Чего ожидать от совершеннолетия, или верхом на метле
Шрифт:
Annotation
Чего ты ожидаешь от дня рождения? Подарков? Поздравлений? Шумной, веселой вечеринки? Именно этого хотелось Инге в день своего восемнадцатилетия. И уж точно у девушки не было желания увидеть, как ее собственное отражение ей подмигивает. Кто та, другая, Инга в зеркале? Друг или враг? Куда приведут ее жуткие указания? К смерти или на Изнанку, где жизнь совсем иная, где существуют лешие и русалки, где живут ведьмы и колдуны, где есть ворожба и заговоры, где сама Инга, пройдя опасную инициацию, тоже становится ведьмой и попадает в руки нелюдимого колдуна, который пытается узнать, почему начали пропадать молоденькие девушки и кто стоит за их смертями?
Чего
Чего ожидать от совершеннолетия, или верхом на метле
Алеся Лис
Пролог
На самом деле мне совсем не хочется бежать к этому пруду. Декабрьский холод пробирает до костей, заползает под легкую курточку, щипает покрасневшую кожу рук, сковывает до боли пальцы на ногах, обутых совсем не по сезону в легкие кеды. На правой щеке саднит царапина, доставшаяся мне от какой-то низко нависшей ветки, а в левом конверсе ощутимо хлюпает. Когда я успела угодить в лужу, мне до сих пор неведомо.
– Быстрее, Инга, быстрее!
– звучит в голове ее голос, которому я теперь уже не в силах сопротивляться. Он подстегивает меня, словно плетью, заставляя увеличить скорость.
Когда я стала настолько зависима от нее, настолько управляема ею, трудно ответить. То, что началось несколько месяцев назад, как невинная шалость, обрело поистине угрожающие масштабы и теперь моим телом руковожу вовсе не я, а кто-то другой. Кто-то, чьего имени я не знаю, а теперь-то уж вряд ли оно мне станет когда-нибудь известно.
В последнем рывке продираюсь сквозь сцепленные ветви кустов и выскакиваю на поляну, посреди которой серебрится ровная гладь ведьминского озера.
– Нашла!
– белесым клубком пара вырывается изо рта торжествующий возглас.
Не давая мне и минуты на раздумья, она толкает мое тело вперед, и я, буквально, пролетев последние шаги, с разбегу прыгаю в холодную воду.
В первое мгновенье мне кажется, что это кипяток, настолько обжигающе холодными кажутся зимние воды небольшого лесного пруда. Инстинкт самосохранения заставляет задержать дыхание, когда я камнем иду на дно. На самом деле я очень хорошо умею плавать, это она запрещает мне двигаться и пытаться спастись. Руки безвольными плетями болтаются по бокам, а ноги уже успевают коснуться неглубокого дна. Намокшая одежда быстро превращается в неподъемный балласт, который камнем тянет вниз. На этом моя выдержка заканчивается, не спасает ни оцепенение от холода, ни уговоры, вода раскаленной лавой заливается мне в рот и нос вместо воздуха, обжигая все внутри, заставляя легкие гореть огнем.
Я так хочу жить, так хочу существовать, видеть мир, знакомится с его чудесами, путешествовать, встречать новых людей. Как же мало мне уготовила судьба, как же недолго я прожила. Прожила, не ценя каждое мгновение, воспринимая все как должное и совсем не заботясь о завтрашнем дне.
Мое тело, словно большая тяжелая кукла, ложится на донный песок. Ночное небо сквозь толщу воды кажется мутным и безликим, почти чернильно-ченым, если б не блеклый круг безразличной холодной луны.
В отчаяние из последних сил отталкиваюсь пятками и ладонями, словно разрывая невидимые путы, стремлюсь к этому пятну, которое становится все ярче и ярче. Я не хочу, не буду отдавать ей себя! Не дождется! А затем обжигающая боль в голове окончательно заставляет прийти в себя, и я наконец, чувствую, что кто-то тянет меня за волосы наверх.
