Частная Академия

— Тем, у меня сегодня днюха, — медленно, почти по слогам произносит Шумский. — Не втыкаю, на кой ты здесь появился, но пошли лучше выпьем. Пацаны…

— Яна! — перебивает Стэна Баев.

Всего одно слово — и опять тишина вокруг.

Из толпы мажорчиков выходит Савицкая — мои кулаки непроизвольно сжимаются. Никогда не прощу эту стерву! Тварь!

— П-привет, Артем. — Янка улыбается, но губы у нее дрожат.

— Ты ведь куратор перваков на дотации?

— Ну д-да. — Она нервно поправляет пару прядей, которые выбились из прически.

— Распусти волосы, — неожиданно приказывает Баев.

По толпе пробегает шепоток. Никто не понимает, что происходит, и я в том числе. Стэн дергается было к Темному, но Инга без труда удерживает его, сказав своему парню что-то на ухо.

— В-волосы? Распустить? З-зачем? — Яна, всегда такая уверенная, знающая себе цену, одна из самых популярных девчонок академии, сейчас заикается и беспомощно смотрит на того, кого явно очень боится.

— Мне так больше нравится, — невозмутимо отвечает Артем и, спрятав руки в карманы, кивает. — Тебе идет с распущенными.

Яна аж светится, на лице ее появляется облегчение, она проворно начинает вытаскивать заколки и шпильки из волос, и те тяжелой волной падают ниже плеч.

— А теперь раздевайся, — звучит жесткий голос Баева.

Кто-то громко охает, а Янка подскакивает на месте:

— Что? В-в смысле? За-зачем?!

— Догола.

Янка застывает, как статуя, прижав ладонь к горлу, и неверяще смотрит на Баева. Потом переводит взгляд на Стэна и его королеву. Шумский на Янку даже не смотрит, а Инга едва заметно пожимает плечами и отворачивается.

— Но… зачем, Артем? — Ее голос вдруг срывается на истеричный визг. — Что я сделала?!

— Ты нарушила правила, — ласково произносит Темный, и от этой «нежности» у меня волоски шевелятся на руках. Тело пронзает иррациональный, первобытный страх. Обхватываю себя руками, пытаясь хоть как-то успокоиться. Словно это я стою сейчас на месте Яны. И почему-то это намного ужаснее, чем когда тебя забрасывает грязью улюлюкающая толпа.

— П-правила, — с безнадежностью в голосе глухо повторяет Яна. Она белее мела.

— Правила запрещают принуждать, — безжалостным тоном продолжает Баев. — В посвящении участвуют только по своей воле.

— Но… но Стэн! — отчаянно восклицает Савицкая. — Стэн приказал, чтобы Мирка тоже была на вписке. Он ее заказал! Типа персональный подарок. Шумский сказал. Он даже заплатил! Я не могла…

Меня трясет от воспоминаний, но я заставляю себя не смотреть на Стэна. И так всю ночь будет сниться. Если выберусь отсюда.

Баев поворачивает голову к Стэну:

— Сколько?

— Сотка, — нехотя отвечает Шумский, отчего меня трясет еще больше.

Артем кивает, снова вынимает мобильник, утыкается в него и, не глядя на Янку, повторяет:

— Раздевайся! Или Петюня тебе поможет.

Краснов после этих слов устремляется к Яне, но та сама начинает расстегивать куртку. Глазам не верю, но она и правда раздевается!

Савицкая оглядывается на своих подружек, стоящих недалеко от бассейна, но к ней никто не подходит, так что куртку, свитер и джинсы ей приходится класть прямо на землю.

Она остается в кружевном розовом комплекте, который, наверное, стоит тонну денег. Кто-то из парней громко цокает языком — фигура у Янки идеальная, но многие стыдливо отводят глаза от Савицкой.

— Ныряй в бассейн, Яна, — приказывает Баев совершенно обыденным, а потому страшным тоном.

Зажмуриваюсь, мечтая только об одном: открыть глаза и не увидеть больше этого унижения, публичной экзекуции, которую устроил Баев. Он действительно Темный!

Но чуда не происходит — поникнув, Янка плетется к бассейну. Савицкая постепенно отдаляется от меня, но с каждым ее шагом я все отчетливее чувствую ее страх, как он сковывает каждое ее движение.

Как ей хочется умереть сейчас, лишь бы все это прекратилось!

Но Савицкая не сопротивляется, не говорит «нет», а обреченно бредет к бассейну, полному мерзкой грязи. Ногой Янка зацепляется за резиновый бортик, не удерживается и с размаху падает в бассейн, тут же с головой уйдя на дно.

Кто-то ахнул. Заторможенно смотрю, как Савицкая выныривает — она вся коричневой грязи, только глаза и видно.

— А теперь, главный этап посвящения, — безмятежно произносит Баев, пока подружки Янки и некоторые парни с ужасом таращатся на темную грязную фигуру в бассейне. — Первые десять человек, кто попадет в Савицкую, получат от меня ВИП-карты в «Рандеву».

Еще один ублюдок! Безжалостный, жестокий психопат!

Первыми в Янку бросают девчонки, которых, как и меня, привезли сегодня для развлечения Шумского и его компании. Света и Катька остервенело закидывают не сопротивляющуюся Савицкую. Потом к ним присоединяется ее подруга Лариса.

У меня все плывет перед глазами. Они же… да они же ее утопят!

Не выдерживаю. Выскакиваю из машины и едва не падаю на жесткий гравий, запутавшись в пледе.

— Стойте! — кричу что есть мочи. — Хватит! Прекратите немедленно!

Закашливаюсь — холодный воздух сковывает горло, но не обращая ни на что внимание, бегу к Янке.

Почти добегаю, когда меня останавливают:

— Жалко стало? — В голосе Баева слышу легкое удивление. А еще насмешку.

Да пошел ты! Такой же урод, как и они все! Психопаты гребаные!

— Прекрати все это! — тихо говорю. — Останови.

Я не прошу Артема, не умоляю, даже не смотрю на него. Вижу только измазанную в грязи Яну Савицкую и девчонок, которые еще вчера ей чуть ли не ноги целовали, а сейчас готовы были ее утопить в грязи.

— А не пожалеешь? — негромко спрашивает Баев.

— Нет, — дергаю головой. — Пожалуйста.

— Хватит!

Одного слова оказывается достаточно. Мои однокурсницы суетливо вылезают из бассейна, им даже протягивают шланг. Вероятно, чтобы помылись.

Янка, то и дело соскальзывая на дно, наконец выбирается из грязи и садится на траву, опустив голову.

Обвожу взглядом толпу: кто-то, как Шумский с Ингой и их дружками, презрительно смотрит на Янку и полуголых грязных девчонок, кто-то тихо переговаривается друг с другом и посмеивается, исподтишка снимая видос, а кто-то просто отворачивается, так же как и я, мечтая поскорее убраться отсюда.