Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Посвящать в авантюру мероприятия майора Лаврикова не стоило. Мог заартачиться и не поехать. Из входного проёма вывели ряженого в «комок» и с завязанными глазами Сейфуллу.

— К нам! — шедший перед задержанным и конвоирами, Долгов указал на оперской УАЗик.

Степенный Магомед подошел с эмоциональным Бескудниковым. Накрытый постоянным словесным потоком, что-то скороговоркой ему объясняющего, оперативника, он, не пытаясь уточнить детали, полез в омоновскую «буханку» с зажатым под мышкой пухлым портфелем.

Рябинин появился минуту спустя, на своем УАЗе, лихо вывернув из-за угла жилого корпуса. В кабине, кроме него, находилось ещё двое омоновцев, толком не проснувшихся после суточной смены на «Скале». Их поднял Малдер, рассчитывая, хоть как-то увеличить численность групп огневой поддержки. Да и вместо двух автомобилей, лучше три. Спонтанная погрузка неуловимо переросла в чёткое тактическое действие.

Малдер, матюгами и замахами, распределил всех по местам, сформировал колонну и, прыгнув на переднее сиденье «буханки», отдал команду на выезд. По рации он вышел на связь с Луковцом, который отстегнул «Урал» со своим отделением от перебрасываемых подразделений, заблокировав локальный район проведения следственного действия. Всего в его распоряжении находилось с десяток бойцов, но он заверил, что до прибытия «малдеровских», ничего форс-мажорного не произойдет.

УАЗы на высокой скорости летели к рынку, зло и нервно бросаясь на тормозах, если попадалось какое-нибудь препятствие. Рябинин зацепил передним крылом отъезжающую от обочины маршрутную «газель», но, не обращая внимания на скрежет сминаемого металла, гнал дальше. Выскочивший было из маршрутки водила, даже не успел воздеть в праведном гневе руки (он не был виновником — своевременно подал знак «по-воротником»), как моментально успокоился, увидев удаляющийся, но такой реальный ствол РПК, направленный в его сторону сидящим на прикрытии, Долговым. Один раз мини-колонне пришлось выскочить на тротуар — навстречу с рынка на Жуковского шла тройка БТРов. Подпрыгивая и вздыбливаясь на неровностях асфальта, лавируя между деревьев и разбегающихся людей, оперативная бригада, наконец, вывернула к одной из подъездных к рынку улиц.

Работающий «Урал» стоял прямо в проезде к рынку. Из-за него, к выскакивающим из УАЗов, спешило двое бойцов в масках.

— Малдер! Давай своих по левому краю! — голосом Луковца закричала одна из «масок», — Серый! Трех-четырех человек, вон в ту кафешку поставь! В темпе, мужчины!

Еще не отошедший от масштабных маневров бронетехники, торговый люд держался от бойцов, блокирующих вспомогательный въезд на рынок, подальше и встревать не собирался. «Уличная» началась.

* * *

Блокпост 12:00

Вернувшийся с очередного сеанса связи Саша сообщил, что подорван УАЗ, есть один «трехсотый», четверо «двухсотых». Идет «зачистка» района.

— До наших не дозвался? — дурея от жары, поинтересовался Костя.

— Там такой гомон в эфире стоит… — Саша покачал сферой, — и пытаться не стал. Погоди, вроде клиент…

Он взял лежащий на кромке стены бинокль. Костя сидел на ведре, привалившись спиной к стенке. Мысли были только об одном — быстрей бы вечер, чтобы безумная жара, схлынув, позволила расплавленным мозгам собраться. Сейчас он уже не думал о Тимуре, захвате, подрыве. Действия перешли в разряд автоматических. Выход-досмотр-отход. Саша, в целом, выглядел получше, но и его спецназовское здоровье давало трещину. Вот и сейчас, попялившись в окуляры, он опустился рядом с Костей на корточки.

— Маршрутку смотреть будем? — скребнув шлемом по бетону, повернул он голову.

— Без нас досмотрят по всей строгости закона, — намекнул Костя на второй рубеж блокпоста, где стояли омоновцы, — да и наши люди в булочную на маршрутках не ездят.

За последующие минут сорок они тормознули лишь «Ниву» с двумя молодыми, катаевского возраста, чеченцами. Судя по документам, проживали они в Исти-Су, пригороде Гудермеса. Ехали с рынка домой.

