Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах
Шрифт:
Любопытно, что на долгой, торжественной волне итогового успеха многое неприятное, с чем был сопряжен путь к триумфу, быстро забывается. А ведь в «Арарате» не все так гладко происходило. Чего стоили лишь одни конфликты с Андреасяном, которого обычно крайне сдержанный на людях в выражении своих негативных чувств Палыч во всеуслышание называл «чудовищем».
Кстати, на уже упомянутый юбилейный сбор в 1983-м в Ереване пришли все соучастники тех побед. Все, кроме Андреасяна. Не знаю другого человека, в отношении которого неприятие у Симоняна доходило до такой степени. И, похоже, надо было очень уж постараться, чтобы такого добиться. Потому что подавляющее большинство футболистов относилось к нему исключительно тепло.
В
Такова натура этого большого и доброго человека. Ведь не случайно, что к нему тянулись и – в случае чего – старались отплатить добром не только футболисты, с которыми он работал в клубах и сборной, но и многочисленные болельщики. Причем рассеянные не только по огромной территории бывшего СССР, но и по всему свету.
Вы, наверное, догадались, что в последнем случае я имею в виду прежде всего болельщиков «Арарата», в составе армянской диаспоры проживающих по всему миру. Вспоминается такой случай. В ноябре 1976-го, только-только приступив к работе в главной команде страны, Симонян повез несколько обновленную сборную в Южную Америку на пару товарищеских игр. О спортивной составляющей одной из них – со сборной Аргентиной, пытливый читатель может почерпнуть информацию из справки:
АРГЕНТИНА – СССР – 0:0. 28 ноября 1976 г. Буэнос-Айрес. Стадион «Ривер Плейт». 60 000 зрителей.
СССР: Гонтарь, Круглов, Ольшанский (к), Хинчагашвили, Паров, Сучилин (Бережной, 72), Мачаидзе, Тарханов, Долматов, Чесноков (Слободян, 60), Петросян.
Я же предпочту остановиться на двух околофутбольных эпизодах. Среди местных болельщиков оказалось много армян из местной общины. Дальнейшее понятно: как же не прийти на стадион, если главный тренер сборной носит такую родную, ласкающую эмигрантское ухо фамилию, как Симонян, а на поле выходит, скажем, играть Назар Петросян.
Поэтому мы не сильно удивились, когда вдруг на одной из тренировок появился незнакомец, который, назвав свою, тоже однозначно армянскую фамилию, представился в качестве руководителя местного представительства фирмы «Адидас» (в те же дни тот встретился с приехавшим в аргентинскую столицу знаменитым французским шансонье Шарлем Азнавуром). Предложение, с которым этот бизнесмен обратился, прозвучало неожиданно: «Никита Павлович! Я готов бесплатно экипировать всю вашу команду!»
Современному читателю уже – слава богу! – приходится объяснять некоторые давно канувшие в Лету реалии советской жизни. Поэтому напомню: тогда любое неформальное общение с иностранцем было в диковинку. А уж не санкционированное сверху вступление с ним в деловые отношения было чревато.
Так что в данном случае Никита Павлович не просто проявил самостоятельность, даже известное мужество. Он не стал обижать далекого «соотечественника»-мецената отказом. А напротив, нашел не унижающие достоинства советского человека слова благодарности. В результате – ребята экипировались с ног до головы.
К нашему, не скрою, удовлетворению, добрый пример оказался заразителен. На завершающем этапе нашей поездки в расположении сборной появился владелец магазина часов – тоже, как вы догадываетесь – армянин. Мы уже сидели на чемоданах – на следующее утро улетали из Буэнос-Айреса. Так он, несмотря на выходной, открыл свой салон, пригласил туда всю команду и подарил каждому по паре часов. До сих пор помню их марку – «Тиссо».
