Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
Серёга, ни на кого не глядя, осмотрел уходящий в темноту купол палатки. Тяжело, словно постарев, встал.
— Я скажу… — Тимур поднял голову на Серёгу — тебе одному… других не надо…
Саша молча смотрел на Рябинина, ожидая только его реакции. Костя неожиданно почувствовал облегчение. Оперская сущность на время покинула его. Колоть «духа», вытягивать из него крупицы информации, составлять и анализировать не хотелось. На хер. Пусть всё кончится, как кончится.
— У тебя есть пять минут… — словно перевернув склянку песочных часов, обронил Рябинин, — и чистосердечное,
Саша, приобняв Катаева за плечи, подтолкнул его к выходу. Попав рукой в разрез полога, опер вышел на свежий воздух.
Сзади скрипнули кроссовки под Сашиным центнером. Рябинин и Тимур остались одни. Время пошло.
— Слышь, Саня… — от хлынувшего потока свежего воздуха Костя слегка поплыл, а может, сказался сброс груза принятия решения — я до умывальни схожу… Что-то душно…
— Давай… — ухмыльнулся Саша, очевидно, подумав о чём-то другом — а я пока до бани прошвырнусь…
Более не задерживаясь, Костя побрёл к источнику холодной воды. Саша, что-то втолковав дежурившим около палатки бойцам, быстрым ходом молодого медведя направился в сторону спортплощадки.
Около трубы Костя провёл больше времени, чем требовалось для взбадривания. Раз семь нырял под струи головой, несчетное количество окатывал спину, полоскал рот. В общем, делал всё, чтобы оттянуть возвращение к штабной палатке. Всё-таки решив идти, он снял майку с кончика трубы и утёр лицо.
— Не зацвёл ещё? — натягивая майку, услышал он голос Долгова.
— Не-а… — повернулся Костя к подошедшему со спины Саше — чего-то перегрелся сегодня… как бы не затемпературить…
— Под холодянкой быстрее затемпературишь… — Долгов наклонился к струйке, ловя её ртом.
— Вы закончили уже? — глядя на бритый затылок друга, спросил Костя.
— Ух… — Саша оторвался от своего занятия, разогнувшись, — мы и не начинали…
— В смысле? — оторопел Катаев, — а чего делали-то?
Будто не слыша, Саша краем тельняшки вытирал мокрое лицо.
— Бык… — наконец сказал он — тупое, бл… животное… и боли не боится… Еле впятером удержали…
Костя только сейчас заметил набрякшие фаланги Сашиных кулаков и смазанную полоску крови на белом кроссовке.
— Вы его «прессанули» что ли? — поднял он глаза на Долгова — на хрена?
— Скорее он нас… — усмехнулся Саша и, присев, принялся оттирать кровь, цепляя из-под крана серебряную нитку журчащей воды.
До Катаева понемногу начало доходить.
— Развязали его что ли? Или явку писать напрягали?
Смыв розовые разводы с ладоней, Саша повернулся и невесело произнёс:
— Только пакет сняли, он, сука, зарычал, задёргался… Бесу лапу прокусил до кости… Чуть эти грёбаные наручники не разорвал. Хорошо пацаны заскочили, прикладами его вырубили… Беса в ПМП увели, а этого…
— Что? — спросил замолкнувшего Сашу Катаев.
— Ничего… Вот пришёл тебя позвать, решать надо… Времени почти нет… — Долгов кивнул на уползающий за хребет солнечный диск — Рябина и Саня нас ждут…
Опять решать. Вновь подходить к черте, которая, при таком крутом замесе, должна была появиться. В очередной раз, теперь уже реально, при жёстком цейнтно-те
времени, выбрать что же необходимее. Дальнейшая оперативная игра или уравнивание потерь. В первом случае маячит, как выразился эфэсбэшник Олег Михайлович, переход на другой уровень. Во втором, будет, что сказать пятого мая в памятники Крылову и Таричеву.— Сань… — негромко позвал Костя Долгова, когда они подошли к командирской палатке.
— Да? — обернулся тот, не заходя в тамбур.
— Ты убивал?
— Да… — просто ответил Саша — В Гуд ере, в девяносто пятом… Метров со ста «чеха» завалил. Потом два дня смотрел, как он между «пятихаток» валялся…
— Я, наверное, нет… — также буднично сказал Костя. На мгновение замаячившая Заводская улица, грязь, запрокинутая бородатая голова, толкнувшись, не встала перед глазами, — как-то не получалось…
— Всё впереди ещё… — улыбнулся Долгов и зашагнул в палатку.
Рябинин и Щепёткин что-то обсуждали. Как только опера зашли внутрь, они мгновенно свернули разговор, придав лицам выражения удавов. Саша откинулся на стуле, единственном в семье походных сидений, а Серёга улыбнулся чуть фальшиво, облокотившись на столешницу. Улыбка ему не шла.
— Беса ещё не зашили? — спросил Долгов, пододвигая табуретку к столу.
— Я, думаю, он сейчас в жопу штук десять уколов выхватил, — засмеялся Саша, — вдруг у «душары» бешенство…
— Скорее у Беса, — Костя сел напротив Рябинина, — что поговорил-то?
— Поговорил малёха… — увернулся от его взгляда Сергей, — артист разговорного жанра, бл…
Костя понял, что, по крайней мере, сейчас, он от Рябинина ничего не услышит. От Щепёткина тоже.
— Парни, пожрать, наверное, не помешает? — нарочито громко и чересчур эмоционально предложил Саша, — здесь засухомятимся или в жральню двинем?..
— Я пока не хочу… — отказался Катаев. Вода под завязку булькала в желудке, да и аппетита не было.
— Мы когда к вам ехали в машине пожрали, — тоже покачал головой Долгов — спасибо…
Рябинин смолчал.
— Ну, тогда не буду вам мешать… — Саша встал из-за стола, по привычке одёрнув портупею, — поеду закинусь, заодно и Лёху с Андрюхой встречу, к Грозному подъезжают… Да и вам, по ходу, поговорить надо…
Брезент за его могучей спиной опустился. «Не стреляй воробьёв, не стреляй голубей…» — удаляясь, пропала напеваемая спецназовцем песня Шевчука.
— Вам-то чего? Ноль? — опережая оперов, Рябинин первым спросил у Долгова, — совсем ни о чём?
— Совсем… — кивнул Саша, — по рукам и ногам связанный, визжит… сопли в разные стороны… Бес думал прикидывается… дал ему по бороде, а тот…
— Клиника… — вздохнул Серёга.
— А Тимур? — Косте удалось поймать ускользающий взгляд Рябинина — он же вроде облегчиться хотел…
— Гонит… — Сергей отвёл глаза, — лечит и изворачивается, мразь…
— Вообще не в тему?.. — не веря, переспросил Костя.
— Я что тебе врать буду?! — спокойно, без видимых признаков срыва, бросил Рябинин, — чушь всякую мелет… я не я, жопа не моя… И су, мол, спрашивайте… Сейфуллу ловите… короче, фуфел сраный…