Чай из пустой чашки

– Раньше здесь такое случалось? – спросил Тальяферро, не поднимая головы.

– Нет. В других местах. В восточном Голливуде. В северном Голливуде. Уже не помню. – Рукава кимоно хлопнули от ее жеста, словно крылья. – Все говорят, слухи доходят время от времени.

Константин кивнула, прикусив губу, чтобы не рассмеяться:

– Ага. Это тот парень, что в сценарии прыжков с парашютом не смог раскрыть парашют и был найден разбитым вдребезги?

– Конечно нет. – Менеджер посмотрела на нее, как на сумасшедшую. – Как можно перепутать? Тот иглобрюхий умер. Мы все слышали еще об одном. Это произошло в округе Колумбия. Там постоянно неожиданные смерти. – Она снова придвинулась к Константин, взяв ее руку своей костлявой рукой. – Вам следует проверить игровые ресурсы округа Колумбия и проверить эти беспричинные смерти. Жизнь там стоит очень дешево. Это совсем другой мир.

Константин не знала, то ли ей согласиться, то ли сменить тему разговора, но тут из комнаты вышла коронер, следом выскочил и ее оператор.

– … оттого, что снял я, – грустно сказал оператор.

– А я говорю, ничего страшного. Может, сможем вызвать ее материал в суд, там и выясним, лучше ли он твоего. Или нет. Иди. – Она легонько его толкнула.

– Но я знаю, она иногда появляется там в кадре…

– Мы и это уладим. Давай. Иди-иди. – Коронер отпихнула оператора и повернулась к Константин. Это была крошечная женщина, ростом с десятилетнего эскимосского мальчика, Константин знала, это связано с ее религией, что-то вроде Церкви прекрасных малышей. Вера запрещала ее адептам расти. Константин было интересно, что случается с теми, кто утратил веру во взрослом состоянии или, наоборот, обрел ее, когда детство осталось далеко позади.

– Ну, единственное, что я могу утверждать наверняка: парню перерезали глотку еще живому. – Следователь осмотрелась. – И представьте себе, случилось это, похоже, здесь.

– Можно спросить, как? – спросила Константин.

– Как? Классически, от уха до уха. – Следователь пригладила жесткие волосы медного цвета. Они тут же поднялись обратно. – И скорее всего, специально предназначенным для этого оружием. Не местным ржавым барахлом. Возможно, костяным лезвием. Здесь они очень популярны. Или, вернее, не здесь, а там, в виртуальном мире. Они сами все похожи на костяные лезвия. И еще, его определенно убили. Даже если мы не сможем доказать эту версию, парень был обычным тюфяком, пропадающим в ИР. У него просто не хватило бы духу так перепилить себе горло.

Константин скорчила гримасу:

– Отлично. Теперь ты в курсе новостей, которые передадут в течение ближайшего часа.

Коронер помахала в воздухе ручками:

– Да, да, да. Стигматы геймеров. Все знают про парня, которому в игре нанесли ножевое ранение, а выйдя оттуда, он оказался ранен по-настоящему, и ему пришлось наложить шестнадцать швов, как той монахине по телевизору, у которой кровоточили руки и ноги. Это все часть современного механизма производства мифов. Есть люди, которые потеряли свои позиции в ИР, они запутываются в реальностях и калечат себя и других. Но со всеми этими стигматами совсем другое дело – все просто забыли про стигматы сестры Марии, Святой Крови Кого-то Там, которую выставили обманщицей. Добродетельная сестра провернула этот номер, словно фокусник на сцене, прежде чем принять веру. Даже дело было, как она запустила всю эту канитель в публичную Сеть. Будет время, взгляни – восхитительный слог. Настоящие стигматы должны быть extreme ruptura – серьезное психическое заболевание, которого специалисты не регистрировали со времен святой Терезы.

– Которой из них? – спросила Константин.

Коронер усмехнулась:

– Отменно. «Которой из них?» А ведь ты знаешь свое дело. – Она снова засмеялась. – Завтра я пришлю тебе отчет. – Она пошла по коридору, не переставая смеяться.

