Частная клиника

– Не хватало еще! Какой у вас тут отдых?!

– Не у вас, а у нас, – осторожно напоминает Петрович.

– У нас – это в моем кабинете, а вот этот отсек – это, Петрович, у тебя!

– Вот видите, сами себе противоречите. Значит, я за вас ответственность несу.

– Ты, Петрович, все перепутал: ответственность несу я. Еще, правда, Главный. Но он бы тоже так поступил. Все, брось мне нюни распускать. Операция плевая, осложнений после нее никаких, сам знаешь.

И Петрович знал, и Иван Иванович, и даже главврач. Только вышло по-другому. Не как хотелось и не как думалось, а все вкривь и вкось.

– Открываться нужно, Иван Иванович. Сейчас переведем вас в чистую операционную. Сестричкам дано указание: готовить к операции.

– Чего?! Ну-ка, не сметь. Что мне тут, у тебя поселиться?! Так делай.

– Так не могу.

– А ты через не могу, – отрезал Иван Иванович.

– Может, завтра… – неуверенно замялся Петрович.

– Добро!

Полостную операцию сделали только на третий день. Потом еще одну, и еще три. Некроз остановить не смогли. Через неделю Ивана Ивановича не стало. На ровном месте.

10

Квартира Андрея Катю буквально поразила: ну ничего себе!

– У тебя дизайнер работал?

– Нет, сам. Нравится?

– Не то слово! Я такой квартиры никогда не видала. Тем более у мужчины, – женщина запнулась: еще подумает, что она часто ходит по квартирам мужчин. Катин затык Андрей заметил тоже, и они вместе рассмеялись, что сразу разрядило обстановку.

– Ладно, ты тут осматривайся, а я пойду нам чай приготовлю. Если хочешь, у меня есть шампанское. Я пить не буду, но тебе очень рекомендую.

– Да нет, я тоже чаю, что ж пить одной.

Катя осеклась: опять поняла, что сморозила глупость. Получается, что выпить она совсем даже не дура, просто не пьет в одиночестве. Господи, а может, и впрямь выпить? Может, хоть напряжение снимется. И чего она всего стесняется, старается казаться лучше, чем она есть. Ей же сейчас очень хочется шампанского! К чему тогда это ее «нет, нет, я тоже чайку». Изобразила из себя принцессу на горошине.

– А ты знаешь, пожалуй, я с удовольствием выпью. Шампанского. Если есть брют.

– Естественно, брют. И, естественно, «Лансон».

– Не знаю такой фирмы.

– Плохо. Все знают только «Вдову Клико», а на мой взгляд, «Лансон» лучше.

– Ты же не пьешь? – изумилась женщина.

– Зато читаю много. И у меня прекрасная винная коллекция. Я вина не пью – я их собираю. Так интереснее, – Андрей улыбнулся и скрылся на кухне.

Катя была рада тому, что ее оставили одну. Она с неприкрытым любопытством начала разглядывать обстановку.

Андрей занимал просторную однокомнатную квартиру. В эркере располагалась кровать с медными набалдашниками. Красивый темно-фиолетовый плед свисал до пола. Цвет стен практически не читался: все пространство занимали картины в тяжелых багетах, покрашенных в черный и золотой цвет. В основном портреты и натюрморты. «Мрачные же у этих персонажей рожи», – подумалось Кате. Вот так вкус у Андрея. Может, это, конечно, какой-то там век или чья-то кисть, но под такими пристальными и тусклыми рыбьими взглядами жить не очень-то охота. Нет, может, и охота, но жизнь не покажется веселой.

Мебель, напротив, была ярко-розового велюра в белом дереве. Судя по тому, как на ней неудобно сиделось, перед Катей предстал натуральный «Людовик XIV». Видимо, этот самый «Людовик» не очень поддавался реставрации в силу огромного количества пуговиц на сидении, поэтому и два кресла, и полукруглый диван оказались невероятно продавленными. Казалось, что в них все время немного скатываешься вперед. Зато все старинное. Ну, ничего, можно и на стуле приспособиться. Как же по-разному живут люди – обалдеть!

Катя даже не сразу поняла, что точно такой же планировки квартира у Лизы. Только у подруги из большой комнаты дверь открывалась в спальню, а у Андрея квартира была однокомнатная, но в остальном – и вход в ванную, и на кухню – все то же самое.

Лизкина квартира всегда служила для Кати эталоном: светлые персиковые стены, низкая мебель, в основном тумбы и комоды, много воздуха и простора. Возвращаясь в очередной раз домой из гостей, Катя начинала раздумывать, что бы ей в своем жилище такого переделать. И, как всегда, ничего не придумав, оставляла все как есть.

Она жила так же, как и ее родители, – просто, без изысков и приглашенных дизайнеров. Удобно, функционально, и это самое главное. На диване можно и сидеть, и спать. Под ногами – обязательно коврик, чтобы ногам не было холодно (в Катином случае – ковровая дорожка, оставшаяся еще от бабушки). Ну да, яркого бордового цвета с витиеватыми ромбами, но зато чисто шерстяная. Советская стенка «Слава», опять же когда-то с таким трудом доставшаяся бабушке по талонам, по записи, тоже всем устраивала внучку: очень вместительная, и посуду есть куда поставить, и книги, имеется большой просторный шкаф – хочешь, вешай вещи, а хочешь, складывай. И опять же – антресоли. Сколько не нужного в данный момент барахла можно туда свалить.

И у родителей Кати точно такая же стенка. И стол обеденный, еще от чешского гарнитура, полированный, с обычными, но удобными стульями. С них не скатываешься, сидишь себе крепко. Папа пару лет назад сам стулья перетянул купленной недорогой, но добротной мебельной тканью – получилось замечательно. Что еще нужно для жизни?

И потом, у нее же Эсмеральда. Хоть и расставлены кругом когтеточки, но все равно и обои в некоторых местах изодраны, и на диване оставлены отметины ее любимицей. Кате это никак не мешало – тем более, как приятно прийти не в пустой дом, а туда, где тебя всегда ждет родная душа. Можно даже сказать, верный друг.

Катерина не сомневалась, что они разговаривают. Она рассказывала кошке о том, что произошло за день, задавала волнующие ее вопросы. Эсмеральда, обычно отвернувшись, мяукала или просто сопела. Но у Кати в такой момент вызревали новые мысли, которые раньше в голову не приходили. Сначала женщина думала, что вот, наконец-то, она поумнела, научилась мыслить аналитически, а потом вдруг поняла: да ведь не ее это мысли – это Эсмеральда ей вкладывает в голову свои ценные идеи, свое видение мира.

Мельникова ни с кем не делилась своим открытием – еще за ненормальную примут. Так что пусть корябает мебель, может и напачкать, живое же существо. Зато преданней не было в ее жизни никого.

Когда ждала в гости Андрея, очень готовилась – пропылесосила квартиру, дорожку вымыла с «Ванишем», еще раз проверила чистоту всех чашек, чтобы не осталось чайных кругов. Но когда они вошли домой вместе с Андреем, она вдруг поразилась скромности своего жилища.

Первое – запах. Она боковым зрением мгновенно увидела, как зашевелились ноздри Андрея. Да нет же, от ее Эсмеральды не пахнет. Она на редкость чистоплотная кошечка. Хотя, как говорила Лизавета:

– Так говорят все ненормальные владельцы кошек и собак. Как же они могут не пахнуть? Я тебе говорю. Я! Как подруга. Пахнет. Не противно. Но запах есть.