Часы королевского астролога
Шрифт:
– Он мог напасть на меня! Он… протягивал ко мне руки… как там… на мосту…
– На каком мосту? Магда, дорогая, умоляю тебя, доверься мне…
«А разве я сам полностью доверяю ей? – спросил себя Глебов. – Разве я не подозреваю ее?»
– Там, на мосту, в тумане, меня коснулось что-то страшное… – зашептала она. – Поэтому с тех пор я носила с собой стилет…
Ее дыхание обжигало щеку Глебова.
– Я не хотела его убивать… Я очень испугалась!
– Помнишь тот вечер, когда ты выбросила в окно телефон? Почему ты сделала это? Почему, Магда?
Она сжала губы и замолчала. Ему хотелось схватить ее за плечи и трясти, трясти, пока
«Ты уверен, что хочешь услышать ее признание? – шевельнулся в душе червячок сомнений. – Уверен, что сумеешь с этим справиться?»
– Где мои ключи от дома в Линьковке? – спросила она. – Я случайно заглянула в ящик, где они лежали, – их там нет.
Глебов смешался. Что бы он ни ответил, Магда ему не поверит.
– Не знаю. Потерялись…
Он физически ощутил ее отчуждение, словно Магда воздвигла между ними невидимую стену. Почему она молчит?
– Уходи… Оставь меня…
Куда ему было идти? Магда – частичка его души, крови, которая бегает по жилам и питает его сердце. Их соединила когда-то синяя венецианская ночь, и никому не дано разрушить те чары. Он придвинулся ближе и взял холодную руку жены в свою.
– Ты сидишь у печки, а руки, как лед…
Она положила голову ему на плечо и беззвучно заплакала. Было слышно, как шумит угрюмый тополь за окном, звенит обломок водосточной трубы…
Потом Магда уснула. Глебов смотрел на ее милое, родное лицо, по которому бегали тени от огня. Что бы она ни делала – изменила, убила, – он бы все простил. Только она одна давала ему ни с чем не сравнимое ощущение полета над бездной, какой-то разреженной высоты, где останавливается дыхание и ликует душа. Пусть это редкие мгновения, но их нечем заменить. Он пристрастился к этой фантастической эйфории, необъяснимому духовному экстазу, и уже не сможет существовать иначе – без этой дозы, которая уносит его в небеса.
А Магда? Она тоже простила бы ему все? Тоже готова разделить с ним и жизнь, и смерть?
– Ты меня любишь? – прошептал он, наклоняясь.
Ее губы дрогнули, но не ответили.
«Единственный человек, который может мне помочь, – Астра Ельцова, – подумал Глебов. – Мы из одного круга. Одного поля ягоды. Кто-то же должен вытащить меня, нас с Магдой, из этого дьявольского капкана? Да, мы сами в него угодили, сами во всем виноваты, но даже отъявленный злодей, и тот имеет право на помилование. Если он искренне раскаялся!»
– Я раскаялся… А ты?
Магда застонала во сне, ее лицо страдальчески исказилось.
Глава 28
Бывают удивительные семьи – с нелегкой, загадочной судьбой. Они отмечены роком или благословением Фортуны. А иногда и тем, и другим…
Такова династия Медичи – богатых флорентийских коммерсантов, они покровительствовали искусствам и сочетались брачными узами со всеми августейшими семьями Европы. Две женщины – Екатерина Медичи и Мария Медичи – стали королевами Франции. Принесло ли им счастье это высокое положение?
Екатерина жила с мужем, который открыто любил другую женщину, рожала ему сыновей и дочерей. Ее дети становились королями и умирали один за другим… В борьбе за власть ей пришлось решиться на Варфоломеевскую ночь, когда Париж был залит кровью гугенотов.
Мария сначала терпела пренебрежение Генриха IV и его многочисленные любовные похождения, а после смерти короля годами сдерживала в государстве религиозные распри и искала компромисса с заговорщиками, которые пытались устроить бунт.
Она сделала Ришелье министром, а потом была вынуждена бежать от него в Брюссель, в Англию, в Кельн. Там и умерла в бедности… Зато французы обязаны ей собранием картин Рубенса в Лувре.– Блеск и нищета королев… – пробормотала Астра.
Матвей, поздно вернувшийся с тренировки, застал ее за компьютером и раскрытой книгой.
– «История Италии и Франции XIV—XVIII веков», – взглянув на обложку, прочитал он. – Ого! Далеко забралась! Я думал, ты спишь…
– Уснешь тут… Между прочим, я наткнулась на интересные факты. Вот… Екатерина Медичи верила в астрологию и магию. Она привезла из Флоренции личного астролога Козимо Руджиери. В башне замка Шомон находилась обсерватория, где он наблюдал за звездами. Представь себе, Руджиери использовал для предсказаний зеркала! В полнолуние Екатерина смотрела в зеркало – сколько раз мелькнет там лицо ее сына, столько лет он и будет королем.
– И много у него было зеркал? Может, у тебя – одно из них?
В другой раз Астра вступила бы в полемику, но сейчас она была поглощена новыми сведениями:
– Между прочим, лейб-медиком короля Карла IX – сына Екатерины Медичи – был сам Нострадамус. Если ты знаешь, тоже астролог и предсказатель. При дворе его звали Мишель Нотрдам. Но королева-мать обращалась за советами не к нему, а к Руджиери. Это о чем-то говорит?
– Ну, вероятно, она больше доверяла флорентийскому астрологу. И что? Ты вызвала меня к себе, чтобы сообщить эту грандиозную новость? – он скрыто зевнул. – Ужасно хочу спать.
– Поспи пока…
– Что значит «пока»? – взвился Матвей. – Надеюсь, ты не потащишь меня в какую-нибудь Линьковку на ночь глядя? Или на Остоженку, следить, не придут ли Глебовы домой? Они махнули за рубеж по фальшивым паспортам, зуб даю!
В гостиной, кроме экрана монитора, горела настольная лампа. В ее свете волосы Астры казались золотым нимбом.
– Никак не могу свести концы с концами, – вздохнула она. – Как ты думаешь, что связывает труппу «Джелози», Коломбину, Арлекина, гравюры Дюрера, мостик в усадьбе Братцево, семейство Медичи…
Он не дослушал:
– Черт! Мне ребята рассказали кое-что про Сходненский ковш и Братцево – оказывается, там геопатогенная зона. Модное словечко, да? Особенно негативно такие места влияют на истеричек типа Глебовой. Если она любила прогуливаться по аллеям парка, то…
– Она не истеричка, – перебила Астра. – Лучше вспомни, что еще говорили твои парни про Братцево?
Матвей принялся рассказывать. В какой-то момент он сообразил, что фамилия Руджиери крутится у него в голове. Что-то подобное он уже слышал…
– Неужели я читал его альманахи?
Астра захлопнула книгу и встала:
– Ты читал альманахи Руджиери?!
В Карелине снова ожил Яков Брюс. Тот уж наверняка не упустил бы случая прочитать труды астролога Руджиери! О катренах [16] Нострадамуса знают все, а имя Руджиери – в тени. Но не для Брюса…
– У него была обсерватория, как и у меня…
– У тебя?
– Да… – невнятно вымолвил Матвей.
Он замер, уставившись в одну точку. Его лицо стало неузнаваемым – сосредоточенным на чем-то далеком от этой комнаты.
16
Катрены – четверостишия, которыми Нострадамус излагал свои пророчества.