Частный дознаватель

Кто-то меня пнул. Я поднял голову и уставился на единственного человека в комнате. Дамочка показательно задрала нос.

— И что тебе от меня надо?

— Это и ежу понятно: чтобы ты извинился за нанесённое мне оскорбление.

— Ёжик, наверное, уже очень устал: затаскали его, беднягу. Всем от него что-то надо. А его кто-то об этом спросил?

— Нет. У ежей нет прав в мире людей. Поэтому они и ёжики. Будь эти остряки умными, они бы так и назывались — люди.

— Чего?

Манипуляторша забавно надула губки.

— Извиняйся, чего! Я ещё обижена…

— Тогда пошла вон из дома. — моментально парировал я и, уверенный в своей победе, плутовски опёрся на спинку стула. Но не слишком развязно: чтобы не свалиться.

Дама «злобно-кокетливо» улыбнулась и послушно возвратилась к трапезе. Уж не знаю, где она отыскала яйца и бекон в шесть утра, но за это ей — большое спасибо.

Когда мы закончили есть, я скинул грязную тарелку в раковину и, утерев лицо полотенцем для рук, полез в шкаф. Ничего интересного там не нашлось, впрочем, я, как удачно сложилось, многого и не требовал: всего-то новые штаны и рубашку.

Пока я одевался, девушка уже успела спрятать свой мешок, натянуть туфли с ужасно длинным каблуком и накрасить губки у входного зеркальца, в котором, вероятно, де Салес обычно проверял ровность своего жалкого пробора.

— Работаешь посменно?

— Неа. — налету ответила дамочка, издеваясь над дверным замком, то бишь, переводя с ироничного на человеческий, пытаясь его открыть. — Работаю по пятнадцать часов в день, но с большими перерывами. Обычно мы проводим свободное время за настольными играми или бильярдом.

— Да у тебя рай, а не работа, как я погляжу. А мужчин туда берут?

— Не таких страшненьких. — негодница показала мне язык и вышла на крыльцо. На прощание она хлопнула дверью.

«И зачем я её приютил. Одни хлопоты и злая ирония. Мужчине нужно приходить домой и знать, что за ним опора, а не красивенькая склочная язва… Хотя, эта язва вполне ничего. Будь я на лет десять моложе… Постойте»

Дверь резко отворилась.

— Эй, Лойд, — из дверного проёма вылезла накрашенная головка. — Не знаю, как обычно говорят сожительницы, но… Целую!

Дверь опять закрылась.

«Что это, как не кнут и пряник? Манипулятор даёт кроху положительных эмоций, а потом обильно поливает это негативом. По итогу жертва ждёт нового всплеска доброты и привязывается, как бобик, которого часто бьют, но иногда кормят… Кажется, я слишком глубоко копаю»

Дверь резко отворилась.

— И я тоже тебя целую… а?

В комнату вошёл остроухий человек. Я не помнил его имени: сны быстро выветриваются.

— Ну привет, Лойд. — убийца достал из-за спины арбалет. — Думал, никто не узнает, что один паскудник-детектив выжил? Рассчитывал скрыться?

— Ага. И именно поэтому вчера прошёл половину этого грёбаного города на своих двоих.

Эльф скорчил кислую мину.

— А ты прав. В твоих действиях нет логики… Значит, ты больной. Поздравляю.

— Зато ты здоровый, как я погляжу.

На остроухом не было живого места: весь в синяках и ссадинах.

«Он где-то повредил ногу. Весь его вес держится на правой. Нужен лишь толчок»

— И где мольбы о пощаде, де Салес? Или я слишком мерзок, чтобы просить у меня прощения? Что, потомку работорговца не пристало кланяться в ноги эльфу?

— Да у тебя комплексы, мой друг. Иди полечись…

В воздухе просвистел арбалетный болт. Он вонзился в стену на высоте моей макушки: за секунду до выстрела я упал на пол.

— Эй, ловкач!

«Перед выстрелом убийца всегда отводит корпус назад и дёргает ногой. Редкий умелец может побороть это рефлекторное движение и стать настоящей загадкой. Этот глупый фрукт — не исключение… Остаётся лишь узнать, сколько зарядов хранит его оружие…»

— Не сбежишь!

Я опрокинул столик, и арбалетный болт, пробив его насквозь, вонзился в половицы, чуть не пригвоздив мою руку к полу.

— Что за… Де Салес, и где научился!

Через дырку в столе я увидел, как озадаченный моей ловкостью убийца тянется к сумке.

«Блеф, чтобы выманить меня из укрытия, или возможность? В любом случае, надо выходить из-за стола, потому что уклоняться вечно вряд ли удастся…»

Я привстал и, захватив столик за ножки, двинулся на противника. Тот не успел перезарядиться: бросив и сумку, и арбалет, убивец спешно достал стилет и принялся тыкать им под столик, надеясь порезать мне ноги.

Я бросил импровизированный щит и вмазал в открывшуюся рожу соперника. Попал удачно — расквасил нос. Подлец вылетел из дома и, за неимением ограждения у крыльца, грохнулся на землю. Я высунул голову и стал наблюдать, как это жалкое подобие убийцы пытается встать на ноги: удар об твёрдую поверхность знатно сплющил его, и он еле передвигал конечностями.

За открывшимся представлением наблюдали соседи. Я замечал в окнах и на балконах знакомые лица.

— Пора с этим заканчивать. — я достал из сумки болты и зарядил выброшенное противником оружие.

Убийца в это время стоял на лестнице, грязный и жалкий. Уж не знаю, чего он хотел: в таком состоянии он бы не уделал и подростка.

— Эй, красавчик! — обратился я к мистеру убийце, чтобы тот поднял голову. — Ничего не хочешь сказать?

— Что уж тут скажешь. — мужчина перестал держаться за стенку и пожал плечами. — Я неудачник. Стреляй.

С балконов послышались крики: «Убей!». Видимо, рядом со мной проживал очень добрый, а главное — чуждый к проблемам меньшинств народ.

Смирившись с участью жертвы, убийца закрыл глаза и, покачиваясь, смирно вдыхал свежий воздух.

«Мне очень хочется пробить этому прохвосту грудину, но будет ли это решение правильным? Тут, как ни крути, всё же есть стража, и она, конечно же, сразу сбежится на труп. Мне сейчас проблемы не нужны…»

Я разрядил арбалет и бросил его смертнику под ноги.

— Свою порцию убийц с острыми ушами я уже перестрелял на завтрак. Иди, гуляй.

Неудачник раскрыл зажмуренные глаза и начал удивлённо ими хлопать. Пожалуй, он смотрел на меня с таким непониманием, что я даже засомневался, а верно ли поступил.