Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
— Давай по-другому малость, — Бескудников догадался, когда Рябинин закончит, — у Катая предложение было… вроде там и меняться получалось и у этого стада, — он махнул рукой в сторону комендатуры, — будто ощущение всеобщей мобилизации… Костян, чего ты там рассказывал про мосты и дороги?
— Ничего особенного, — Костя достал из кармана камуфлированной куртки упаковку мятных леденцов и закинул одну шайбочку в рот. Упаковка тут же была расхватана окружившими его коллегами, — у нас, в Вологде, когда «семёра» [56] «клиента» теряет, то не носится, как угорелая, по всему городу, а тихо-мирно встаёт около основных мостов…
56
Семёра — ОПУ (оперативно-поисковое управление), осуществляющее наружное наблюдение,
Бескудников нетерпеливо закивал:
— Они почти все в центр ведут… из разных районов…
— Всё верно… Как правило, если «потеряшка» в движении, то его через час-полтора засекают, — Костя, оглядывая коллег, выдержал паузу, — и всё.
— Так ведь здесь мост только один, ну, конкретный, — не до конца понял Костину мысль Гапасько, — и «романовский» [57] ещё…
— Зато блокпостов сколько хочешь, — продолжил свою речь Костя, — осталось только выбрать основные и ждать… Морды мы знаем, машины, примерно, тоже… Когда-нибудь нарисуются, тут и примем.
57
Романовский мост — мост-тоннель, на проспекте Победы в Грозном. В 1996 году под ним взорвали машину с генералом Романовым.
— «Когда-нибудь»… Ни ОМОН, ни «Визирь» с тобой на блоке неделями сидеть не будут, — резонно заметил Рябинин, — имей в виду…
— Я об этом думал… схема чуть-чуть длиннее получится, — Костя не выглядел смущенным — определим штук шесть блоков… с утра нас по одному разбросают и денёк там тусуемся… Смотрим кто через них ездит, «наших» срисовываем и фиксируем… Дней через десять будет понятно, где они чаще отсвечивают… тогда уже можно будет засаду выставлять…
— Долго… — Бескудников разочарованно оглядел оперов, — а если они вообще загасились?
— Я просто предложил… — пожал Костя плечами, — может у кого другие есть предложения…
Других предложений не было. Мыслительные процессы отражались на лицах парней, Гапасько для стимулирования даже почесал в затылке.
— Идёт… — за всех решил Рябинин, — всё равно пустота одна пока… а Тимур по-крайней мере к убийству видеозаписью железобетонно привязан… Давайте по дням распределяться… кто на блокпост, а кто верноподданнические чувства демонстрировать.
Верноподданические чувства пришлось демонстрировать нескоро. Следователю Магомеду, готовому к проведению следственных действий, Мишей Кутузовым было предложено «мальца обождать». В нынешней ситуации Миша был не волен без санкции Слюняева участвовать в каких-либо мероприятиях, касаемых Мальсагова.
Подполковник же, уехав в Ханкалу, велел без него ничего не предпринимать. В свою очередь он обещал по возвращению взять на себя всю организацию обеспечения проверки показаний на месте происшествия. Магомед, на предложение Кутузова, недовольно буркнув: «потом будете сами за мной бегать», взял себе небольшой отпуск на несколько дней и уехал в родной Дербент.
По этой причине последующие дни, оперативники старались использовать с максимальным КПД. Катаев с Рябининым прикинули восемь основных блокпостов, более или менее имеющих стратегическое значение. Конечно, это было много, но и после общего собрания к снижению количества прийти не удалось. Вероятность появления «клиентуры» высока на любом из них. С учётом того, что оперативников насчитывалось тоже восемь, о полном перекрытии и речи быть не могло. Как минимум, один опер оставался дежурить и ещё паратройка должна «отсвечивать» перед ясными очами руководства.
Конечно, можно было привлечь кого-нибудь из отдела МОБ, но те работали по своему плану. Жгли бензиновые мини-заводы, трясли рынки и периодически отправлялись на усиление постов по охране периметра. При таком графике ни на одного из них нельзя было рассчитывать. ОМОН тоже в расчет не брался — сидеть часами на горячем и пыльном посту наблюдения, да ещё и постоянно мониторить людей и машины, бравым парням, работающим по схеме «Бей-беги», было бы невмоготу.
И общее собрание решило: за пару-тройку дней самим оттусить на отмеченных блоках, на местах определить самые перспективные и, после этого уже в плотном формате, выставляться на местах наиболее вероятного появления фигурантов.
Катаева в первый день закинули на блокпост в Староремесленном районе. Расположен он был на шоссе — единственной транспортной артерии, связывающей северо-западный пригород с Грозным.
