Часы любви

– Детка, это плохо, что ты ходила в замок. Тревельян – человек сердитый.

– Он… он решил, что я пришла что-то украсть. Но я этого не делала! Гранья! Клянусь, я не делала этого! – Слезы вновь хлынули из глаз Равенны. Гранья протянула к ней руки, и девочка с рыданиями упала на грудь старой женщины.

– Ну-ну, моя детка. Это скоро пройдет.

– Нет, нет… он… он может привести магистрат. Он решил, что я – воровка. Он нас обеих считает воровками, – заливалась слезами Равенна.

– Но зачем ты это сделала, дитя мое? – Гранья с любовью провела рукой по угольно-черным кудрям, так похожим на волосы Бриллианы.

– Он застал меня в собственной спальне, – и Равенна рассказала про брошенный Малахией вызов. – И я так и ушла без его волос. Только, Гранья… – голос Равенны снизился до шепота. – Лорд носит на пальце такое же кольцо, как и я. В точности такое же. – Девочка показала колечко со змейкой бабушке, так, чтобы та могла видеть его. – По-моему, он решил, что мы украли это кольцо у Тревельянов. Ох, Гранья, – всхлипнула она. – Если оно краденое, я не смогу теперь надеть его.

Гранья притихла, залитые молочной дымкой глаза уставились в какую-то неведомую точку на другой стороне комнаты.

– Откуда у нас это кольцо, Гранья?

– Ты должна беречь его. Кольцо принесет тебе счастье. Его дал тебе отец Нолан в тот самый день, когда ты появилась на свет.

– Когда… когда мы жили в лачуге? – Хижина, в которой Равенна родилась, уже превратилась в руины, подойти к которым не давали заросли боярышника. Равенна даже не поверила, когда Гранья сказала ей, что прежде они жили именно здесь. Нынешний их дом, пожалуй, был невелик, однако в нем были деревянные полы, гостиная, кухня и две спальни.

– Твоя мать умерла в том старом домишке, Равенна. Лучше не вспоминай о нем.

Равенна попыталась так и сделать, однако ее стало мучить множество вопросов, прежде даже не приходивших ей в голову.

– Гранья, мы, наверно, были ужасно бедными, раз жили в такой крохотной и ужасной лачуге. Почему же мы не остались там? Что изменилось? Почему сейчас мы живем в этом доме?

– Счастье переменчиво, детка.

– Но переменчивости его есть причина. Какова же она в нашем случае? – Девочка обратила к бабушке полные любопытства иссиня-фиолетовые глаза, в тени казавшиеся сиреневым бархатом.

– Дитя, дитя, – проговорила Гранья, едва ли не с горечью.

– А… Тревельян не отец мне? Не поэтому ли он глядел на меня с такой ненавистью?

Гранья в растерянности поглядела на Равенну. – Детка моя родная, как такое могло прийти тебе в голову?

– Значит, он не отец мне?

– Нет.

– Гранья, а я все думаю об отце, ты знаешь это. Я понимаю, что мешаю ему, поэтому он так и не открылся нам, но все-таки… – Равенна поглядела на Гранью полными слез глазами. – Он приглядывает за нами? Это от него у нас деньги? От него? Он заботится о нас?.. Ну самую малость?

Старуха погладила черные локоны скрюченными руками. Она молчала.

– Значит, мы ему безразличны? – спросила Равенна, в ее голосе угадывалось отчаяние.

– Я уверена только в том, что он не знает о нас. Бриллиана говорила, что он любил ее, но так и не назвала имени… только сказала, что он – знатный лорд и живет в Ольстере.

– Но ты же ясновидящая! Все так говорят! Разве ты не можешь увидеть моего отца и описать мне, чтобы я могла его отыскать?

– Детка, моя милая девочка, не надо больше думать о нем. Видела я все видения. – Она помедлила, понимая, что словами своими вызовет горе. – Он умер, дитя мое. У тебя нет отца.

Равенна с ужасом смотрела на бабушку; по ее личику текли слезы. Только что погибла надежда на то, что отец вдруг объявится – погибла как под топором палача. Никогда больше не мечтать ей о том, что отец избавит ее от участи незаконнорожденной. Кэтлин Куинн будет вечно задирать перед ней нос. Вечно.

– Почему ты не рассказывала мне о нем? – спросила она охрипшим от слез голосом.

– А что было рассказывать? Забудь о нем. Забудь обо всем, что было. Тебя ждет будущее.

– Какое будущее? – с горечью спросила Равенна, не имея сил посмотреть в глаза Гранье. – Я ничья. Я никому не нужна. Дети обзывают меня скверными словами. А теперь вышло, что все это правда… Они правы… – Слезы хлынули снова. Равенна уткнулась в передник Граньи, а старуха только гладила черную головку. Об остальных вопросах девочка пока забыла.

* * *

Ежась под налетевшим с Ирландского моря пронзительным ветром, отец Нолан постучал в дверь коттеджа Граньи. Вечер выдался холодным, на западе закипала буря. Дверь открыла Равенна, теперь вымывшая и лицо и ноги; волосы ее были причесаны и заплетены в косу. На девочке было коричневое полотняное платье, пожалуй, коротковатое для ее расцветающей фигурки. Она уже стала красавицей, сомнения не было. Даже бедность не могла скрыть этого.

– Я пришел к твоей бабушке. Надеюсь, Гранья сегодня чувствует себя неплохо? – спросил он, пытаясь вызвать улыбку на ее лице.

Равенна глядела на него полными страха глазами.

– Входите, – шепнула она, показывая на гостиную. В комнате стояли только длинная скамейка и два потертых кресла, но их полностью занимали кошки. Равенна согнала с самого устойчивого кресла большого черного кота, гревшегося у очага, и, предложив священнику занять освободившееся место, отправилась за Граньей.

– Ну, как ты себя чувствуешь, добрая женщина? – спросил священник, когда Гранья вошла в комнату. Пятнистая от старости рука старика прикоснулась к ее корявым пальцам и пожала их. Гранья ответила на приветствие.

– Равенна, будь хорошей девочкой, приготовь чай отцу Нолану, – попросила она внучку.

Кивнув, Равенна отправилась в кухню, ее детское личико побледнело от страха.

– Из кухни девочка ничего не услышит. С какими вестями пришли вы ко мне, отец? – поинтересовалась Гранья после того, как священник помог ей устроиться в другом кресле, а упитанная полосатая кошка с экзотическим именем Зельда уютно расположилась у нее на коленях.

– Тревельян разгневался, обнаружив ее в собственной спальне. Равенна рассказала тебе об этом?

– Да.

– Он хочет, чтобы ее отослали отсюда.

Гранья встретила его взгляд с той тревогой, которую пропускала молочная пленка на ее глазах, и без того затуманенных горем.

– Это жестокое наказание за детскую выходку. Она еще девочка. Куда же она пойдет?

– Он отошлет ее в Англию, в пансион для благородных девиц. Вне сомнения, там с ней будут хорошо обращаться. В любом случае, Гранья, лучшего не придумаешь. Девочка растет. Нельзя же ей вечно носиться с Малахией и ему подобными. Так уж точно она в конце концов сама обзаведется младенцем.