Части целого

— Откуда ты знаешь, какие книги брать? — как-то спросил меня Дейв. — Тебе кто-нибудь подсказывает?

— Есть определенная методика, — объяснил я. — Если читаешь Достоевского, он упоминает Пушкина. Берешь Пушкина, у того написано про Данте, берешь Данте и…

— Ясно, — оборвал меня Дейв.

— Все книги в какой-то мере написаны о других книгах.

— Я уже понял.

Этот бесконечно плодотворный поиск был бесконечен; мертвые отправляли меня в путешествие во времени, в веках, и если Бруно бесило мое простодушное уважение к такому бесполезному и совершенно не мужскому предмету, как книга, Дейв был заинтригован. Иногда он опускался подле меня после драки и, вытирая с лица кровь, спрашивал:

— Расскажи, о чем ты сейчас читаешь?

И я рассказывал, косясь на Бруно, который пылал ко мне невежественным негодованием. Не раз он в клочья рвал мои книги. И не раз я с ужасом смотрел, как он швырял их с обрыва. Туда улетело «Преступление и наказание». Так было покончено с «Республикой» Платона. Книги хоть и расправляли страницы словно крылья, полетать не могли.

Близнецы требовали, чтобы, читая, я посматривал по сторонам, не появится ли полиция или туристы. Терри подталкивал меня локтем, как бы говоря: «Сделай эту малость, чтобы сохранить мир». И я соглашался, хотя в роли дозорного вообще ничего не стоил. Наблюдая за бандой, я пришел к определенным выводам и горел желанием с кем-нибудь поделиться своими наблюдениями: Бруно, Дейв и Терри завоевали первенство в округе и, перестав терпеть поражения, заскучали. Они строили большие планы; стремились подняться по криминальной лестнице, которая, по моему мнению, вела только вниз. Но у них отсутствовала цель и, погрязнув в скуке, они не понимали, почему так происходит. А я знал и не мог стерпеть, что меня никто не спрашивал. Совершив набег на убежище отца, я понял, какое должно быть решение.

И в один прекрасный момент заговорил и против собственной воли подтолкнул брата в новом, ужасном направлении.

— Я знаю, почему вам скучно, — сказал я.

— Слышали? — воскликнул Дейв. — У него развязался язык.

— Да, — промычал Бруно. — А теперь пусть заткнется.

— Подожди, — остановил его брат. — Я хочу послушать, что он скажет. Продолжай, жалкий мешок с дерьмом. Просвети нас, почему нам скучно.

— Вы перестали учиться, — ответил я и, поскольку все продолжали молчать, приободренный, бросился словно в омут. — Вы достигли вершины. Научились драться. Умеете воровать. Повторяете одно и то же изо дня вдень. У вас не осталось стимула. Вам требуется наставник. Нужен человек, который объяснит, как подняться на следующий уровень криминального мира.

Банда переваривала совет. Я вернулся к книге, но слишком разволновался и только делал вид, что читаю. Жилы обожгло пламенем. Что я ощущал? Это было совершенно новое чувство.

Бруно метнул камень в дерево — камень ударил в нескольких дюймах от моей головы.

— Оглянись, придурок. Это что, по-твоему, город? Где тут, на хрен, найдешь наставника?

Не отрываясь от книги и стараясь скрыть внутренний огонь, я показал пальцем на величайшее достижение отца — тюрьму на холме.

Замысел

— Как же нам узнать, к кому пойти в ученики? — спросил Дейв.

— Я уже знаю, — ответил я.

В убежище отца можно было обнаружить все мыслимые сведения о тюрьме и тюремной жизни, включая, благодаря тому, что он обставил своего товарища на бильярде, и дела заключенных. Когда мне в голову пришла эта мысль, я изучил папки с описанием всего зверинца и выкрал дело явного лидера.

— Прежде всего я отмел правонарушителей из белых воротничков, тех, кто избивал домашних или совершил единичное преступление в состоянии аффекта, — заговорил я.

— Дальше.

— Исключил также насильников.

— Почему?

— Потому что на этом не заработаешь.

— Не тяни, падла, говори, ты нашел хоть одного стоящего? — закричал Бруно.

Я отложил книгу и полез в портфель — за папкой. Мое сердце стучало, я слышал его удары. Швырнув по траве дело к ногам Бруно и ощутив во рту сухость полотенца, только что повешенного на крючок, я сказал:

— Вот кто вам нужен.