Местные жители прозвали этот блокпост «коммунистическим»: вместо российского флага над ним развевалось алое полотнище с серпом и молотом. Парни, Петрозаводский ОМОН, оказались беспроблемными и компанейскими. Попытавшемуся объяснить
цель своего присутствия на блоке Катаеву, они просто махнули и определили идеальное для наблюдения место — маленький закуток между плитами и мешками с широкой бойницей, куда упиралась любая машина, лавирующая по «змейке»: Для фиксации номера и лиц за рулем этого было предостаточно. Из опасения, что и у этих омоновцев, Тимур может быть агентом, либо «дилером», Костя его фотографию, любезно напечатанную с видеоизображения Сашей Лавриковым, показывать не решился.Первые два часа сидения прошли относительно легко. Машин было немного, да и воздух ещё не прогрелся. Однако, где-то к обеду, когда солнце вошло в зенит и поток транспорта увеличился втрое стало по-настоящему тяжело. Приходилось всё время стоять, чуть пригнувшись, около бойницы, потому что машины шли одна за другой и пропускать никого было нельзя. Глаза от постоянного всматривания заслезились и воспалились, а ноги, даже периодически разминаемые, затекли. Прихваченная с собой бутылка холодной минералки моментально нагрелась и освежаться ей стало невмоготу. Представлялась ассоциация с мочой, в связи с этим начались забеги «до ветру». Потом захотелось жрать. Обращаться к бойцам, тащившим на посту службу, Косте было неудобно, к тому же они каждые два часа менялись и после обеда дежурили уже не те, с которыми Костя познакомился утром. Сглотанное еще утром, на голодный желудок «Рондо», только усилило чувство голода.
Бронежилет и разгрузка, создававшие дополнительный довесок на позвоночник, давно валялись в углу закутка. Но и это помогло лишь отчасти. Самое тяжелое в этом ожидании было полное отсутствие, не только нужных, но и других, представляющих оперативный интерес, автомашин. В основной массе это были разнокалиберные маршрутки, набитые женщинами и стариками, «убитые» «жигули» и «волги», военные грузовики. Несколько раз проскакивали легковушки с молодежью, но никого, даже отдаленно напоминающих фигурантов с видеозаписи, Костя не заметил. Омоновцы из Карелии, подтверждая статус установленного на крыше блокпоста стяга, мзду с водителей не брали. А может быть Костя, изолированный от них, в конуре на переднем крае, этого не видел.
Часам к четырем дня, когда полуторалитровая бутылка минералки была частично выпита и вылита на голову, стало совсем худо. Солнце перелезло на другую сторону дороги и немилосердно било через щель наблюдения прямо в глаза, а поднятая с дороги тяжелая пыль забивала носоглотку. Сплёвывалось уже вязкой серой слюной, голова кружилась, ноги гудели.
Наконец, за Костей приехала «буханка» из Центра Содействия. Рулил Ваня Гапасько, из резервных в автомобиле находился лишь Серёга Липатов. Двое омоновцев, выделенных Куренным, сидели на прикрытии сзади. Запрыгивая на сиденье, Костя обнаружил там горизонтального Поливанова. Вид у Ваньки был настолько мученический, что Катаев просто подвинул его ноги и присел с краю. Поливанов тусовался на блокпосту, расположенном около «романовского» моста. Дислоцировался на нем ОМОН из какого-то подмосковного города. Мнительные «подмосквичи» посчитали Поливанова особистом, приставленным на пост для негласного надзора за ними и ни в какую не хотели пускать его без официальных бумаг, позволяющих находиться на режимном объекте. С горем пополам Рябинин и Поливанов втолковали омоновцам, что если бы опера и были засланными, то уж точно все бумаги у них соответствовали. Дело дошло до командира, который чуть поломавшись, соблазнился перспективой получения с первой «гуманитарки» бочонка вологодского масла и милостиво разрешил нахождение Поливанова на блокпосту. Правда, место ему определили не такое «валютное» как Катаеву, а просто, на открытом пространстве, сразу же за блокпостом. И тусил там Ваня, почти семь часов на солнцепеке, с хорошей долей вероятности словить «подарок» от снайпера, лишь изредка скрываясь в тени бетонной стены. Однако его район, был довольно интересным и Ване удалось записать с десяток подозрительных машин. Однако, нужных или с разыскиваемыми лицами, он так и не узрел. Всё это Поливанов рассказал лёжа, не поднимаясь с сиденья. Мероприятия, изначально казавшиеся пустяковыми, по нагрузке, нервной и физической, переплюнули все остальные.
Другие наблюдатели первого дня — Долгов, Кочур и Бескудников, собранные с блокпостов после Катаева и Поливанова, также выглядели неважно, вызывая в памяти словосочетания «выжатый лимон» или «пьяный марафонец». Информации у всех троих было с гулькин нос, а менее усидчивый Бескудников, пялясь в боковое стекло, что-то бухтел.
Сквозь шум дороги и работу двигателя слышалось: «порожняк», «борода» и «в жопу». Последнего с блокпоста на Жуковского забрали Рябинина. Тот, в пику всем, чувствовал себя отлично и выглядел бодрячком. Его жизнерадостный настрой операм не передался, а наоборот усилил общее раздражение. Но Серёга рассказал о результатах своего бдения и весь негатив прошедшего дня сняло как рукой.