Об экипировке и вообще о вещах я завел разговор неслучайно. На любом престижном международном мероприятии и уж тем более на таком,
как чемпионат Европы или мира, любая мелочь имеет большое значение. В том числе и то, как футболисты одеты.В этой связи от некоторых эпизодов, имевших место во время наших поездок, до сих пор остался неприятный осадок. Например, в 1970-м нас одели в серые, мрачные, как канализационные трубы, костюмы. К тому же они оказались такие мнущиеся, что свой и без того сомнительный товарный вид потеряли на нас еще во время перелета в самолете.
И вот представьте: выходим мы в этой жеваной одежде в аэропорту Боготы и видим англичан в красивых, глаженых темно-зеленых костюмах. Уж на что Хурцилава – матерый мужик, ничем, казалось, не проймешь. Но и тот, помню, подошел ко мне и говорит: «Да мы уже здесь им проиграли…»
А еще был случай. Накануне чемпионата Европы-1988 мы играли товарищескую игру в Болонье. Бургомистр пригласил нас на торжественный прием. Итальянцы пришли одетые с иголочки, в синих костюмах с национальными эмблемами. А мы – кто в чем: в джинсах, брюках, спортивных костюмах. Не только Симонян, который всегда ухитрялся одеваться хорошо, со вкусом, но и не очень-то в этом притязательный Лобановский не знали куда глаза девать.
– Ну, тут только нашим вождям не было стыдно! А ведь не только в мире, но и у нас, дома, веками бытовала пословица: «Встречают по одежке, провожают по уму». Вот и старался Никита Павлович, чтобы и одежка у наших ребят была не хуже, чем у граждан принимающей стороны. Да и ума-разума чтобы поболее набирались. Он ведь – о чем вы не раз и не два говорили – в наших сборных 1970—1990-х, чуть ли не роль главного культуролога выполнял…
– А что – ведь очень важной, нужной она была. В сборной Никита Павлович чаще всего сам, по собственной инициативе брал на себя хлопоты по организации культурной программы. Здесь я ему с удовольствием помогал. Да и кто, как не он? Ходили в театры, к нам приезжали артисты. Я рассказывал, кого только не было: Высоцкий, Джигарханян, Миронов, Яковлев, Гундарева, Ширвиндт, Державин, Менглет…
Никита Павлович театр очень любил. И мне, зная, что я тоже завзятый театрал, доверял безоговорочно. Сам человек исключительно интеллигентный, Симонян предпочитал иметь дело с людьми такого же склада. Взять хотя бы его окружение, тех, с кем он дружил и дружит. Не буду всех перечислять. Назову только земляков – людей, так сказать, «ближнего круга: главный режиссер Большого театра, народный артист СССР Юрий Симонов, профессор Леон Бадалян, прекрасный детский врач-невропатолог, тот же Джигарханян с Кеосаяном.
В этой связи можно много и с полным на то основанием говорить о потрясающей способности Симоняна к коммуникации. Однако это никогда не означало то, что в народе называется «душа нараспашку». Никита Павлович мог тепло, интеллигентно общаться почти с каждым. Но в душу к себе впускал очень немногих.
– Известно, что люди, профессионально связанные с таким родом деятельности, где присутствует фактор везения или невезения, частенько бывают не то что суеверными, а верят в приметы. Тренеры – не исключение.
Я в одном из ваших интервью прочитал, что Лобановский, например, в день игры не обедал со всеми, а кушал у себя в номере, куда ему приносили… Что-то такого подобного за Симоняном не наблюдалось?
– Да как-то не замечал…
– Я ведь почему об этом спросил. Ваше упоминание кинорежиссера Кеосаяна заставило кое о чем вспомнить. Не истолкуйте превратно, что я будто бы по-родственному стараюсь здесь «примазаться» к создателю «Неуловимых мстителей» – фильма, после выхода которого на экран Кеосаян «проснулся наутро» всесоюзно знаменитым. Просто мы, действительно, хоть и дальние, что называется, седьмая вода на киселе, но родственники.