Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

Да, оба – очень разные. И характеры, можно сказать, прямая противоположность. Но приоритет-то перед ними стоял один! Задача-то была общая! А интеллектом и образованностью в штабе Лобановского никто не был обделен – с другими Валерий Васильевич и не работал. Иное дело – мудрая гибкость, тонкое искусство в общении, даже артистизм – здесь пальма первенства, безусловно, принадлежала Никите Павловичу.

Я не раз говорил, что Лобановский, мягко говоря, неласково относился к оппонентам. Но Симоняну удавалось то, что не удавалось никому. Он ухитрялся вступать в жесткую дискуссию с главным тренером, пытаясь что-то ему доказывать, без обиняков говорить о просчетах.

Другие, желавшие то же самое проделать в общении с Лобановским, «горели». А Симонян, позволявший себе чаще других оппонировать Валерию Васильевичу по поводу игровых концепций, ухитрялся добиться ответной положительной реакции. Не перечесть случаев, когда я становился невольным свидетелем того, как Лобановский начинал спор с Симоняном с уверенностью танка, который задавит всякого, кто встанет на пути. А заканчивал прямо-таки запомнившейся мне милой деликатностью фразой:

– Никита Палыч, так вы ж… это… не правы!

И в этот момент становилось особенно очевидно, что не было для него иного столь полезного для обкатки своих игровых идей человека, чем Палыч! Более того, смею утверждать: Валерию Васильевичу нравилось в собеседнике как раз то, что тот мог очень грамотно, интеллигентно оппонировать во многих вопросах. Словом, Симонян был очень нужен Лобановскому, который – даже если бы Никиту Павловича и не назначили – все сделал бы, чтобы именно он занял в его сборной пост начальника.

Назову еще одно обстоятельство, которое делало присутствие этого человека в команде особенно ценным. Благодаря своему характеру Симонян снимал напряжение, которое иногда создавал Лобановский. Ведь взять, к примеру, упомянутый мною эпизод перед судьбоносным матчем с англичанами, когда игроки чувствовали себя нервозно. Сам Лобановский в день игры по обыкновению все время сидел в своем номере. И спускался только на установку. Никита Павлович подобных привычек не имел. Он был ближе к людям, игрокам. Известная дистанция держалась лишь на авторитете, уважении к его времени и самочувствию. Зная об этом и понимая, что в данный момент происходит в команде, Лобановский сам попросил:

– Никита Палыч, займите чем-нибудь ребят!

Тот – благо погода установилась очень хорошей – вывел команду на лужайку и начал «травить» такие футбольные байки, что очень скоро от предстартового волнения у ребят не осталось и следа.

– Полагаю, в подобных случаях вы, как врач, тоже были довольны…

– Да разве только я. Валерий Васильевич прекрасно понимал, о чем просил. И вот что еще я заметил. Каждый свой веселый рассказ Никита Павлович как-то ловко увязывал с игрой. Например, по поводу взаимопонимания на поле. Воспроизведу одну из «фирменных» историй Симоняна.

В свое время в «Спартаке» он играл с Масленкиным, центральным защитником. А у Толи был пониженный слух. Когда к нему обращались нормальным голосом, он частенько не слышал. Симоняна уже тогда товарищи по команде Палычем называли – в знак особого уважения. Воспользовавшись своим большим авторитетом, он уговорил Масленкина отправиться к врачу, втолковав:

– Толя, ты пойми! Ну, нельзя так: тебе на поле кричишь-кричишь, а ты ни хрена не слышишь!

В общем, поехал-таки Масленкин к врачу. Вернулся. Никита у него спросил:

– Что доктор посоветовал?

На что Толя ему простодушно ответил:

– Знаешь, Палыч, он сказал, что я не столько глухой, сколько тупой…

Когда Симонян накануне матча против англичан в ряду прочих рассказал и эту историю, ребята так заливались, что меня даже забеспокоило.

«Э, черт! – подумал про себя. – Не повредило бы, не расслабило бы мужиков перед матчем!»

Ничего подобного! Вечером вышли на игру и «разнесли» британцев (3:1).

– Савелий Евсеевич! Как интересно все-таки бывает! Ведь посмотрите: Бесков Симоняна приглашал. И тот сразу отказался. А к Лобановскому пошел – и получилось…

– Прежде всего это говорит о том, что прекрасно понимали многие наши специалисты в футболе: Симонян ценен в любом коллективе. Сам Никита Павлович хорошо знал, с кем может сработаться, а с кем – нет. Я, например, тоже думаю, что дуэт с Константином Ивановичем долго бы не прососуществовал. Два великих игрока с совершенно, повторюсь, разными взглядами на футбол.

– Да, но и в тандеме Лобановский – Симонян тоже, согласитесь, сошлись антиподы. И ничего! Сработались!

– Сработались! Хотя и характеры – тоже верно – несопоставимые. Но я по данному поводу объяснился. Видно, что-то в характерах каждого было такое, что с Лобановским у Симоняна могло «срастись», а с Бесковым – нет. Сам Никита Павлович прямо-таки воплощал в себе интеллигентное начало в большом спорте.

Когда в 1991-м Газзаев предложил мне перейти из Федерации футбола в московское «Динамо», поверьте, больше всего я сожалел о том, что прерываю служебные контакты с Симоняном. Потому что при работе с ним нервная система почти не изнашивалась. Да и это «почти» происходило только в игре.

– У меня Симонян вызывает ассоциацию с Анастасом Ивановичем Микояном. Ведь при ком Никита Павлович только не работал в Федерации/Управлении футбола СССР/России – и при Колоскове, и при Мутко, а теперь – Фурсенко. И всегда находил/находит с руководством общий язык. А ведь он по натуре совсем не чиновник.

– Да, но по этому поводу надо заметить: в поисках «общего языка» ни к кому, что называется, не подлаживался. И своим принципам не изменял. Руководители – и тогда, и позже – находили удовлетворение в общении с Симоняном как с человеком разумным, знающим, интеллигентным, контактным. Это, впрочем, знали и знают в нашем футболе все.

Недаром, когда в бытность его работы в Федерации футбола там по разным причинам появлялись главные тренеры из других команд не только высшей, но и первой лиги, не было, пожалуй, ни одного, кто не зашел бы к Никите Павловичу пообщаться.

А как он много помогал друзьям, бывшим спартаковским соратникам – тому же Нетто или Парамонову. Он всегда сердцем болел за родной коллектив красно-белых. Единственным тренером – и как раз спартаковским, с которым у него не получился контакт, оказался Романцев.

Помните скандальное письмо игроков сборной против главного тренера Садырина? В 1993-м футболисты отказались играть, а команде предстоял выезд в США на первенство мира. Весьма обеспокоенный случившимся Симонян поехал в манеж «Спартака» в Сокольниках поговорить с Романцевым. Понятно, он надеялся встретить у Олега Ивановича понимание, полагал, что их разговор поспособствует тому, что спартаковцы полетят за океан.

Тем более, не все из них тому сопротивлялись. Те же Онопко или Ледяхов хотели играть, но их искусственно тормозили. Романцеву дали знать, что приехал Никита Павлович, хочет поговорить. Но тот словно не слышал…