– Да уж. – Менеджер презрительно фыркнула. – Лучше бы некоторые занимались своим делом, чем смеяться над тем, о чем они и понятия не имеют. – Последние слова она обратила удаляющейся спине следователя, но та не услышала.

– Примите мои извинения, если она задела ваши убеждения, – резко сказала Константин. – В комнату можно попасть как-то еще: через вентиляцию, водопровод, запасные выходы?

Плешетт покачала головой:

– Нет. Никаких.

Константин хотела попросить план здания, когда раздался звук, похожий на ружейный выстрел, – Тальяферро закрыл свой архивер:

– Ладно. Пошли поищем место поинтереснее. Порасспросим клиентов. На парковке.

– Здесь нет парковки, – сказала Плешетт, неожиданно помрачнев.

– Я не говорил о вашей парковке. Поспрашиваем на стоянке в конце квартала, может, там чего знают. – Тальяферро выразительно посмотрел на Константин. – Просторно, есть где побродить.

Константин вздохнула:

– Вначале соберем всех, кто был в том же сценарии и модуле с этим парнем, посмотрим, может, кто помнит, что он делал или говорил, хоть какую-нибудь зацепку по поводу того, что случилось.

Плешетт закашлялась смехом:

– Да вы представляете, сколько это может быть людей?

Константин угрюмо кивнула:

– Начнем с местных. В смысле, местных клиентов. – Она пошла в приемную вслед за Тальяферро.

– Но вы можете взглянуть, что парень делал, когда ему рассекли шею.

Константин остановилась и оглянулась:

– Взглянуть?

– Да. Есть запись наблюдения.

– Наблюдения? – повторила Константин, не уверенная в правильности услышанного.

– Ну да. – Менеджер отвела глаза в сторону. – Думаете, мы тут пускаем всяких иглобрюхих и не приглядываем за ними? Всякое может случиться. Ответственность – это чудовищно.

Константин решила не спрашивать, почему она не упомянула об этой незначительной детали двумя часами раньше.

– А здесь можно посмотреть запись наблюдения?

– Просто посмотреть? – Плешетт была озадачена.

– А что? – Константин пошла к открытой двери, в комнате было слышно, как ДиПьетро и Селестина подшучивали над корреспонденткой.

– Ничего. – Менеджер пожала плечами. – Хотите посмотреть – пожалуйста, у меня в кабинете.

Константин не знала, как понимать забавное выражение личика Плешетт. Может, все вполне закономерно, забавное личико забавного человечка, живущего в забавном мирке, открытом всю ночь напролет. Открытый всю ночь напролет забавный искусственный мирок. Константин об этой профессии знала единственную деталь: ночной менеджер может годами не видеть дневного света. Она не виновата, подумала Константин, протискивая голову в дверной проем клетушки, где ДиПьетро и Селестина трепались с корреспонденткой. Корреспондентка считала, что ничего им не сольет, а они делали вид, будто не знали, что она не собирается им ничего сливать. И всем приходилось делать вид, что они помнят про труп парня.

– Прошу прощения за вторжение, – насмешливо вступила Константин. ДиПьетро и Селестина повернулись к ней одновременно, в своих белых накидках они походили на недоделанных кукол.

– За ним придут. Но прежде, наверное, стоит закончить осмотр и, видимо… – она махнула на тело, – накрыть его.

– Ясное дело, – ответила Селестина и вдруг потрясла перед ней чем-то круглым в пакете. – А что это?

Константин инстинктивно схватила пакет и сразу поняла, что внутри что-то круглое. Голова парня, подумала она в ужасе. Порез, наверное, был столь глубок, что голова оторвалась, когда они снимали с него костюм.

Потом она ощутила металл и поняла, что это игровой шлем парня.

– Молодец, Селестина. – Она сунула шлем под мышку. – А если бы я его уронила, нам бы год потом разные формы пришлось заполнять.

– Что бы ты что-нибудь уронила? Не в этой жизни, – усмехнулась Селестина. Бакенбарды зрительно утолщали ее лицо минимум раза в два, Константин всегда интересовалась, можно ли призвать косметолога к суду за должностное преступление.

– Спасибо за доверие, но в следующий раз лучше пришли посылкой. – Константин пошла в приемную, за ней зашуршало кимоно Плешетт.