– Вытащил таки?
– мужской голос доносится словно сквозь вату, пока я отплевываюсь и откашливаюсь
– И чего их всех тянет сюда?
– Может, потому что малолетние дуры?
– предполагает уже укладывающий меня на землю носильщик.
От возмущения закашливаюсь еще больше, чувствуя, как легкие и желудок освобождаются от остатков воды. Тоже мне мудрецы нашлись. Нет, я за спасение благодарна, безусловно, но вот такой вывод делать сразу обо мне, это как-то не совсем этично, что ли.
– Сами вы такие, - хриплю, морщась от боли в саднящем горле.
Мужчины перекидываются непонятными взглядами, и один из них выдает:
– Точно ведьма! Такое не тонет…
Хмуро меряю их взглядом, ибо попытки съязвить в ответ заканчиваются надсадным кашлем и невразумительным хрипом. Спасатели возвышаются надо мной, как два небоскреба. Оба высокие, широкоплечие и очень-очень симпатичные.
Девичье сердечко в груди смущенно замирает, и я его раздраженно одергиваю - какая разница, как выглядят те, кто избавили меня от смерти. Но понимаю, что лукавлю. Возлежать на руках красивого парня намного приятнее, чем на руках у Квазимодо, тем более что это первый раз меня так транспортируют, если не считать раннего детства.
Пока разглядываю красавчиков, мокрая одежда становится ледяной, и зубы начинают выбивать чечетку.
– Раздевайся!
– приказывает тот, что меня нес и тянет загребущие руки в попытке стянуть с меня одежду.
– Что-о-о?!
– вырывается у меня.
– Руки убери, извращенец!
Тем более, что я только сейчас замечаю, что этот самый извращенец абсолютно голый. Вот прям совсем. Щеголяет, в чем мать родила. Честно-честно. И отчаянно хлопаю его по нахальным рукам. Так и знала, что бескорыстной доброты не бывает.
– Вот до чего же молодежь безнравственная пошла, - оборачивается насильник к своему напарнику.
– Один разврат в голове.
Это у кого тут разврат? Раздраженно соплю замерзающим носом.
– И не говори, - хмыкает тот в ответ. А потом наклоняется ко мне. - Тебе нужно снять мокрую одежду, иначе подхватишь воспаление легких, - начинает объяснять он.
– Я тебе отдам свою парку, она достаточно длинная, а Игнат пожертвует любимые кальсоны.
– У меня нет кальсон, - бурчит извращенец, отвернувшись спиной и натягивая белье.
Жадина. Подштанников для замерзающей девушки пожалел.
– Нет кальсон, значит, в ход пойдут твои спортивки, - безапелляционно решает мужчина.
– Как-нибудь добежишь до коттеджа, а там Лиля приготовит нам всем противопростудный отвар.
А почему было не сказать так сразу? А то раздевайся, раздевайся.
Послушно протягиваю руки и с помощью двоих мужчин снимаю с себя уже начавшую деревенеть одежду, пока не остаюсь в одном белье. Меня быстро в четыре руки одевают в длинную парку, достающую мне до коленей и теплые спортивные брюки. К сожалению конверсы приходится оставить, но ступней я уже не чувствую, и чуть не плачу от боли, когда пытаюсь сделать шаг.
Голоногий насильник, понаблюдав пару минут за моими попытками идти, с мученическим стоном снова подхватывает меня на руки.
– Веди, Данко, - цедит он сквозь зубы, стараясь на смотреть на меня.
И что я ему сделала? Чем успела насолить? Вот Данко этот, например, вовсе не такой злюка. А этот моську кривит, как будто я его любимого таракана задавила. Я конечно изо всех сил стараюсь не сердиться и взываю к внутреннему чувству благодарности за спасение моей жизни. Только вот благодарность эта выборочная какая-то. Данко благодарить могу, а буку Игната никак. Может я действительно любимые подштанники у него забрала, или озеро это осквернила своим недостойным присутствием?