Чай с жасмином

Остановиться было особенно сложно, потому что в этот раз адреналин и животную агрессию запустил не азарт, а страх. За Ясю. За то, что она исчезнет за его спиной и… И там очень много всего! И самое лайтовое — мы никогда с ней больше не встретимся. Лайтовое, да. Есть и кое-что пострашнее…

Джана поднимают. Он в накдауне. Трясет головой пытаясь прийти в себя. С глубоким чувством удовлетворения я смотрю на его расхе*аченные сколотыми зубами губы. Мое колено саднит…

Тело трясет.

— Эй, Полевой! — окрикивает меня один из знакомых судей. — Ментов?

— Нет пока.

Мой спаринг сорван. Бл*ть!

Джана держат под руки, он отталкивает эти руки, приходя в себя и сплевывая кровь на пол.

Я стираю свою, текущую из носа, рукавом.

Смотрим с ним друг на друга.

Рядом с ним становится мужчина постарше.

— Меня зовут Айкут.

— Алексей.

Рук мы не пожимаем.

— Алексей, Джан — возвращает свое. Ты препятствуешь. Не надо лезть в чужую семью. Это его жена. Это их дела.

— Короче, как там тебя, — вспоминаю я. — Айкут. Я один раз объясняю, потом будешь общаться со следственными органами. Жасмин — моя жена. По закону.

— По закону — она моя жена!! — встревает Джан.

— Покажи документы. Документы, в которых написано, что она твоя жена.

— У вас документы, у нас — традиции! Выкуп заплачен! Ее семья отдала ее МНЕ.

— Со своими традициями валите к себе на родину. А у нас брак — это закон, регистрация, документы. Жасмин моя жена по закону. Она гражданка России. Ментам попробуй объяснить, что ты ее купил и теперь имеешь какие-то права.

Айкут отстраняет Джана.

— Покажи документы, Алексей.

Вот тут накладочка. Но мне по*ер!

— Документы я покажу следственным органам — и ее и свои, вместе с заявлением о преследовании и попытки похищения. Может, и еще парочку каких заявлений адвокат подскажет написать.

Айкут с Джаном что-то обсуждают на турецком, к разговору присоединяется еще несколько человек.

— Алексей, пусть подойдет женщина. Мы поговорим с ней.

— Моя жена не имеет желания говорить с посторонними людьми.

— Алексей, — подходит ближе Айкут, снижая голос. — Джан согласен на развод. Но ты должен вернуть то, что она унесла из дома.

Ааа… круто придумали!

— С хе*а ли? Это ее драгоценности. Это драгоценности дарили ей ее близкие, чтобы защитить ее, в случае, если Джан окажется мудаком. Случай на лицо! — развожу руками. — Джан к этому золоту никакого отношения не имеет. Он его не покупал. Его ему не продавали, не дарили. Это собственность моей жены.

— Муж решает — забрать или нет ее золото, когда развод.

— Так Я муж, и я решил: золото останется у нее. Еще вопросы есть?

— Алексей, это золото давно продано. До того, как она вышла с ним из дома.

— Кем продано? Хозяйка никому ничего не продавала. Где документы о продаже, опись?

— Хозяйка… — со злым сарказмом снова сплевывает на пол кровь Джан.

— Вопрос не решен, Алексей, — смотрит на меня исподлобья Айкут. — Если тебе ценна собака — верни ее ошейник. Иначе…

— Полевой! — снова окрикивают меня, собравшиеся недалеко судьи. — Ну, что там?

— Вызовешь ментов, сядешь за драку. Ты ударил первый. Ты спортсмен. Так? — смотрит на меня Айкут с вызовом. — Мы тоже будем писать заявление. Человек, — кивает она на Джана. — Зубы потерял. Считай увечье. Камеры записали.

— Лех, не надо… — перешептываются пацаны. — Пусть валят отсюда.

— Леха, не вздумай, — встает рядом Миха. — Сейчас — не вариант. Нас всех заберут. Пока будут выяснять… Кто-то из их людей может увести Ясю. Машка, конечно, «боец», но она не вывезет.

Да, Яся как ягненок. Пойдет на заклание, как только потеряет пастуха. Пока, к сожалению, так. Она конечно пыталась сопротивляться, я видел. Но моя женщина не умеет сопротивляться мужчинам. Из ее сознания выжгли такой функционал.

— Если еще раз к ней кто-то приблизится… напугает… — смотрю на Джана. — Я тебе не зубы, я тебе кости все переломаю. В следующий раз не под камерами. Никакого золота не хватит здоровье вернуть.

— Отдай ошейник и можешь забирать себе эту…

— Минута у вас, чтобы свалить! Потом, вызываю ментов и буду топить.

— Вопрос не закрыт. Алексей. Полевой.

Разворачиваются, уходят.

Мои плечи расслабляются.

Да, не закрыт вопрос! Нужно что-то делать.

— Полевой! — кричат мне в микрофон. — На татами!

Бл*ть!!

Беру Ясю за руку и иду к судьям. Они что-то бурно обсуждают.

Один из них муж той самой Татьяны. И она стоит рядом с ним, сверля меня взглядом.

Сажу Ясю в первом ряду в нескольких метрах от меня. Она в ступоре. Почти не моргает. Только губы дрожат.

— Будь здесь, — ловлю на секунду ее губы. — Чтобы я видел.

На ее лице остается моя кровь. Стираю. Целую еще раз. И опять стираю кровь.

Оживая Яся протягивает мне влажную салфетку.

Выхожу на татами, по дороге вытирая лицо. Там уже стоит мой противник — кикер.

По сути, я прервал бой, сбежав за мгновение до его окончания. И решения у судей может быть три.

Еще один раунд. Технический подсчет очков. Или дисквалификация.

Технически — я победил. И должен идти в финал.

Мы переглядываемся с противником, ожидая решения.

К учредителю подходит Татьяна, оттаскивает его и что-то шепчет. Он хмурится, но она опять настойчиво ему что-то говорит. Он недовольно кивает. Возвращается к судьям и спор становится жарче. Она с ядовитой ухмылкой смотрит на Ясю, потом на меня.

Вот, сука.

Один из судей выходит к нам.

— Полевой — дисквалификация. Разин — финал.

Ясно…

— Хочешь брать банк, — бросает мне Татьяна, проходящая мимо, — будь послушным мальчиком.

Игнорирую.

Моя голова болит не об этом.

Как-то все неправильно пошло…

Расстроенно сажусь рядом с Ясей. Беру ее за руку, поглаживая пустой безымянный пальчик. Придется обойтись колечком поскромнее.

— Леша… прости… — виновато смотрит она.

— За что?

— Моя вина! — ее губы дрожат, слезы опять начинают бежать по щекам.

— Ну, какая еще «твоя вина»?!