Один из бойцов «Витязя» притащил на пост своему командиру пару армейских пайков, однако, при такой духоте есть совсем не хотелось. Еще минут через десять пришел омоновец и передал от Димы две бутылки запотевшего «Нарзана». По прилипшим комочкам земли Костя понял, что стратегический запас минералки бойцы блокпоста хранят где-то глубоко в недрах земного шара.

— Смотри не простынь, — предупредил Саша, наблюдая как опер переводит холодный «Нарзан» внутрь, за шиворот и на голову, — а то пневмонию с такого перехода на раз зацепишь.

Спецназовец стоял, выложив локоть на кромку плиты, вполоборота к дороге. Лениво поводя головой, Саша на секунду замер. Затем поднял к глазам бинокль. Костя, закинув голову, смотрел на него, ожидая реакции.

— Слышь… — Саша улыбнулся и опустил оптику вниз — по ходу Рябина не утерпел… Сам к нам прется.

Костя поднялся — действительно, в клубах пыли приближался УАЗик.

— Дай-ка… — протянул он руку к биноклю. Саша сунул ему прибор и, отстегнув ремешок шлема, сделал несколько расслабленных глотков из бутылки:

— Пойду встречу… Хех… С хлебом-солью.

Костя смотрел в окуляры на покачивающуюся уазов-скую морду, однако, за бликующим лобовым стеклом не мог различить лиц водителя и пассажиров. Правда, в верхнем углу на водительском козырьке белела какая-то табличка, рассуждая по логике, своего рода вологодская «опознавашка». Скорее всего, «Грозэнерго» или «Грозсвязь». Но все-таки что-то его смущало. Во-первых, не должно здесь быть Рябинина и парней, во-вторых, что-то тревожное вдруг заворочалось, заупиралось под сердцем. Костя не мог отдать себе отчет, зачем он так делает, губы произнесли сами:

— Саша не выходи… Погоди…

«Визирь», почти вышагнувший за плиту, остановился и, недоумевая, посмотрел на оперативника. Костя молчал, не отрываясь от оптики.

Расстояние от блокпоста до УАЗика становилось все меньше. Теперь Костя знал уже точно, что это, как минимум, не их машина. Вологодские УАЗы представляли собой списанные «ведра», как выражался Юра Окунев, из «зеленого ряда», здесь же уверенно пер новенький «Хантер». Еще, в память Кости, иголкой ткнулась матерная реакция Беса на какой-то важный момент в «покаянке» Бекхана… Вот только какой…

«Грозсвязь», прочитал он надпись на козырьке и тут же вспомнил: «он хвастался, что все блоки проезжает в форме… и с «Грозсвязь». Уронив бинокль на землю, Катаев катнул маску из-под сферы до подбородка:

— Работаем, Саша!..

Ему хотелось добавить «это они», но в последний момент, полудетский страх быть осмеянным в случае ошибки, снял слова с языка.

Саша, не говоря ни слова, расчетливым движением застегнул сферу и что-то бормотнул в гарнитуру радиостанции. Выходивший на рубеж остановки, Костя не расслышал. Изображая ленцу, присущую армейско-милицейским подразделениям, несущим службу на блокпостах, он, стараясь унять противную дрожь в коленях, поставил одну ногу на фундаментный блок.

УАЗ, сбросивший скорость, пошел по «змейке». Костя, чувствуя спиной, прикрывавшего сзади Сашу, шагнул с останавливающим жестом. Сквозь замызганное стекло он разглядел, вначале незнакомое, молодое лицо в милицейской кепке и, вскинутые к ее козырьку пальцы. Большинство «федералов», в особенности ментов, проезжая через блоки, таким жестом приветствовали дежуривших бойцов. Те, в свою очередь, завидев открытую славянскую улыбку, пропускали транспорт беспрепятственно. Вот и сейчас, мелькнула у Кости дурацкая, но, вроде снимающая все проблемы, мысль: «Ошибся!» Однако через боковое стекло, остановившегося УАЗа, он уже узнал рядового российской армии Мешкова Родиона Маратовича. Темные усы и впалые щеки старили его лет на пять — семь, а сержантские лычки на серой милицейской форме довершали образ заурядного «пэпса» из какого-нибудь железножопского СОМа. Рядом с ним, тоже в ментовской форме, сидел плотный, гладковыбритый парень. Ему, конечно, было далековато до светлого милицейского образа, но в компании с Тимуром-Родионом, да на служебном «козле», смотрелся он вполне органично.