Чайка

– Что, черт возьми, здесь происходит, абордажный лом с хреном вам во все дыры 333 раза, потные пожиратели рыбьих потрохов, мать ваша каракатица!? – заорала я.

Петь прекратили. Пираты разом обернулись на меня, и я видела ужас и страх в их глазах. Во всех глазах кроме одних – черных, как смоль, наглых, дерзких, пышущих ненавистью и пренебрежением.

Все оцепенели и молчали, а я примагнитилась к его глазам, отчаянно желая отвести взгляд, да не могла. Тугой комок с болью начал подниматься к горлу, гонимый частыми ударами сердца. Удушливая волна паники прошла сквозь тело, оставив мелкую дрожь.

Наверное, это чувствуют, когда умирают – боль, страх, тоску, потому что сейчас я умирала. У меня больше нет сил на чувства, на эмоции. Я устала все время бороться и проигрывать. Наверное, с ним – это единственно возможный исход. Любить его нельзя, не любить я не смогу. Как ни крути – я, так и так проиграю.

Осознание безвыходности ситуации, как ни странно, придало мне сил. Ну, вроде, как терять мне нечего – все равно итог один, поэтому я с каким-то жутковатым удовольствием отпустила цепи, и на волю вырывались все мои самые страшные демоны – безразличие, бессердечность, безжалостность.

Я сжала кулаки и со сталью в голосе спокойно произнесла:

– Всем смирно! – пираты вместе с демоном неуклюже выстроились на палубе, - Зачинщики – шаг вперед! – Раварта кривенько шагнул по направлению ко мне, - Чака, Плут, этого связать и в трюм на губу. Остальные по местам! Держать к ветру! Арест на ром на месяц, карамба!!!

Два пирата очень аккуратно взяли демона под руки, толи боялись, что он им наваляет, как в драке полчаса назад, толи из солидарности, мол, пили вместе, а отдуваться ты один будешь, и повели в трюм. Когда Алекса проводили мимо меня, он резко дернулся в руках моряков и начал явно театрально орать и кривляться:

– Освободите мои плавники, я хочу выпить еще, бушприт твою в компАс, тысяча вонючих китов!!!

Я равнодушно скосила на этого шута глаза, даже не повернув головы. Почему-то стало еще больнее и противнее.

– Фортуна, - так мои моряки часто называли меня помимо прозвища – Чайка, - он слишком много рома принял на борт, - попытался оправдать его Плут, виновато пожав плечами.

Но Раварта не сдавался:

– Заткнитесь!!! – орал он, как умалишенный, - Пошли вы все к черту, кучка тухлых моллюсков!!! Катитесь к Дейви Джонсу!!!

Я проводила его взглядом, и очень постаралась задушить внутри себя снова чуть колыхнувшиеся чувства.

Мне на все это наплевать и точка.

Часть III. Калипсо. Глава 1.

Всегда быть рядом не могут люди, всегда быть вместе не могут люди.  Нельзя любви, земной любви пылать без конца.  Скажи, зачем же тогда мы любим, скажи, зачем мы друг друга любим?  Считая дни, сжигая сердца…  Леонид Дербенев.

Александр Раварта.

Солнце стремительно поднималось вверх, бросая на волны золотистый отблеск, а куда ни глянь, была тишина и синее-синее море, такое спокойное и гладкое, что все вокруг казалось каким-то выдуманным, будто во сне.

Наш бриг легко скользил по зеркальной глади, которая четкой линией горизонта переходила в бескрайнее небо с перистыми розовато-рыжими от рассвета облаками.

Я вышел на палубу, и на мгновение залюбовалась пейзажем. За почти неделю моего пребывания в трюме, глаза устали от полутонов и мрачности. Сейчас же на душе было легко, и сердце стучало размеренно.

Шумно втянув ноздрями свежий морской воздух, я с удовольствием размял шею, ноги и руки. Распрямил спину, подставляя лицо ласковому утреннему солнцу. На мгновение даже зажмурившись от наслаждения.

Но сюрреалистическому самообману было не суждено продлиться долго. Сколько бы я не пытался спрятаться все глубже в дебри собственной лжи, но реальность жестко напоминала о себе. Так и сейчас повернув голову, я буквально впился взглядом в до боли знакомый силуэт.

Она стояла за штурвалом, сама, управляя кораблем, гордо вздернув подбородок и пристально вглядываясь за горизонт. А память уже подкидывала совсем другие картинки.

Джая, одетая в цвет ночи, завернутая в кружево луны… Волосы разметались по подушке, на щеках лихорадочный румянец, а ее сапфировые глаза смотрят прямо, жадно…. Я никогда не видел в женщине столько страсти.

Судорожно выдохнув, я пошел принимать утреннюю вахту. И очень порадовался просторным шароварам, сшитым на восточный манер, потому что мысли мыслями, а тело отреагировало на пиратку конкретно и без вариантов.

Как меня угораздило так влипнуть? Точно знать, что ночь первая и последняя, но вспыхивать от одного только взгляда на эту женщину и со сладкой дрожью вспоминать каждое мгновение?

А то, что та совместно проведенная ночь больше не повториться, она дала понять совершенно точно. Только я ничего не понял. Сколько бы, не ломал голову пока сидел в трюме, но так и не понял.

Сначала я бесился, убеждая себя, что она мне не нужна, и плевать я на нее хотел. Потом искал те разгадки и равнодушие у себя внутри, которые, как мне казалось, должны были прийти после секса с ней. Но не находил.

Я по-прежнему хотел ее и только ее.

Но если с телом вообще всегда все просто и понятно, то вот с моим неугомонным сердцем были проблемы. Я слишком любил эту женщину, чтобы спокойно абстрагироваться от ощущений, забыть о них и не реагировать. И слишком опустевшей казалась мне моя душа, если удавалось не думать о Джае, хотя бы какие-то редкие минуты. Все время хотелось вновь увидеть, услышать, потому что это значило — коснуться.

На горизонте мелькнула черная точка, и я понял, что мы на месте. Остров Босых Ног в западных водах моря Храбрецов встречал нас. Вторя моим мыслям, на мачте закричал юнга:

– Земля!!! Земля!!!

– Господа, курс на остров, - услышал я знакомый голос.

– Бриг идет левым галсом, 120 румбов к ветру! – ответил ей рулевой.

– Уволиться под ветер! Курс 19 румбов!

– Уволиться под ветер! Курс 19 румбов! – повторил приказ рулевой.

– Слыхал я однажды, - я обернулся на голос. Рядом со мной присели на бочки несколько пиратов из команды, - Что вовсе это никакой и не остров, - начал стращать всех Шляпа.

– А что ж тогда?
– ухмыльнулся Кот.

– Саратан, – очень загадочно и тихо произнес пират.

– Чеее??? – скривился Кот.

– Саратан, - так же, словно по секрету, повторил Шляпа, - Поговаривают, что моряки, которые причалили к неведомому острову и осмелились ступить на него – обязательно погибали. Якобы, не остров это, а огромный кит, который пытается ухватить себя за хвост, но не может. Чудище погружается в море и губит всех, кто на нем!

Я оглянулся на Кота. Тот сидел, в прямом смысле слова, с открытым ртом.