Бруно покосился на папку. Остальные придвинулись к нему. Заключенного звали Гарри Уэст, он получил пожизненный срок. Не было такого преступления, которого бы он не совершил: магазинные кражи с прилавков, нападение и оскорбление действием, взлом, незаконное хранение огнестрельного оружия, умышленное нанесение ран, нанесение тяжких телесных повреждений, незаконное хранение наркотиков, продажа и изготовление наркотиков, попытка подкупа судебного исполнителя, подкуп судебного исполнителя, уклонение от уплаты налогов, приобретение краденого, сбыт краденого, поджог, воровство, непредумышленное убийство, убийство — и дальше в том же роде. Он спалил публичный дом и застрелил человека на танцплощадке бара — во время вальса тот вздумал танцевать фокстрот. На гоночном треке пырнул ножом лошадь. Ломал руки, ноги, пальцы, рвал связки и дробил кости, пускал кровь. Его криминальная история насчитывала пятьдесят лет.

— Почему именно он?

Я вскочил на ноги.

— Криминальный мир управляет империей азартных игр и проституции. Бордели, стрип-клубы, бары — вот места, где разворачивается действие. Вам требуется человек, который имеет со всем этим связь. И он должен быть преступником со стажем.

Вы же не хотите получить себе в наставники какого-нибудь не вызывающего доверия проходимца?

Надо отдать мне должное — я знал, о чем говорил. Мои слова произвели на ребят впечатление. Они новыми глазами посмотрели на судьбу и эпоху Гарри Уэста. Больше половины жизни он провел за решеткой. А там особенно не разгуляешься.

— Невозможно установить, — продолжал я, — насколько высокое положение Гарри Уэст занимал в криминальном мире. Но даже если он просто отвечал на телефонные звонки, то все равно варился в этой среде достаточно долго, чтобы понимать, как действует система. Уверяю вас: он именно тот, кто вам нужен!

Я был наэлектризован. Никто не видел меня в таком состоянии. Ребята буравили меня глазами. Тихий внутренний голос укорял: зачем я подбиваю их на подобное? Однако большую часть жизни после комы я вынашивал изощренные планы, хотя до этого момента никто, кроме Кэролайн, не слышал о моих фантазиях.

— Что ж, попробуем, — кивнул Бруно. В животе у меня похолодело. Странная физическая реакция! Как только мою идею приняли, она мне сразу же разонравилась. Показалась глупой и в высшей степени отвратительной. Когда она сидела исключительно в моей голове, я относился к ней гораздо лучше. Но когда она стала достоянием других, я оказался в ответе за нечто, более мне не подвластное.

Это была первая в моей жизни схватка с идеями: конфликт состоял в том, какие из них следовало бы разделить, а какие лучше было бы похоронить, сжечь, уничтожить.

Поскольку Бруно и Дейв имели приводы, мы решили: встречаться с Гарри Уэстом отправится Терри и после расскажет остальным все, что ему удастся выяснить. Ранним утром в середине зимы я провожал брата в тюрьму. Мой интерес объяснялся не только тем, что это была моя идея, — мне еще ни разу не выпадало случая проникнуть во Дворец (так в нашем доме именовали то, что построил отец).

Пункт нашего назначения в этот день со стороны города был не виден: половину холма, включая и высящееся на нем здание, поглотил густой туман. Он змеился навстречу, пока мы поднимались по склону. На середине пути дорогу нам преградила движущаяся пелена. Туман вокруг нас свивался клубами — мы будто в суп попали. Добрых двадцать минут мы не видели, куда ступаем. Пошел дождь, подъем от этого стал труднее: ведущая на вершину топкая петляющая тропа превратилась в грязевой поток. Я не уставал проклинать себя — зачем я только дал волю своему языку!

А когда в тумане показались тяжелые тюремные ворота, у меня по спине побежали мурашки. Терри оптимистично улыбнулся. Ну почему он ничего не боялся? Почему в одной и той же ситуации я чуть не задыхался от волнения, а он веселился и приходил в хорошее настроение?

По другую сторону ворот маячил одинокий охранник. Мы подошли к решетке, он окинул нас любопытным взглядом.

— Нам нужно повидаться с Гарри Уэстом, — объявил я.

— Как мне о вас доложить?

— Мартин и Терри Дин.