назад, это были ее лучшие друзья – Оля и Леня. Впрочем, наверное, они и оставались ее лучшими друзьями, хотя сказать точно всесильная градоначальница уже не могла.

– И что говорят врачи? Когда Никитка выйдет из комы? – спросила Ольга, закуривая тонкую сигарету с ментолом. Из боевитой девчушки она превратилась в стильную, красивую, знающую себе цену женщину, владелицу небольшого, но чрезвычайно успешного банка. Сразу же после окончания школы Оля покинула Заволжск и, осев в столице, сумела воплотить в жизнь свою мечту – из посудомойки превратилась в миллионершу.

– Они пока не делают прогнозов, – тяжело вздохнула Екатерина. – Поэтому я и хочу, чтобы его лечением занимались столичные эскулапы. Или даже лучше врачи за границей.

– Я могу поговорить с профессором Чернявко. Он – один из ведущих специалистов в этой области! – произнес Леня.

И Екатерина Станиславовна молча посмотрела на него.

С Леонидом госпожа мэр вела себя подчеркнуто отстраненно. Кто бы мог подумать, что из хилого очкарика тот превратится в подлинного красавца, этакого секс-символа? В начале девяностых Леонид, перенесший успешную операцию на глазах, начал карьеру в кинематографе, снялся в нескольких довольно примитивных, но ставших чрезвычайно популярными российских боевиках, где демонстрировал восточные единоборства. Потом он был фотомоделью, появлялся на обложках глянцевых журналов, в том числе и многих зарубежных, очень неплохо зарабатывал. Но еще до того, как выйти в тираж, Леонид нашел место на телевидении в качестве ведущего – программа была, опять же, далеко не самая интеллектуальная, но пользовалась бешеным успехом, в особенности у зрительниц. Через пару лет, когда рейтинг достиг апогея и грозил вот-вот пойти вниз, он переметнулся из ведущих в продюсеры, а затем стал генеральным директором одной из частных телекомпаний.

К тому времени Леонид стал мужем Оли. Странно – подростками они не выносили друг друга, общались как кошка с собакой, а став взрослыми, поженились… А вот с Катей у Леонида ничего не получилось – у них был мимолетный роман, закончившийся ничем.

Екатерина Станиславовна посмотрела на Леонида, на его точеный профиль, длинные ухоженные темные волосы, перевела взгляд на меланхолически курившую Ольгу и произнесла:

– Кошмар снова возобновился! Поэтому очень хорошо, что вы приехали. Я считаю, что наш кружок… кружок «Победи дядю Крюка!» должен возобновить свою деятельность.

Ольга усмехнулась:

– Катюша, это же была детская шалость! И все в далеком прошлом! Тем более что нового убийцу уже поймали и он покончил с собой в КПЗ.

Леонид запальчиво возразил:

– Оля, какие шалости? Ведь именно мы тогда и разоблачили Онойко! Без нас бы милиция его не схватила!

– Ах, ерунда… – махнула Ольга ухоженной рукой, украшенной несколькими эксклюзивными перстнями затейливой формы. – Все в прошлом! И вообще, не напоминай мне о том времени. Потому что каждый раз, когда кто-то поднимает эту тему, я снова начинаю думать об Антошке, вижу перед глазами его желтые резиновые сапожки…

Екатерина Станиславовна поняла: Ольга ничего не забыла. Никто из них ничего не забыл. Тайна двадцатипятилетней давности приковывала их друг к другу. Но они просто не хотели вспоминать то, что случилось в далеком 1985 году, в самую короткую ночь года….

– Нет, не ерунда! – повысил голос Леонид. – И ты это прекрасно знаешь, Оля! Да, мы никогда не говорим о тех событиях, однако прошлое до сих пор довлеет над нами!

– Прекрати немедленно! – прошипела Ольга и энергично затушила сигарету в хрустальной пепельнице. – Не хочу ничего слышать!

Не без удовольствия Екатерина Станиславовна отметила, что отношения между супругами далеко не безоблачные. Еще бы, ведь она с самого начала была уверена, что их брак долго не продержится. И что Леонид и Ольга не пара. Несколько лет она даже не общалась с ними, потому что была очень обижена на свою некогда лучшую подругу, которая, как считала Стекольщикова, отбила у нее любимого. А потом убедилась, что Леня и Оля, увы, страстно любят друг друга, и смирилась.

