Часы от президента

Дворик перед калиткой при свете оказался Виноградову ухоженным, под стать дому. Никакого огорода — только «европейский» газон, деревья и увитая зеленью беседка. Прямо на камнях, у самого забора, в кампании бородачей из гвардии расположились двое незнакомых Владимиру Александровичу автоматчиков.

Обстановка здесь казалась куда более мирной, чем в комнате.

При появлении начальства увешанный оружием народ встал и вдоль дорожки образовалось некое подобие строя.

— Дальше что?

— Тихо. Стой.

Послышалась команда, и незнакомцы выволокли на всеобщее обозрение два продолговатых тюка.

— Смотри! — Велено было Виноградову.

Содрали мешковину, и Владимир Александрович увидел, что это не тюки вовсе, а двое мужчин со связанными за спиной руками.

Худые, стрижены почти наголо, с нездоровой кожей и мутными от удушья глазами: очевидно, обоих довольно долго продержали без свежего воздуха. У старшего на подбородке пробилась щетина, второй же — совсем мальчишка, лет восемнадцати.

Русские… Наши.

— Можешь поговорить.

— Зачем? — Сглотнул слюну Владимир Александрович чувствуя, как намертво впились в него взглядами пленные.

— Не хочешь? — Удивился Шамиль.

— Зачем? — Повторил вопрос Виноградов. Костяшки пальцев его побелели от фантастического желания с маху врезать ближайшему из спутников чемоданом в висок.

Тем временем, бородач с орденом спустился по ступеням. Подошел к замершему на коленях мужчине постарше:

— Видишь? Офицер! Иди сюда… — Это прозвучало по-русски, почти без акцента.

Виноградов подчинился.

— Здравствуй, брат. — Разговаривать сверху вниз со связанным человеком было неловко и стыдно, поэтому он присел.

— Здравствуйте.

— Малинин? Старший лейтенант? — Припомнил Владимир Александрович первую строку списка.

— Так точно, — голос у офицера оказался чуть хрипловатым. — Командир разведроты.

— Про тебя знают наши?

— Знают. Вроде бы…

— А почему до сих пор не выкупили?

Вопрос был идиотский, но пленный этого не заметил:

— Некому… Родных нет, а остальным плевать.

— Давно у них?

— С первой зимы.

Виноградов не знал, о чем ещё спрашивать. Поэтому он тронул собеседника за плечо и встал:

— Держись! Что-нибудь придумаем.

В это же время бородач нагнулся над вторым пленным и пятерней ухватил его за ухо:

— А твой как фамилия?

Нижняя губа мальчишки задрожала:

— Левченко…

— Домой хочешь? Скажи!

— Хочу.

— Вон, ему скажи… громко!

— Хочу! — Закричал от боли и страха солдат.

Бородач обернулся к Виноградову:

— Слышал?

Потом отпустил покрасневшее ухо и почти ласково выдохнул:

— А вот он не хочет, чтобы ты домой поехал, к маме… Попроси?

Мальчишка поднял на Владимира Александровича мокрое, неживое лицо:

— Пожалуйста… Пожалуйста.

Не зная, куда отвести взгляд, Виноградов посмотрел на крыльцо. Хозяин дома, Шамиль, охрана — все стояли молча, не шевелясь. И только старик в зеленой чалме покачивал головой.

— Ну? Что скажешь?

— Зря вы это все. Зря! Я сделаю все возможное, чтобы ускорить… чтобы привлечь внимание… Но сейчас — не могу.

— Не можешь?

— Мне очень жаль.

— Очень? — Собеседник положил растопыренную пятерню на макушку солдата. Затем молниеносным движением выхватил из-под куртки пистолет.

Никто не успел среагировать — ни Шамиль, ни его бойцы. Поэтому Владимир Александрович в полной неподвижности вынужден был наблюдать за тем, как ствол описывает дугу и упирается в затылок стоящему на коленях мальчишке:

— Смотри! — Хлопнул выстрел, и бледно-розовый фонтанчик обрызгал качнувшегося назад бородача.

Убитый обмяк и уткнулся окровавленным лицом в траву.

Больше выстрелов не последовало, и люди вокруг облегченно зашевелились.

Заговорил хозяин — сердито и возмущенно. Орденоносный командир пожал плечами и что-то ответил, пряча пистолет.

Очевидно, на этот раз все.

Долгих прощаний и проводов не было, но гости во главе со стариком уже направились по дорожке к выходу.

Гвардейцы тоже начали переговариваться нарочито громкими, радостными голосами, похлопывали друг друга по плечам, смеялись.

Шамиль снова замер между Виноградовым и собеседником.

— Эта смерть на тебе, ты понял? — перевел он, показывая на чемоданчик:

— И на этих деньгах.

Владимир Александрович промолчал.

Мимо провели пленного офицера в накинутом на голову мешке.

— Они будут убивать их по одному… Каждую неделю, по пятницам. Снимать на видео — и отдавать в программы новостей, иностранцам. Пока у России не найдется денег, понял?

Шамиль переступил через лежащее на земле тело, и от себя добавил:

— Они это сделают, да…

Пока оттаскивали за калитку труп, Виноградов вместе со всеми стоял во дворе. Потом беспрепятственно прошел в дом, поднялся наверх и в одиночестве сел на кровать.

За окном возник и удалился рев автомобильных двигателей.

Некоторое время Владимир Александрович тупо разглядывал прилипший к ладони чемоданчик — и в конце концов просто закрыл глаза.

Вряд ли Шамиль теперь вернет майору оружие…

Очень хотелось заплакать, но слез не было.

Не было вообще ничего, кроме чужой предсмертной боли.

* * *

Минуты ожидания тянулись долго и тяжело, но к тому времени, когда Владимира Александровича позвали вниз, он уже вполне справился с собой.

Виноградов взял портфель с деньгами и вышел на улицу.

Чтобы спуститься с крыльца, надо было миновать хозяина:

— Э, постой…

Владимир Александрович обернулся. Голос хозяина звучал тревожно:

— Это не я. Это они…

Рядом с дорожкой, в траве, темнело пятно — если не знать, что там кровь, ни за что не обратишь внимания.