Чайка по имени Джонатан Ливингстон
Шрифт:
Однажды, отдыхая на берегу после разучивания бочек, исполняемых со сложенными крыльями, он снова вспомнил Землю.
— А где все остальные, Салливан? — молча спросил он своего инструктора, уже привыкший к телепатическому общению, которое заменяло здешним чайкам обычные крики. — Почему здесь нас так мало? Ведь там, где я когда-то жил…
— …были тысячи и тысячи чаек. Я знаю. — Салливан покачал головой. — Единственный ответ, который приходит мне в голову, это то, что ты, похоже, птица редкостная, одна на миллион. Большинство из нас продвигались вперед очень медленно. Мы переходили из одного мира в другой, который почти ничем не отличался от прежнего,
Он раскинул крылья и повернулся лицом к ветру.
— Но ты, Джон, — сказал он, — сразу научился многому, и тебе не пришлось жить тысячу жизней, чтобы попасть сюда.
Они снова поднялись в воздух и продолжили тренировку. Сделать многовитковую бочку в построении не так-то просто, ведь в перевернутой фазе Джонатану приходилось думать вверх ногами о том, как надо изогнуть крыло, чтобы его движение оставалось в полной гармонии с полетом инструктора.
— Давай попробуем еще раз, — снова и снова повторял Салливан, — еще раз. Вот наконец, — Хорошо, — и они перешли к отработке перевернутой мертвой петли.
Как-то вечером чайки, не участвовавшие в ночных полетах, стояли кучкой на берегу и размышляли. А Джонатан, набравшись мужества, подошел к Старейшине чаек, который, как поговаривали, вскоре должен был улететь в высшие миры.
— Чьянг, — начал он, слегка волнуясь.
Старая чайка посмотрел на него своими добрыми глазами.
— Да, сын мой? — Годы жизни не лишили Старейшину сил, а только укрепили его. Он летал лучше всех в Стае и обладал знаниями, о которых другие едва начинали догадываться.
— Чьянг, ведь этот мир — вовсе не рай, правда?
В лунном свете был видно, что Старейшина улыбнулся.
— Ты снова учишься, чайка Джонатан Ливингстон, — сказал он.
— А что происходит дальше? Куда мы идем? Рая вообще нет?
— Нет, Джонатан, места под названием рай не существует. Рай находится вне пространства и вне времени. Рай — это достижение совершенства. — Он умолк. — Ты ведь очень быстро летаешь, правда?
— Я… я люблю скорость, — растерянно пробормотал Джонатан, но его охватила гордость, что Старейшина заметил его успехи.
— Ты начнешь понимать, что такое рай, Джонатан, когда познаешь совершенную скорость. Это не тысяча миль в час, не миллион и не скорость света. Потому что любое число кроет в себе некий предел, а совершенство не знает пределов. Совершенная скорость, сын мой, это значит быть там, где пожелаешь.
Чьянг вдруг исчез и через мгновение появился футах в пятидесяти, у самой кромки воды. Затем он снова исчез, но в ту же секунду появился рядом с Джонатаном.
— Это забавно, — сказал он.
Джонатан был поражен. Он забыл про рай.
— Как ты это сделал? Что ты при этом чувствовал? А далеко можно так летать?
— Ты можешь отправиться в любое место или время, в какое
только пожелаешь, — ответил Старейшина. — Я побывал во всех местах и временах, о которых мог только подумать. — Он посмотрел на море. — Странно все это. Чайки, которые хотят просто путешествовать и жертвуют ради этого совершенством, летают медленно и привязаны к одному месту. А те, кто отказывается от путешествий ради совершенства, могут в то же мгновение попасть куда угодно. Запомни, Джонатан, рай находится вне времени и пространства, потому что пространство и время абсолютно не имеют значения. Рай — это…— А ты можешь научить меня так летать? — голос Джонатана дрожал от желания познать неведомое.
— Конечно, если ты хочешь этому научиться.
— Очень хочу. Когда мы можем начать?
— Прямо сейчас.
— Я хочу научиться так летать, — повторил Джонатан, и его глаза блеснули необычным светом. — Скажи, что мне надо делать?
Чьянг заговорил медленно, внимательно вглядываясь в молодую чайку:
— Чтобы летать со скоростью мысли в любую точку пространства, — сказал он, — ты прежде всего должен понять, что ты туда уже прилетел…
По словам Чьянга, все дело заключалось в том, что Джонатан должен был перестать видеть себя существом, заключенным в теле, ограниченном сорока двух дюймовым размахом крыльев, возможности которого можно построить на диаграмме. Все дело было в том, чтобы понять, что его истинная совершенная сущность жила подобно ненаписанному числу, одновременно повсюду во времени и пространстве.
День за днем, начиная еще до рассвета и заканчивая далеко за полночь, Джонатан упорно работал над собой. Но несмотря на все его усилия он ни на перышко не сдвинулся с места.
— Забудь о вере! — раз за разом повторял Чьянг. — Для того, чтобы летать, тебе нужна не вера, а понимание полета. И здесь то же самое. Попробуй еще раз…
И вот однажды, когда Джонатан как всегда, пытаясь сосредоточиться, стоял на берегу с закрытыми глазами, он вдруг понял, о чем ему так долго говорил Чьянг.
— Да это же истинная правда! Я и есть совершенная чайка, не знающая пределов и ограничений! — Его охватила буйная радость.
— Отлично! — сказал Чьянг, и в его голосе звучала победа.
Джонатан открыл глаза. Они со Старейшиной стояли на абсолютно чужом берегу — там деревья спускались до самой воды, а на небе горели два желтых солнца.
— Наконец-то ты понял, — продолжал Чьянг. — Но тебе придется немного поработать над самоконтролем…
Джонатан был поражен:
— Где мы?
Явно не придавая значения необычности окружающего мира, Чьянг, не задумываясь, ответил:
— Очевидно, мы на какой-то планете с зеленым небом, входящей в систему двойной звезды.
Джонатан радостно вскрикнул, издав первый звук с тех пор, как покинул Землю:
— ПОЛУЧИЛОСЬ!
— Ну, конечно, получилось, Джон, — сказал Чьянг. — Всегда получается, когда знаешь, что делаешь. Теперь насчет самоконтроля…
Когда они вернулись, уже стемнело. Другие чайки смотрели на Джонатана с благоговением, они видели, как он исчез с того места, где так долго стоял в неподвижности.
Но уже через минуту он прервал их поздравления.
— Я же здесь новичок! Я только приступил к занятиям. Это мне надо у вас учиться!
— Я удивляюсь этому, Джон, — сказал Салливан, стоявший рядом с ним. — У тебя меньше страха перед новыми знаниями, чем у любой из чаек, которых я видел за десять тысяч лет. — Стая замолчала, а Джонатан смущенно переступил с ноги на ногу.