Но в чем же причина охлаждения их некогда безумной любви? Наверное, как обычно, быт заел. Да, Ольга руководила банком, а Леонид – подконтрольными банку теле– и радиоканалами, газетами и интернет-порталами. Однако Екатерина уже давно заметила, что Ольга не упускала возможности каждый раз напомнить, что босс – именно она и что Леонид должен делать то, что она прикажет. Супруги вели обеспеченную жизнь – у них имелись шикарный особняк на Рублевке, гигантская квартира на Кутузовском проспекте, настоящий дворец в Сочи, а также недвижимость за границей. Они были неотъемлемой частью столичной тусовки, но, в отличие от многих, не были замешаны в эротические или финансовые скандалы. Пару лет назад их наградили каким-то гламурным призом как самую стабильную семейную медиапару, однако Екатерина Станиславовна знала, что это нет так. И все из-за того, что детей у Ольги и Леонида не было. А Леня очень хотел ребенка. Даже не одного, а нескольких.

Ольга же не хотела. Во всяком случае, так она заявляла. Возможно, это было связано с гибелью ее младшего братишки Антошки, ставшей для нее психологической травмой. Ольга боялась потерять своего отпрыска, поэтому решила вовсе не заводить детей. Однако от Леонида Екатерина Станиславовна знала: несколько лет назад он все-таки сумел убедить Ольгу, что настало время обзавестись потомством – им обоим было уже далеко за тридцать, и у них имелось все, о чем только можно мечтать… кроме детей.

Правда, воплотить это решение в жизнь оказалось не так-то легко, пришлось прибегнуть к искусственному оплодотворению. Два раза Ольга беременела, и два раза на ранней стадии беременности у нее случался выкидыш. Она даже проходила курс лечения в супердорогой австрийской клинике, но ничто не помогло. Беременеть в третий раз она категорически отказалась. И на предложение Леонида усыновить одного или даже сразу нескольких ребятишек тоже ответила отказом, заявив, что «такие» дети ей не нужны. А вот Леониду, как отлично знала Екатерина Станиславовна, ребенок, пусть и не родной, очень нужен.

– И вообще, с чего ты взяла, что мы должны возобновить деятельность нашего кружка? – спросила раздраженным тоном Ольга. – Двадцать пять лет назад мы были детьми, несмышленышами! Сейчас бы я ни за что не решилась отправиться на кладбище ночью. Не потому, что боюсь, а потому, что это полный кретинизм. Надо же нам было забраться в гараж Онойко, зная, что он в любой момент может вернуться и пустить нас на фарш… Но повторяю еще раз – Онойко мертв. Нам ли не знать! И Борщевский тоже.

Стекольщикова взглянула на тьму, сгустившуюся за окнами ее особняка, и произнесла:

– Борщевский невиновен. Я говорила с патологоанатомом Кацнельсоном. Борщевский наверняка был психом и мнил себя продолжателем дела дяди Крюка, но он – не убийца. Пока об этом официально не объявляли, потому что огласка приведет к всеобщей панике.

Леонид изумленно посмотрел на Катю.

– Ты хочешь сказать, что дядя Крюк все еще рыщет по городу? И что он в любой момент может совершить убийство? Но если не Борщевский, то кто?

– Вот именно, кто?! – с вызовом сказала Ольга. – Сам дядя Крюк не может убивать, потому что мы точно знаем – в ту ночь он умер! Ведь мы сами его убили!

Женщина смолкла. И несколько мгновений за столом, освещенным изящным абажуром из муранского стекла, царила тишина. Каждый думал о том, что произошло двадцать пять лет назад на берегу Волги…

– А ты, Оля, уверена, что он умер? – медленно произнесла Катя. – Ведь выжил же, несмотря на то что его облили бензином и подожгли! А потом прыгнул с обрыва в Волгу и опять же выжил! Мог выжить и после того, как мы… после того, что мы сделали с ним.

Троица переглянулась, и внезапно членам кружка «Победи дядю Крюка!» стало не по себе. Кошмар двадцатипятилетней давности снова медленно вполз в их души.